Преступления и призраки (сборник)
Шрифт:
– Есть только один недостаток, – как-то отметил он в разговоре, – это необходимость играть на вторых ролях рядом с этим абсолютным негодяем, Лабласом. Он ужасный распутник. Этим утром прошел слух, что он дрался на дуэли в Булонском лесу, прострелил легкое молодому офицеру-кавалеристу. Чувствую, что у меня будут с этим парнем проблемы, как говорит Гамлет: «Во мне есть что-то чувственное» [36] , а манеры этого человека выводят меня из себя больше, чем хотелось бы.
36
В тексте пьесы В.Шекспира: «Но нечто есть опасное во мне».
К этому времени уже стемнело, мы оба уже устали и были голодны после долгого путешествия.
– Тут рядом есть кафе, – сказал Генри, – справа, около вокзала. Мы сможем там поесть в спокойной обстановке. Видишь свет в окнах? Это именно то, что нам нужно. Зайдем?
– Да, конечно, – с радостью согласился я. Мы свернули и двинулись ко входу в кафе.
В этот момент высокий молодой человек с саквояжем в руках, выходивший из дверей кафе, поравнялся с нами.
– Пардон, месье, – сказал он, повернувшись и поклонившись на ходу, но когда он уже прошел мимо, Генри дернулся назад и схватил его за руку.
– Джек, родной, откуда же ты приехал?
– Генри и Баркер, все вместе, вот это да! Удивительно, как это мы все тут встретились! – прозвучал в ответ громкий голос моего старого друга по колледжу, Джека Латура. Мы крепко пожали друг другу руки, радуясь встрече.
– Невероятно, но это случилось, – ответил Джеку его брат. – Почему ты здесь? Мы думали, что ты в Эдинбурге, в сотнях миль отсюда.
– Да, так и должно быть. Но вчера я подумал, что нужно подышать свежим воздухом. Привычная кичливость британских ремесленников стала мне надоедать. Мой портной совсем обнаглел в своих попытках получить с меня свой грязный барыш, так что я решил лишить его облагораживающего влияния моего общества как минимум на пару недель.
– Старый трюк, Джек, – ответил я.
– Да, очень старый. Я полагаю, что вы занимаетесь столь же привычным делом, особенно на основании того, что я встретил вас в первом же пабе, ох, простите, конечно же, кафе, в которое я зашел. «Кафе» звучит даже лучше, чем «паб».
– Сам-то как ты определишь причину, по которой пришел сюда? – засмеялся Генри в ответ.
– Дорогой брат, неужели ты серьезно думаешь, что я зашел в это кафе в поисках выпивки? Нет, в его стены меня завела просто безвредная шалость. А что вы, парни, собираетесь делать сейчас? Мне кажется, что поднимать Розу и маму на ночь глядя будет не очень хорошо, так что я останусь с вами.
– Собственно говоря, нам нечего делать, – сказал я.
– Тогда давайте вместе сходим в «Англез». Там уже сидят два парня из Эдинбурга – Грант и Бакли. Ну же, давайте.
– С радостью, – ответил я.
– И я, – прозвучал ответ Генри.
Выбор был сделан, и мы втроем отправились в отель, где нас представили друзьям Джека, паре безрассудных и беззаботных студентов-медиков, приехавших в Париж вместе с ним.
Нет причины, по которой я должен подробно описывать последовавший вечер, запомнившийся веселым пиршеством. Намекну лишь на то, что именно из-за этого вечера нависавшие над нами печальные события произошли именно так, как они и случились.
Приближался час пополуночи, когда Генри взглянул на свои часы и сообщил всем нам, что настало время расставания.
– Мне надо еще раз повторить свою роль завтра, – сказал он. – Ты пойдешь со мной, Джек, мы можем лечь спать, не разбудив никого. У меня есть ключ от двери.
– Я вас провожу, – вставил я, – хочу докурить трубку.
Должен признаться, что вид одного окна в это время для меня значил больше, чем весь табак Виргинии, но надо же мне было как-то объяснить друзьям свое желание еще раз прогуляться к их дому?
Братья обрадовались, что я пойду с ними, так что мы распрощались с прочими соотечественниками и вместе двинулись в путь.
Мы весело шумели, идя по хорошо освещенным бульварам, но когда свернули на тихие ветвящиеся улочки, странное чувство уныния поразило нас. Смолк даже вечно неугомонный Джек.
Мы медленно шли вместе, каждый погруженный в свои мысли.
Все казалось застывшим, настолько недвижимым, что мы с испугом отпрянули, когда закрытая карета с большой скоростью прогремела мимо нас.
– Он гонит, как сумасшедший, – заметил Джек.
– Без огней, заметьте, – добавил я.
– Интересно, куда это он? Для этого района такая карета редкость, особенно в такое время.
– В любом случае он отправляется не к нам, – хмыкнул Генри, – так что это не наше дело.
Сказав это, он ускорил шаг, и мы все разом свернули за угол, выйдя на улицу Бертранда.
Именно в это время Генри остановился, потрясенный.
– Что это, Гарри? Что это такое? Карета приехала к нашему дому!
Сомнений в этом не было. Луна только что вышла из-за облака, залив улицу холодным светом. Напротив дома номер двадцать два чернела тень, которая могла быть только каретой. Она только что остановилась.
– Что это? – повторил Генри.
– Там двое людей на тротуаре!
– У одного из них фонарь!
– Что за черт! – воскликнул Генри. – Неужели это мой эдинбургский портной?
– Не может ли быть, что это грабители? – прошептал я, хватая его за рукав. – Давай подождем немного и проследим за ними.
– Боже мой, там стоит лестница, у окна Розы! – прошипел голос, в котором мы с трудом узнали Генри.
Свет упал на его лицо, и я увидел, что оно потемнело от гнева, а оскал рта зачерствел над окаменевшим подбородком. Красивые черты лица исказились, превращая обличье моего друга в страшную маску.
– Злодеи! Пойдемте все вместе, я впереди, но тихо!
Быстро и бесшумно мы двинулись по улице.
Ярость Джека была не меньше, чем у его брата, но он по натуре был менее вспыльчив. Сжав зубы, он двинулся за Генри широкими шагами.