Преступления страсти. Коварство (новеллы)

Арсеньева Елена

И доверие к Мазепе возросло.

Как человек образованный, гетман покровительствовал Киево-Могилянской академии, выстроил учебный корпус, присылал книги для библиотеки. Он построил и украсил две или три церкви за свой гетманский счет и еще примерно столько же перестроил из казенных средств – все в стиле барокко. Часто навещал он со вспомоществованиями Печерский Вознесенский женский монастырь в Киеве, в который постриглась, овдовев, его мать – Мария Магдалина Мазепа. После избрания сына гетманом она стала игуменьей.

Положение Мазепы весьма упрочилось после участия казаков в Азовской кампании, пусть даже она и окончилась неудачей. Перед следующим Азовским походом Мазепа посоветовал Петру завести речные флотилии. Немного позднее, в 1700 году, украинский гетман стал одним из первых кавалеров ордена Андрея Первозванного, высшей награды империи…

Конечно, ему случалось сталкиваться с царскими сановниками, которые вдруг начинали слишком уж своевольничать на Украине или с украинцами. Так, историк Сергей Михайлович Соловьев описывал ссору Мазепы с царским дядей Львом Кирилловичем Нарышкиным, имевшим тогда огромное влияние на Петра. «У Нарышкина была карлица-украинка. Что с ней делал Лев Кириллович, можно только догадываться, если она бежала домой и ни под каким видом не хотела возвращаться назад. Старик сильно огорчился и с угрозами требовал у Мазепы, чтобы тот выдал ему карлицу. Гетман по этому поводу написал Головину: «Если б та карлица была сирота безродная, не имеющая так много, а наипаче знатных и заслуженных казаков родственников своих, тогда бы я для любви боярина… приказал бы ту карлицу, по неволе в сани кинув, на двор его милости к Москве допровадить. Но она хотя карлица, возрастом и образом самая безделица, однако роду добраго казацкого и заслуженного, понеже и отец ея на службе монаршеской убит, – для того трудно мне оной карлице неволю и насилие чинить». В конце концов карлицу схватили против воли гетмана и увезли в Москву».

В мирные же годы приключилась с Мазепой скандальная история, из-за которой он нажил себе смертельного врага среди своих ближайших соратников, почти родственников.

Богат и славен Кочубей. Его луга необозримы; Там табуны его коней Пасутся вольны, нехранимы. Кругом Полтавы хутора Окружены его садами, И много у него добра, Мехов, атласа, серебра И на виду и под замками. Но Кочубей богат и горд Не долгогривыми конями, Не златом, данью крымских орд, Не родовыми хуторами, Прекрасной дочерью своей Гордится старый Кочубей… Так! было время: с Кочубеем Был друг Мазепа; в оны дни, Как солью, хлебом и елеем, Делились чувствами они.

Вскоре они даже породнились: Мазепа стал крестным отцом младшей дочери Кочубея, Матрены, а племянника своего, Обидовского, женил на старшей ее сестре – Анне.

Шли годы. Жена Мазепы умерла, а Матрена подросла и невиданно похорошела. Мазепа вдруг увидел женщину в прелестной девочке – и влюбился. Да, влюбился, забыв о своих годах, забыв о тех годах, что их разделяли, чудилось, неодолимою стеной, забыв о почти родственных узах, которые их соединяли – и разъединяли в то же время.

Он стар. Он удручен годами, Войной, заботами, трудами; Но чувства в нем кипят, и вновь Мазепа ведает любовь. Мгновенно сердце молодое Горит и гаснет. В нем любовь Проходит и приходит вновь, В нем чувство каждый день иное: Не столь послушно, не слегка, Не столь мгновенными страстями Пылает сердце старика, Окаменелое годами. Упорно, медленно оно В огне страстей раскалено; Но поздний жар уж не остынет И с жизнью лишь его покинет.

Хитрый обольститель начал издалека. Сначала в шутку, потом всерьез пускал он в ход и куртуазность польскую, незабытую, и «чародiйство» свое пресловутое, называя девушку то «Ваша Милость», то «разлюбезная Мотронько». Галантностью обхождения казаки тех времен – да только ли казаки и только ли тех времен? – не страдали, вот что нет, то нет. К тому же не какой-то там самый обычный козаче ухлестывал за «Мотронькой», а сам гетман! Первый после Бога на Украине! Умен, богат, опытен, выше всех положением… Не первая была «Мотронька» и не последняя, кто не устоял перед его регалиями.

Не только первый пух ланит Да русы кудри молодые, Порой и старца строгий вид, Рубцы чела, власы седые В воображенье красоты Влагают страстные мечты.

Взаимные страстные мечты закончились тем, что Мазепа попросил у Кочубея руки его младшей дочери. Преодолев первое потрясение, Кочубей решил и отказать вежливо (ну куда это годно, такой брак благословлять?!), и в то же время сохранить дружбу с гетманом. Он тоже был не чужд образованности и припомнил сватовство Константина Багрянородного к святой Ольге, его крестной дочери Елене, мол: «не может восприемник жениться на обращенной», то есть отец – на дочери, хоть и крестной. Однако Мазепа был непрост. Уж он-то бы не заслал сватов, если бы не рассчитывал, что церковные власти снимут для него запрет (в особых случаях такие исключения делались для высокопоставленных персон). И он понял, что Кочубей ему просто не доверяет. Возможно, прознал о том, что подсылы от нового польского короля Станислава Лещинского становятся все чаще. Возможно, каким-то образом проведал, что иных подсылов Мазепа выдает Москве, а иных, например, некоего иезуита Зеленского, который все чаще хаживал к нему от Дольской, принимает в глубочайшей тайне. Кочубей был беззаветно предан России. Он не хотел быть связанным с человеком, который рано или поздно предаст – в этом он почти не сомневался. Кочубей отлично понимал: мщение Петра будет ужасным, и совершенно не хотел, чтобы мщение настигло и его семью. Довольно и того, что старшая дочь Анна была замужем за племянником Мазепы. На счастье, она уже овдовела, ее брачные узы сам Бог разрушил, а вот заключения новых может и человек не допустить.

Поддерживала Кочубея во всем и жена его, которая и сама-то была младше годами, чем гетман. Ну какой матери по сердцу будет отдать дочь за старика? Чахнет молодость близ старости, зачахнет и Матрена.

Не серна под утес уходит, Орла послыша тяжкий лёт; Одна в сенях невеста бродит, Трепещет и решенья ждет. И, вся полна негодованьем, К ней мать идет и, с содроганьем Схватив ей руку, говорит: «Бесстыдный! старец нечестивый! Возможно ль?.. нет, пока мы живы, Нет! он греха не совершит. Он, должный быть отцом и другом Невинной крестницы своей… Безумец! на закате дней Он вздумал быть ее супругом».

Итак, Кочубей отказал гетману, а Матрене запретил даже мыслить о нем. Однако сделать первое было проще, чем исполнить второе. Мазепа не отступал. Он отправлял своего слугу Демьяна к дому Кочубеев, и тот через пролом в ограде переговаривался с Матреной, условливался, когда она сможет принять гетмана. Затем Мазепа сам приходил на свидание. Все кончилось тем, что Матрена бежала к человеку, который отныне заслонил для нее весь мир.

…Целые два дня, То молча плача, то стеня, Мария [13] не пила, не ела, Шатаясь, бледная как тень, Не зная сна. На третий день Ее светлица опустела. Никто не знал, когда и как Она сокрылась. Лишь рыбак Той ночью слышал конский топот, Казачью речь и женский шепот, И утром след осьми подков Был виден на росе лугов.

13

Как известно, Пушкин решил несколько «облагородить» слишком уж «простенькое» имя дочери Кочубея.

Эта история всколыхнула Украину. Тайно и неявно Матрену осуждали все, но она была еще слишком юна, эгоистична и неразумна, чтобы понять, какие сокрушительные последствия может иметь ее бегство. Что и говорить, Пушкин облагородил не только имя ее, но и натуру…

Мария, бедная Мария, Краса черкасских дочерей! Не знаешь ты, какого змия Ласкаешь на груди своей. Какой же властью непонятной К душе свирепой и развратной Так сильно ты привлечена? Кому ты в жертву отдана? Его кудрявые седины, Его глубокие морщины, Его блестящий, впалый взор, Его лукавый разговор Тебе всего, всего дороже: Ты мать забыть для них могла, Соблазном постланное ложе Ты отчей сени предпочла. Своими чудными очами Тебя старик заворожил, Своими тихими речами В тебе он совесть усыпил; Ты на него с благоговеньем Возводишь ослепленный взор, Его лелеешь с умиленьем – Тебе приятен твой позор, Ты им, в безумном упоенье, Как целомудрием горда – Ты прелесть нежную стыда В своем утратила паденье… Что стыд Марии? Что молва? Что для нее мирские пени, Когда склоняется в колени К ней старца гордая глава, Когда с ней гетман забывает Судьбы своей и труд и шум, Иль тайны смелых, грозных дум Ей, деве робкой, открывает? И дней невинных ей не жаль, И душу ей одна печаль Порой, как туча, затмевает: Она унылых пред собой Отца и мать воображает; Она, сквозь слезы, видит их В бездетной старости, одних, И, мнится, пеням их внимает…

Где там! Матрена, прообраз Марии, забыла обо всем. Она смирилась с позорной ролью наложницы старого гетмана.

Но если Мазепа полагал, что забудут и смирятся Кочубей и его жена, то он глубоко заблуждался. Иные убоялись бы позора, но Кочубеи вынесли свое горе на людской и Божий суд. С какой стороны ни глянь, выглядело все дурно: гетман Мазепа, старик, по сути дела, похитил девушку. Хоть и чувствовал себя гетман вполне самовластным владыкою, но понимал, что такого поступка ему не простят. Приобретет он себе много явных и тайных врагов, которые начнут его подсиживать – и подсидят, очень может статься, рано или поздно. Поразмыслив, он отослал Матрену в родительский дом и попытался представить дело так, словно никакого греха меж ними не было.