Преступления страсти. Ревность (новеллы)
Шрифт:
Но что толку спорить с разъяренной, обуреваемой ревностью, ревностью, и только ревностью, ожесточенной фурией? Морис прекрасно понимал подспудные причины, которые разожгли злобу герцогини. Поэтому он только пожал плечами, повернулся – и, не прощаясь, ушел. Путь его лежал из дворца де Буйон в квартал Маре, к Адриенне. И, едва появившись в столь знакомой ему квартире, Морис горько пожаловался на вероломство великосветских дам, из-за коего не видать ему Курляндии как своих ушей…
Разумеется, после таких слов Адриенна готова была на все, чтобы окончательно уничтожить соперницу-аристократку, ревность к которой давно уже терзала ее. То есть обе дамы терзались друг из-за дружки взаимно, но теперь Адриенне был дан карт-бланш, и она воспользовалась им по мере сил своих. Проведя несколько часов в объятиях Мориса и оставив его в постели, она собрала свои драгоценности и бросилась в квартал ювелиров, где находилось несколько хороших, внушающих доверие ломбардных контор. Конечно, Адриенне и раньше приходилось закладывать свои ценности, но она всегда умудрялась выкупить их. Теперь же она покорно соглашалась на самые высокие – нереально высокие! – проценты, потому что какая-то вещая сила словно бы подсказывала ей: никогда больше не вернутся к ней эти подвески, серьги, браслеты и ожерелья, которые она получила от своих поклонников и почитателей и которыми так любила украшать себя. Никогда и не вернутся!
И вот истомленный любовью и беспокойством за свое будущее Морис де Сакс проснулся. Около постели сидела Адриенна, а у ее ног лежали несколько мешочков с золотом. Ювелирам пришлось отправить нескольких своих помощников, чтобы они помогли Адриенне донести до дому деньги. Но все, все было неважно, кроме того, что у Мориса есть теперь деньги на завоевание Курляндии!
Знала ли Адриенна, что завоевывать нужно не столько мужчин, сколько одну женщину – Анну Иоанновну, герцогиню Курляндскую? Отдавала ли себе отчет в том, что такой любвеобильный мужчина, как Морис Саксонский, вряд ли сумеет надолго сохранить верность ей?
Возможно. А возможно, и нет… Так или иначе, дело было сделано: драгоценности проданы, Морис де Сакс получил нужную сумму и отбыл в Курляндию, подарив Адриенне прощальный букет фиалок и убеждая себя в том, что навеки вырезал имя этой благородной девушки на скрижалях своего сердца.
Герцогиню де Буйон Морис Саксонский не удостоил прощального визита и даже краткой любезной записки. Нелюбезной – тоже.
Нам уже известно, как сложилась его судьба и какие приключения его ждали в Курляндии, а также после возвращения оттуда.
Но что же происходило с Адриенной?
Ей оставалось только с особенным чувством снова и снова произносить, когда давали трагедию Расина «Баязет»:
– И все же я люблю вас так же, как любила…
Она любила Мориса по-прежнему, по-прежнему – теперь в память о нем – носила в качестве украшений фиалки и по-прежнему оставалась мишенью для ревнивой ненависти герцогини де Буйон. Их пути постоянно пересекались в светских салонах – ведь Адриенна была самой модной актрисой, которую наперебой приглашали. Как-то герцог де Бурбон, более известный как Луи-Андре, принц Конде, назвал ее королевой среди комедианток. И Адриенне то и дело приходилось сносить язвительные шуточки и оскорбительные насмешки герцогини де Буйон – мол, прихотливая мода вынуждает в одних и тех же салонах сходиться настоящих принцесс и театральных принцесс-нищенок, которые на сцене, может, и рядятся в мишуру, но не могут скрыть своего убожества, да еще и дерзают претендовать на любовь некоторых аристократов. Понятно, кого она подразумевала! Однако очень забавно было слышать такое от женщины, которая в своих любовниках числила и графа де Клермона, и одновременно актера Кино-Дюфрена вместе с певцом Трубу. Как-то раз Адриенна не выдержала и осмелилась ответить госпоже де Буйон довольно дерзко:
– Преимущество театральных принцесс перед настоящими состоит в том, что мы играем комедию только по вечерам, в то время как настоящие принцессы играют целый день.
А надо сказать, что Луизу-Генриетту-Франсуазу де Буйон считали ужасной притворщицей и лицемеркой, даже самые расположенные к ней люди не верили ни одному ее слову и почитали все ее поведение редкостно неискренним. Так что брошенный Адриенной камушек очень метко угодил в тот самый огород, куда и был запущен. Герцогиня устремила на нее немигающий взгляд, а потом отвернулась со странной усмешкой.
И вот что случилось вскоре. Подруга по сцене, мадемуазель Данжевиль, бывшая на амплуа субретки, прибежала в уборную Адриенны с сообщением, что ее ожидает какой-то аббат.
– Мой Бог! – звучным, хорошо поставленным, хотя и несколько оглушительным голосом отозвалась присутствовавшая в комнате мадам Дюкло – трагическая героиня, предпочитавшая играть в той самой напевно-утрированной манере, которую не выносила Адриенна. – До каких бездн падения нужно дойти, чтобы взять в любовники служителя Божия?!
– С чего вы взяли, что он мой любовник? – всплеснула руками Адриенна, однако вспомнила, что Дюкло пользуется милостями герцогини де Буйон, и поспешила выйти из уборной. Внизу, у выхода из артистического фойе, ее и в самом ждал человек в монашеской одежде.
– Что вам угодно, сударь? – поинтересовалась актриса.
– Выйдем, мадемуазель… – Аббат выпростал из-под сутаны руку и стиснул пальцы Адриенны. – Речь идет о жизни и смерти.
Они вышли на улицу. Аббат порывался было пойти дальше, но Адриенна не сделала больше ни шагу:
– Куда идешь? Я дальше не пойду! – возмутилась она, продекламировав реплику из «Гамлета». – Простите, сударь, я устала, и мне не до прогулок. Извольте объясниться немедленно, или я вернусь в театр.
– Хорошо, – тихо проговорил визитер. – Мое имя аббат Симон Буре, и я частенько бываю в доме герцогини де Буйон. Я готовлю к конфирмации ее дочь, пользуюсь особенным доверием герцогини, поскольку являюсь ее духовником… Госпоже известно, что службой такого рода я тягощусь, моя заветная мечта – иметь приход где-нибудь в провинции. И вот на днях она позвала меня к себе и предложила, что готова купить мне место кюре или даже приход, где я только пожелаю, если я выполню ее просьбу. А просьба ее состоит в том, чтобы я навестил вас и в приватной обстановке – к примеру, такой, как сейчас, – предложил вам отведать конфет из этой вот коробочки.
Тут Симон Буре откинул полу плаща, и Адриенна увидела, что в руке он держит коробочку, оклеенную дорогой шелковой бумагой. В таких коробочках в кондитерских отпускали только самые дорогие и изысканные лакомства. Открыв крышку, аббат показал Адриенне с десяток крупных трюфелей. Сразу было видно, что для их изготовления не пожалели шоколадного порошка и сахару, а также самого лучшего и свежего масла.
А надо сказать, что наша героиня, как и многие актрисы (точнее сказать, как и многие женщины!), была ужасной сладкоежкой. Трюфели же она просто обожала. И Адриенна уже протянула руку к конфетам, как вдруг вспомнила, чей подарок перед ней. И отдернула руку.
– Вы очень предусмотрительны, сударыня, – мрачно сказал Буре. – Хотя я все равно не дал бы вам отведать этих конфет. Дело в том, что, прежде чем вручить мне конфеты, герцогиня встречалась с кардиналом Флери. Ей, как родственнице нашей королевы – кстати, знаете ли вы, что герцогиня Буйон тоже внучка Яна Собеского, как и ее величество Мари Лещинская? – а также родственнице герцогов Лотарингских, этого было легко добиться! А вы знаете, чем известен кардинал де Флери?
– Кажется, он блестящий дипломат? – ответила Адриенна.