Преступления в искусстве
Шрифт:
Дочь преуспевающего нью-йоркского торговца текстилем Изабелла Стюарт Гарднер всю свою жизнь была очень богата и потому могла себе позволить любую блажь и любой каприз. Но к счастью для города Бостона, который миллионерша очень любила, её смелые фантазии обычно распространялись на область высокого искусства. Так, будучи страстной поклонницей Италии, Изабелла распорядилась выстроить на купленном ею участке городской земли точную копию одного из венецианских дворцов для задуманного ею частного музея. Ещё при своей жизни Гарднер сделала свою коллекцию доступной для всех желающих. И надо сказать, что многих в это роскошное четырёхэтажное здание привлекали даже не столько великолепные картины старых мастеров и тысячелетние китайские вазы, сколько возможность увидеть саму эксцентричную даму. Дело в том, что дворец был задуман мисс Гарднер одновременно, как музей и личная штаб-квартира. Поэтому, разглядывающая великолепные пейзажи публика, тайно надеялась, что ей повезёт стать свидетелями выхода хозяйки дома в парчовом домашнем халате с любимым львом по кличке «Рекс» на поводке. Кстати, после смерти меценатки многое здесь осталось, так, как было задумано ею при жизни. Например, специально для уставших посетителей в залах музея всегда накрыты столы с фруктами в вазах и всем необходимым для приятного чаепития. Что же касается собственно экспозиции, то благодаря тонкому вкусу Изабелла Стюарт Гарднер и фактически неограниченным финансовым ресурсам, имевшимся в её распоряжении, здешняя коллекция мало уступает собраниям ведущих музеев мира. Предметом особой гордости данной коллекции живописи являются прекрасно подобранные картины старых мастеров:
Само расследование долго не приносило сыщикам никаких зацепок. Правда, примерно через три месяца после ограбления, от одного из своих «жучков» – тайных агентов-осведомителей в криминальном мире Бостона полицейские детективы получили информацию, что будто бы кражу организовал «крёстный отец» местной ирландской мафии Джеймс Балджер. В пользу этой версии свидетельствовало то обстоятельство, что налёт на музей произошёл в канун Дня святого Патрика – главного праздника всех ирландцев. Курировавшие следствие агенты ФБР великодушно поделились с коллегами из департамента городской полиции города Бостона, что данный «криминальный авторитет» много лет тайно работал на них (а заодно на британскую МИ-6 и одновременно на Ирландскую республиканскую армию (ИРА)), сдавая американским кураторам главарей конкурирующих «бригад», британской разведке – боевиков ИРА, а партизанам-сепаратистам тайных агентов правительства. Но примерно год назад в ФБР решили по-тихому избавиться от Балджера по причине того, что он стал совершенно неуправляем и в частности регулярно лично совершал убийства людей, наладил поставку в страну крупных партий наркотиков. Но опытный бандит сумел уйти от фэ-бэ-эровских «чистильщиков». Было это так. Агентам удалось обложить Балджера, словно затравленного зверя, в одном из многоквартирных домов на окраине города. Прорваться с боем из западни бандит не мог, ибо весь район был оцеплен спецназом, на всех ближайших крышах засели снайпера, а в воздухе постоянно барражировали армейские вертолёты. Но просто сидеть и ждать, когда в квартиру ворвётся штурмовая группа и нашпигует его тело автоматным свинцом, ирландец тоже не собирался. Он знал, что живым его приказано не брать и напряжённо искал выход из казалось бы совершенно безнадёжной ситуации. И он его, в конце концов, всё-таки нашёл. Двумя этажами ниже квартиры, в которой забаррикадировался Балджер с любовницей и двумя телохранителями, шло отпевание умершего еврейского раввина. Бандиты воспользовались таким случаем. Они вытряхнули покойника из гроба, куда лёг Балджер. Его телохранители тут же подхватили необычную ношу на плечи и устремились к выходу из здания. Когда скорбная процессий с рыдающей грудастой «вдовушкой» появилась на улице, снайперы через свои прицелы только проводили её удивлёнными взглядами до катафалка, который быстро рванул прочь. Впоследствии ФБР назначило за голову Балджера награду в миллион долларов и включило его в колоду самых разыскиваемых спецслужбами США преступников под мастью туз пик (тузом крестей в этой колоде значится сам Осама бен Ладен). Но главное, что агенты ФБР вполне допускали, что их бывший подопечный, как человек прошедший хорошую жизненную школу выживания в самых критических ситуациях, вполне мог стоять за налётом на музей, чтобы в критической ситуации предложить властям сделку: «Вы отпускаете меня живым на свободу, а я верну вам картины; в противном же случае мои люди уничтожат их».
Стоящие фантастических денег шедевры нередко используются в качестве залога или формы оплаты при расчётах между крупными мафиозными кланами. Например, достоверно известно, что украденная людьми другого крупного босса американо-ирландской мафии по кличке «Генерал» из поместья Рассборо-Хаус картина Габриеля Метсю «Дама, читающая письмо», в итоге была переправлена в Стамбул в оплату крупной партии турецкого героина.
Сюжетный поворот
И вот когда следствие уже готово было принять как главную версию преступления ограбление по заказу главаря ирландской мафии, в деле совершенно неожиданно появились новые действующие лица. В 1997 году некто Уильям Янгуорт – профессиональный антиквар, имеющий к тому же несколько тюремных отсидок за махинации с крадеными предметами искусства, предложил властям штата Массачусетс довольно оригинальную сделку: они выплачивают ему обещанную руководством ограбленного музея премию в 5 миллионов долларов и выпускают из род-айлендской тюрьмы закадычного друга антиквара – профессионального вора Майлза Коннора. А за это он – Уильям Янгуорт торжественно клянётся вернуть городу Бостону и стране похищенные у них шедевры. В доказательство серьёзности своих слов Янгуорт продемонстрировал на устроенной им пресс-конференции подборку фотографий одного из трёх похищенных полотен Рембрандта. Кто-то из присутствующих на пресс-конференции репортёров логично поинтересовался, каким образом Коннор мог быть причастен к музейной краже, если в 1990 году он «мотал» очередной тюремный срок. При ответе на этот вопрос на лице тёртого жизнью торговца древностями появилось такое мудро-философское и одновременно снисходительное выражение, будто бы он объяснял азбучные истины неразумному дитяте: «Уж поверьте моему опыту, юноша, для людей уровня Майлза Коннора не составляет труда и в тюремной камере продумать и организовать дело так, чтобы всё прошло без малейшего сбоя. Может быть, для вас джентльмены, это прозвучит немного пафостно, но в своём деле он – гений!».
Преступное обаяние звезды
В мировой прессе этого человека уже давно не именуют иначе, как «преступный гений» или «легендарный преступник». В своём воровском ремесле Майлз Коннор действительно достиг впечатляющих достижений, за что в итоге удостоился сомнительной чести угодить в одну из самых охраняемых тюрем США на особый режим содержания. Любопытная деталь: администрация тюрьмы, в которой сидит Коннор, настолько опасается его, что раз в три месяца специально приглашает из Нью-Йорка профессора психологии, чтобы он, протестировав важного зэка и дал своё заключение о его ближайших намерениях, то есть спрогнозировал наиболее вероятные сценарии возможного побега. Возможно, что именно Коннор послужил прототипом для доктора Ганнибала Лектера из знаменитого кинофильма «Молчание ягнят». А ведь по мнению людей, хорошо знавших Майлза в юности, он вполне мог сделать блестящую карьеру учёного-математика, шахматного гроссмейстера или бизнесмена. Будущий преступный авторитет родился в очень приличной семье. Достаточно сказать, что его отцом был комиссар полиции, а матерью – школьная учительница. Кстати, все братья и сёстры Майлза стали законопослушными членами общества, например, один из его братьев является очень уважаемым в стране религиозным проповедником. Как уже было сказано, Коннора бог талантами тоже не обидел. Ещё в школьные годы он написал несколько очень толковых математических статей для научных журналов, за что удостоился исключительной чести в 15 лет получить приглашение от одного из лучших университетов США. В эти же годы на счету подростка уже числились несколько выигранных шахматных турниров, в том числе один, проводившийся с участием взрослых мастеров. Коннор является членом суперэлитарного клуба Mensa, объединяющего людей разных национальностей с рекордно-высокими показателями коэффициента интеллекта – IQ (для обычного человека без гениальных генов в ДНК этот показатель не может превышать число 100, но чтобы стать членом клуба Mensa необходимо доказать, что твой IQ «зашкаливает» за отметку 148 баллов). На момент кражи координаторы клуба оценивали IQ Майлза, которому на тот момент было около 60 лет, в 165 баллов. По их мнению, примерно такими же показателями ума обладали Николай Коперник (160), Чарльз Дарвин (165), Исаак Ньютон (160), Вольфганг Амадей Моцарт (165), Альберт Эйнштейн (170). Не сложно сделать вывод, на что способен человек, имеющий столь развитый мозг. Постепенно полицейским стала открываться механика кражи, организованной Коннором из тюремной камеры. Главными исполнителями его замысла были достаточно квалифицированные воры – Бобби Донати и Дэвид Хотон. По неподтверждённой информации трое остальных участников музейного налёта были мелкими уголовниками, привлечёнными в дело в качестве дополнительной
Но в итоге власть так и не решилась выпустить из тюрьмы столь опасного преступника, даже в обмен на бесценные картины. И тогда Коннор решил заработать, предложив откровенную историю «Ограбления века» голливудским продюсерам из компании Mandalay Pictures. 13-ть же похищенных картин до сих пор пребывают в зазеркалье криминального антикварного рынка. Тем же, кому в наши дни доведётся побывать в Бостоне, в знаменитом музее, предстоит увидеть посреди экспозиции пустые рамы – скорбные памятники, удерживаемым преступниками великим полотнам, таким, как знаменитое «Похищение Европы» Тициана и другим. И под каждой такой рамой будет висеть табличка с лаконичной надписью: «Украдено 18 марта 1990 года».
Пятёрка лучших кинофильмов, посвящённых похищениям произведений искусства
1 «Доктор Но», 1962 год, Великобритания-США.
2. «Гамбит», 1966 год, США
3. «Как украсть миллион», 1966 год, США
4. «Возвращение «Святого Луки»», 1970 год, СССР.
5. «Западня», 1999 год, США
Глава 3 «Фальшивая улыбка «Джоконды»»
Каждый день тысячи людей стремятся попасть в особый зал Лувра, чтобы своими глазами увидеть самую знаменитую картину в мировой истории. И практически на каждого, кто впервые воочию видит портрет кисти великого Леонардо да Винчи, загадочная улыбка «Джоконды» производит ошеломляющее впечатление. При этом мало кто из зрителей догадывается, что, возможно, он восхищается всего лишь современной копией оригинального полотна XVI века. В среде профессиональных искусствоведов и знатоков живописи уже не одно десятилетие ходят упорные слухи об «обмане века». Ведь известно, что без «Моны Лизы» главный музей Франции сразу бы лишился львиной доли своих доходов, а заодно и репутации хранилища суперкартины. Да и сам великий флорентинец, создавая в 1503 (по некоторым данным в 1506 году) портрет жены местного торговца шёлком, видимо, в какой-то мере предвидел удивительную и трагическую судьбу своего творения, ведь исполнил он его в новаторской для того времени манере «сфумато», что по-итальянски означает «исчезающая как дым»…
Кража, которой не могло быть
Директор Лувра месье Омоль получил свой пост благодаря влиятельному родственнику в Управлении изящных искусств Министерства просвещения Франции, в чьём ведении находились все музеи страны. Как любой прорвавшийся наверх честолюбец Омоль обожал давать интервью газетчикам и фотографироваться для самых модных журналов. При этом данный чиновник всячески превозносил собственные административные таланты, благодаря которым дела в возглавляемом им музее просто обречены на то, чтобы всегда идти наилучшим образом. Когда же один корреспондент поинтересовался, как в Лувре обстоят дела с охраной его главного достояния – «Джоконды» (прим. автора – по-итальянски «ла Джаконда» означает буквально «весёлая, игривая женщина), Омоль самоуверенно заявил, что легче умыкнуть Нотр-Дам де Пари (прим. автора – собор Парижской Богоматери), или взять штурмом главное банковское хранилище США Форт Нокс, чем похитить данную картину.
После этого интервью прошло менее года, когда 21 августа 1911 года «Мона Лиза» просто исчезла со своего обычного места на стене «Квадратного салона» Лувра. Причём обнаружили пропажу вовсе не местные сотрудники, а молодой студент-художник, который специально в этот день пришёл в музей писать копию знаменитого полотна.
Уже на следующее после кражи утро скандальная новость была на первых страницах всех крупнейших мировых газет. Фактически дело о похищении «Джоконды» стало первой мировой сенсацией, которая состоялась благодаря новым возможностям иллюстрированных изданий, чьи корреспонденты оперативно передавали горячие новости в свои редакции из любой точки мира посредством недавно вошедших в широкий обиход телеграфа и телефона. Именно пресса была главным действующим лицом в этой скандальной истории. После очередного разоблачительного газетного материала следовали увольнения ответственных чиновников и происходили крутые повороты в следствии. Первым за собственную самоуверенность поплатился месье Омоль, который без долгих разбирательств был уволен со своего поста. Затем уведомления об отставке получили и другие ответственные сотрудники музейной администрации и министерства. Не помогли даже слабые попытки некоторых увольняемых чиновников оправдаться тем, что, по их мнению, картину явно украл преступник чрезвычайно опытный и хитрый, противостоять которому было чрезвычайно сложно. Впрочем, факты как раз говорили об обратном. К примеру, журналисты журнала «Петит Паризьен» провели собственное расследование состояния дел в Лувре и выяснили, что при желании украсть картину вполне мог какой-нибудь городской клошар (прим. автора -парижский бездомный). Дело в том, что попрошайки и проститутки давно облюбовали музейные залы, где в любую погоду было тепло, сухо, всегда присутствовала состоятельная публика, и куда можно было попасть за минимальную плату. А что касается надёжной охраны, то все разговоры о ней были всего лишь частью саморекламы уволенного директора. На самом деле на мизерную зарплату музейных смотрителей охотно шли только слабосильные пожилые мужчины и бабушки-«божьи одуванчики», а установка современной охранной сигнализации регулярно откладывалась по причине невыделения на неё казённых средств.
Кстати самому Леонардо да Винчи тоже были не чужды некоторые криминальные наклонности. Например, он очень интересовался ядами, много экспериментировал с отравляющими составами и даже был в особой чести у знаменитых отравителей из клана Борджиа, которым поставлял изобретённые новинки. Тема ядов явственно прослеживается и в «Джоконде». Достаточно взглянуть на её красивые поволоокие глаза, чтобы понять, что скорей всего, служившая для живописца моделью женщина перед каждым сеансом в мастерской художника закапывала себе в глаза капли растения Белодонны. В эпоху Возрождения у флорентийских женщин такая косметическая процедура была в моде.
Игры патриотов
С самого начала происшедшее было воспринято всеми слоями французского общества, как национальная трагедия. Толпы парижан каждый день приходили в Лувр, чтобы посмотреть на то место, где ещё недавно висела «Мона Лиза». Теперь здесь находилась репродукция картины в траурной рамке. У многих на лицах были слёзы. По словам очевидцев тех событий, всё это было очень похоже на прощание с живым человеком, долгие годы бывшим любимцем всей нации. Впрочем, сразу нашлись те, кто попытался использовать происходящее в своих политических интересах. Во Франции тех лет были очень сильны реваншистские настроения после поражения от немцев в войне 1870 года. В некоторых газетах появились заказные материалы, обсасывающие тему германского следа в деле исчезновения «Джоконды». Подозрение оказалось до того правдоподобным, что даже на заседаниях кабинета министров республики всерьёз рассматривался вопрос о предъявлении германскому кайзеру Вильгельму II ультиматума за то, что его шпионы выкрали «Мону Лизу», чтобы продемонстрировать всему миру слабость Франции. В ответ немцы обвиняли соседей, что те специально инсценировали кражу, чтобы вероломно начать войну, и тоже начали подтягивать к границе свои войска. В воздухе отчётливо запахло порохом и всё из-за потемневшего от времени и грязи, покрытого многочисленными трещинами куска холста размером 77 на 53 сантиметра.