Преступная мать, или второй Тратюф

де Бомарше Пьер Огюстен Карон

Сюзанна опускает глаза.

Словом, он один может рассеять тревогу, которую мне внушила Флорестина. Скажи, что я прошу его придти. С ю з а н н а. А вот и он, легок на помине. Я причешу вас после. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ II

Г р а ф и н я, Б е ж е а р с.

Графиня (сокрушенно). Ах, дорогой майор, что здесь у нас происходит? Или грянул, наконец, гром, которого я так давно боялась и который все приближался и приближался? Неприязнь графа к несчастному моему сыну растет с каждым днем. Верно, до него дошла какая-нибудь роковая весть! Б е ж е а р с. Я этого не думаю, сударыня. Г р а ф и н я. С тех пор как небо меня покарало смертью старшего сына, граф совершенно переменился: вместо того чтобы, заручившись поддержкой нашего посла в Риме, хлопотать о снятии с Леона рыцарского обета, он упорно посылает его на Мальту. Этого мало, господин Бежеарс: мне известно, что он производит обмен владений и собирается покинуть Испанию навсегда и поселиться здесь. Недавно за обедом в присутствии тридцати человек он так говорил о разводе, что я пришла в ужас. Б е ж е а р с. Я был при этом. Как же, отлично помню! Г р а ф и н я (в слезах). Простите, мой истинный друг! При вас мне не стыдно плакать. Б е ж е а р с. Да будет мое чувствительное сердце приютом для ваших печалей. Г р а ф и н я. Наконец вы или он заставил страдать Флорестину? Я смотрела на нее как на невесту моего сына. Она бедна, это правда, но зато из хорошей семьи, красива, благонравна, выросла среди нас, а мой сын теперь наследник, неужели же этого наследства не хватит на двоих? Б е ж е а р с. Может быть, даже с избытком. Вот где корень зла. Г р а ф и н я. Но все точно сговорились разбить мои надежды, как будто небо так долго выжидало только для того, чтобы тем строже наказать меня теперь за проступок, который я горько оплакивала. Мой муж ненавидит моего сына... Флорестина от него отказывается. Что-то ее взволновало, и она собирается с ним порвать. А он, несчастный, этого не перенесет, -- вот что для меня несомненно. (Молитвенно складывает руки.) О карающее небо! Я целых двадцать лет провела в слезах и в покаянии, за что же теперь ты посылаешь мне эту муку -- муку разоблаченной

преступницы? О, пусть я одна буду несчастна! Боже, я не стану роптать! Но пусть мой сын не страдает за грех, которого он не совершал! Научите же меня, господин Бежеарс, как избавиться от стольких бед? Б е ж е а р с. Я вас научу, достойная женщина, я затем и пришел, чтобы рассеять мучительные ваши страхи. Когда чего-нибудь опасаешься, то не можешь отвести глаза от пугающего предмета: что бы вокруг ни говорилось, что бы ни делалось, страх отравляет все! Ключ от этих загадок, наконец, у меня в руках. Вы еще будете счастливы. Г р а ф и н я. Можно ли быть счастливой, когда душу томит раскаяние? Б е ж е а р с. Ваш супруг вовсе не избегает Леона, -- тайна рождения вашего сына ему не известна. Г р а ф и н я (живо). Господин Бежеарс! Б е ж е а р с. Причиною же душевных движений, которые вы принимаете за ненависть, является то, что у него самого не чиста совесть. О, сейчас я сниму с души вашей тяжесть! Г р а ф и н я (с чувством). Дорогой господин Бежеарс! Б е ж е а р с. Но только схороните навеки в успокоенном сердце вашем то чрезвычайной важности сообщение, которое вам предстоит от меня услышать. Ваша тайна -- это рождение Леона, его тайна -- это рождение Флорестины. (Понизив голос.) Он ее опекун и... отец. Г р а ф и н я (молитвенно складывает руки). Боже всемогущий, ты сжалился надо мной! Б е ж е а р с. Представляете себе, каков был его ужас, когда он увидел, что эти дети любят друг друга? Он не мог открыть свою тайну и вместе с тем не мог допустить, чтобы следствием его молчания явилась их взаимная склонность, -- вот почему он сделался так мрачен, так не похож на себя. Удалить же сына он задумал единственно в надежде на то, что разлука и служение на рыцарском поприще, может статься, заставят Леона забыть эту несчастную любовь, благословить которую граф не в состоянии. Г р а ф и н я (на коленях, горячо молится). О вечный источник щедрот! Господь мой! Ты сделал так, что я могу хотя бы частично искупить тот невольный грех, который я совершила по вине безумца! Теперь и мне есть что простить мужу, честь которого я запятнала! О граф Альмавива! Мое иссохшее сердце, наглухо закрывшееся после двадцатилетних страданий, ныне вновь открывается для тебя! Флорестина -- твоя дочь: она стала мне так же дорога, как если бы я сама произвела ее на свет. Простим же молча друг друга! Ах, господин Бежеарс, говорите все! Б е ж е а р с (поднимает ее). Мой друг, я не хочу мешать первым порывам вашего доброго сердца: радостное волнение, в отличие от волнения горестного, нисколько не опасно, однако во имя вашего спокойствия выслушайте меня до конца. Г р а ф и н я. Говорите, мой благородный друг, вам я обязана всем, говорите. Б е ж е а р с. Ваш супруг, стремясь оградить Флорестину от кровосмесительного, по его мнению, союза, предложил мне жениться на ней. Но, независимо от глубокого и мучительного чувства, которое мое преклонение перед вашими страданиями... Г р а ф и н я (горько). Ах, друг мой, из жалости ко мне... Б е ж е а р с. Не будем об этом говорить. По некоторым туманным намекам, которые можно было понять и так и этак, Флорестина решила, что речь идет о Леоне. Юное ее сердце уже затрепетало от восторга, но тут как раз доложили о вашем приходе. После я ничего не говорил ей о намерениях отца, но одно мое слово навело Флорестину на ужасную для нее мысль о братских узах, -- оно-то и вызвало эту бурю, этот священный ужас, причину которого ни ваш сын, ни вы не могли себе уяснить. Г р а ф и н я. Бедное мое дитя, он ничего не подозревал! Б е ж е а р с. Теперь причина вам известна -- так как же, будем мы претворять в жизнь идею этого брака, коль скоро он может поправить все? Г р а ф и н я (живо). Да, мой друг, придется на этом остановиться, -- мне это внушает и сердце, и разум, и я беру на себя уговорить Флорестину. Благодаря этому наши тайны будут сохранены, никто из посторонних не выведает их. После двадцатилетних страданий мы заживем счастливо, и этим счастьем моя семья будет обязана вам, истинный друг мой. Б е ж е а р с (возвысив голос). А дабы ничто более не омрачало вашего счастья, нужна еще одна жертва, и вы, мой друг, найдете в себе силы ее принести. Г р а ф и н я. О, я готова на любые жертвы! . Б е ж е а р с (внушительно). Все письма, все бумаги того несчастного человека, которого уже нет в живых, необходимо сжечь дотла. Г р а ф и н я (с душевной болью). О боже! Б е ж е а р с. Когда мой друг, умирая, поручал мне передать их вам, последнее, что он мне приказал, это спасти вашу честь и не оставить ничего такого, что могло бы бросить на нее тень. Г р а ф и н я. Боже! Боже! Б е ж е а р с. В течение двадцати лет я не мог добиться, чтобы эта печальная пища вечной вашей скорби исчезла с глаз долой. Но, независимо от того, что она причиняет сам боль, подумайте, какой вы подвергаете себя опасности! Г р а ф и н я. Чего же мне бояться? Б е ж е а р с (убедившись, что никто их не слышит, тихо). У меня нет никаких оснований подозревать Сюзанну, а все-таки кто может поручиться, что горничная, осведомленная об этих бумагах, в один прекрасный день не сделает из них статью дохода? Стоит передать вашему супругу хотя бы одно письмо, -- а он, конечно, за ценой бы не постоял, -- и вот вы уже в пучине бедствий. Г р а ф и н я. Нет, у Сюзанны слишком доброе сердце... Б е ж е а р с (громко и весьма твердо). Мой глубокоуважаемый друг, вы отдали дань и нежности и скорби, вы исполнили все возложенные на вас обязанности, и если вы довольны поведением вашего друга, то я прошу у вас награды. Нужно сжечь все бумаги, истребить все воспоминания о грехе, уже давно искупленном! А чтобы никогда больше не возвращаться к столь мучительному предмету, я требую немедленного принесения жертвы. Г р а ф и н я (трепеща). Мне кажется, я слышу голос бога! Он повелевает мне забыть его, сбросить тот печальный траур, в который облекла мою жизнь его кончина. Да, господи! Я послушаюсь друга, которого ты мне послал! (Звонит.) То, чего он требует от меня твоим именем, мне давно советовала моя совесть, но по своей слабости я этому противилась.

ЯВЛЕНИЕ III

С ю з а н н а, г р а ф и н я, Б е ж е а р с.

Г р а ф и н я. Сюзанна, принеси мне ларец с драгоценностями. Нет, постой, я сама, ты не найдешь ключа...

ЯВЛЕНИЕ IV

С ю з а н н а, Б е ж е а р с.

С ю з а н н а (несколько растерянная). Что же это такое, господин Бежеарс? Все потеряли голову! Просто сумасшедший дом! Графиня плачет, девочка рыдает, господин Леон грозит утопиться, граф заперся, никого не желает видеть. И почему это вдруг ларец с драгоценностями так всем понадобился? Б е ж е а р с (с таинственным видом приставляет палец к губам). Тсс! Здесь--никаких расспросов! Скоро узнаешь... Все обстоит отлично, все обстоит как нельзя лучше... За такой день можно отдать... Тсс!

ЯВЛЕНИЕ V

Г р а ф и н я, Б е ж е а р с, С ю з а н н а.

Г р а ф и н я (в руках у нее ларец с драгоценностями). Сюзанна, принеси нам из будуара огня в жаровне. С ю з а н н а. Если это для того, чтобы сжечь бумаги, так можно взять ночник, он еще не погашен. (Подает ночник.) Г pa ф и н я. Постереги у дверей, а то как бы кто-нибудь не вошел. С ю з а н н а (уходит; в сторону). Прежде всего сообщим Фигаро!

ЯВЛЕНИЕ VI

Г р а ф и н я, Б е ж е а р с.

Б е ж е а р с. Я так хотел, чтобы для вас как можно скорее настал этот миг! Г р а ф и н я (задыхаясь от волнения). О друг мой, какой день избираем мы для того, чтобы совершить жертвоприношение! День рождения моего несчастного сына! Все это время я каждый год посвящала этот день им обоим, просила у бога прощения и обливалась слезами, перечитывая грустные эти письма. По крайней мере я убеждалась, что нами было совершено не столько преступление, сколько ошибка. Ах, неужели надо сжечь все, что мне от него осталось? Б е ж е а р с. Да ведь вы же не уничтожаете сына, который вам напоминает о нем! Хотя бы для сына принесите эту жертву-- она избавит его от многих ужасных бед. Вы должны принести ее ради себя самой: быть может, безопасность всей вашей жизни зависит от этого решительного шага! (Открывает потайное, отделение и достает письма.) Г р а ф и н я (в изумлении). Господин Бежеарс, вы открываете ларец лучше меня!.. Позвольте мне еще раз их перечесть! Б е ж е а р с (строго). Нет, я вам этого не разрешу. Г р а ф и н я. Только последнее, в котором он начертал скорбное "прости" своею кровью, пролитою им из-за меня, и показал мне пример мужества, а мне оно сейчас так необходимо ! Б е ж е а р с (не дает ей письмо). Если вы прочтете хотя бы одно слово, мы не сожжем ничего. Принесите небу полную жертву, смелую, добровольную, свободную от человеческих слабостей. Если же вы не отважитесь ее принести, то я окажусь сильнее вас. Скорее в огонь! (Бросает сверток в огонь.) Г р а ф и н я (живо). Господин Бежеарс! Жестокий друг! Вы сжигаете мою жизнь! Пусть у меня останется хоть один клочок. (Хочет броситься к горящим письмам. Бежеарс обхватывает ее за талию.) Б е ж е а р с. Пепел я развею по ветру.

ЯВЛЕНИЕ VII

С ю з а н н а, г р а ф, Ф и г а р о, г р а ф и н я, Б е ж е а р с.

С ю з а н н а (вбегает). Следом за мной идет граф, но его привел Фигаро. Г р а ф (застает их в такой позе). Сударыня, что я вижу? Что все это значит? К чему здесь огонь, ларец, бумаги? Из-за чего спор и слезы? (Бежеарс и графиня смущены.) Вы молчите? Б е ж е а р с (овладевает собой; с усилием). Надеюсь, сударь, вы не потребуете объяснения в присутствии слуг. Я не знаю, что, собственно, побудило вас неожиданно войти к графине. Я же останусь верен себе и скажу вам всю правду, какова бы она ни была. Г р а ф (Фигаро и Сюзанне). Уйдите оба. Ф и г а р о. Хорошо, сударь, но только я вас прошу обелить меня: подтвердите, что я вручил вам расписку нотариуса на ту крупную сумму, о которой у нас сегодня был разговор. Г р а ф. С удовольствием, всегда приятно восстановить справедливость. (Бежеарсу.) Можете быть спокойны, сударь: вот расписка. (Кладет ее в карман.)

Фигаро и Сюзанна расходятся в разные стороны.

Ф и г а р о (уходя, тихо Сюзанне). Пусть попробует увильнуть от объяснения!.. С ю з а н н а (тихо). Уж больно он увертлив! Ф и г а р о (тихо). Я его уничтожил!

ЯВЛЕНИЕ VIII

Г р а ф и н я, г р а ф, Б е ж е а р с.

Г р а ф (строго). Сударыня, мы одни. Б е ж е а р с (все еще взволнован). Говорить буду я. Я готов подвергнуться допросу. Милостивый государь, был ли когда-нибудь при вас

такой случай, чтобы я изменил истине? Г р а ф (сухо). Я, милостивый государь... этого не говорю. Б е ж е а р с (вполне овладев собой). Хотя я далеко не одобряю этого мало пристойного дознания, моя честь, однакож, принуждает меня повторить то, что я говорил сударыне, просившей у меня совета: "Всякий хранящий тайну не должен беречь бумаги, которые могут бросить тень на умершего друга, доверившего их ему. Как бы ни было горько с ними расстаться и какой бы интерес ни представляло их сохранить, -- благоговейное чувство к памяти усопших должно возобладать над всем". (Указывая на графа.) Разве непредвиденный случай не может передать их в руки противника?

Граф дергает его за рукав, чтобы он прекратил объяснения.

Или вы со мной не согласны, милостивый государь? Кто просит совета в некрасивом деле, кто взывает о помощи в минуту постыдной слабости, тот не должен обращаться ко мне! Вы оба знаете это по опыту, а особенно хорошо -- вы, ваше сиятельство!

Граф делает ему знак.

Так вот что побудило меня, не допытываясь, что именно заключают в себе бумаги, дать графине совет, когда она обратилась ко мне, однакож мне стало ясно, что для исполнения этого сурового долга у нее недостает решимости. Тогда я, не колеблясь, призвал на помощь всю свою решимость и преодолел безрассудную ее медлительность. Вот из-за чего шла у нас борьба, и, что бы обо мне ни думали, я никогда не буду раскаиваться ни в своих словах, ни в своих поступках. (Воздевает руки.) Священная дружба, ты всего лишь пустой звук, если не исполняются строгие твои веления! Позвольте мне удалиться. Г р а ф (в восторге). О лучший из людей! Нет, вы нас не покинете. Графиня, скоро он станет нам еще ближе: я отдаю ему Флорестину. Г р а ф и н я (с живостью). Более достойно, граф, вы не могли бы употребить ту власть, которую закон предоставляет вам над нею. Если вам хотелось бы знать мое мнение, то я вполне согласна. И чем скорее, тем лучше. Г р а ф (нерешительно). Ну, что ж... нынче же вечером... без всякой огласки... ваш духовник... Г р а ф и н я (с воодушевлением). А я заменяю ей мать, и я подготовлю ее к священному обряду. Однако неужели вы допустите, чтобы только ваш друг проявил великодушие к этой прелестной девушке? Я льщу себя надеждой, что нет. Г р а ф (смущенно). Ах, графиня... поверьте... Г р а ф и н я (радостно). Да, граф, я вам верю. Сегодня день рождения моего сына, и отныне, благодаря совпадению двух событий, он будет мне еще дороже. (Уходит. )

ЯВЛЕНИЕ IX

Г р а ф, Б е ж е а р с.

Г р а ф (смотрит ей вслед). Я не могу прийти в себя от изумления. Я ожидал споров, бесконечных возражений, а она оказалась такой справедливой, доброй, великодушной к моей девочке! "Я заменяю ей мать", -- сказала она. Нет. это не безнравственная женщина! Я невольно преисполняюсь уважения к тому душевному величию, которое сквозит в ее действиях... хочу осыпать ее упреками, но ее тон меня обезоруживает. Я сам виноват, друг мой, что выразил изумление при виде горящих писем. Б е ж е а р с. А я этому нисколько не удивился, я же видел, с кем вы идете. Эта гадина вам прошипела, что я здесь выдаю ваши тайны! Столь низкие обвинения не могут задеть человека, который нравственно стоит на такой высоте, как я, -- они ползают где-то там, далеко. Со всем тем, сударь, что вам так дались эти бумаги? Ведь вы же меня не послушались и взяли те, которые вам хотелось сохранить. О, если б небу угодно было, чтобы графиня обратилась ко мне за советом раньше, вы бы теперь не располагали против нее неопровержимыми уликами! Г р а ф (горько). Да, неопровержимыми! (В сильном волнении.) Подальше от моей груди--они ее жгут! (Выхватывает спрятанное на груди письмо и опускает в карман.) Б е ж е а р с (мягко). Теперь я, думается, с большим успехом вступлюсь за права законного сына; в конце концов не ответствен же он за свою горькую судьбу, которая толкнула его в ваши отеческие объятия. Г р а ф (снова вспылив). Отеческие? Никогда! Б е ж е а р с. Не виноват он также, что любит Флорестину. И тем не менее, пока он подле нее, могу ли я соединиться с этой девушкой? Быть может, она увлечена сама и согласится только из уважения к вам. Оскорбленная кротость... Г р а ф. Я тебя понимаю, мой друг. Твои соображения столь убедительны, что я решаюсь отослать его немедленно. Да, мне легче будет жить на свете, когда злополучное это существо перестанет оскорблять мой взор. Но как заговорить об этом с графиней? Захочет ли она с ним расстаться? Значит, придется прибегнуть к крайней мере? Б е ж е а р с. К крайней?.. Нет... Но воспользоваться для данной цели разводом вы можете: у отчаянных французов это принято. Г р а ф. Чтобы я предал огласке мой позор! Правда, некоторые жалкие людишки так именно и поступили, но ведь это последняя степень падения современных нравов. Пусть бесчестье явится уделом, во-первых, тех, кто идет на такой срам, а во-вторых, мерзавцев, повинных в этом сраме! Б е ж е а р с. Я поступил по отношению к графине и по отношению к вам так, как мне подсказывала честь. Я отнюдь не являюсь сторонником насильственных мер, особенно если речь идет о сыне... Г р а ф. Нет, не о сыне, а о постороннем человеке, отъезд которого я ускорю. Б е ж е а р с. Не забудьте и о дерзком слуге. Г р а ф. Да, он мне надоел. Вот тебе моя расписка, мой друг, беги к нотариусу и получи три миллиона золотом. Теперь у тебя будут все основания проявить великодушие при заключении брачного договора, с которым нам во что бы то ни стало надо покончить сегодня же... теперь утебя целое состояние... (Передает ему расписку, берет его под руку, и они оба направляются к выходу.) Сегодня в полночь, без приглашенных, в часовне графини... (Последних его слов не слышно.)

* ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ *

Сцена представляет ту же комнату графини.

ЯВЛЕНИЕ I

Фигаро один, в волнении оглядывается по сторонам.

Она мне сказала: "Приходи в шесть часов сюда: это самое удобное место для разговора..." Я мигом слетал по разным делам и весь в поту вернулся домой. Где же она? (Ходит по комнате и вытирает лицо.) А, черт, я же не сумасшедший! Я же видел, как граф выходил отсюда с ним под руку!.. Так что же, из-за одного шаха бросать партию?.. Какой оратор малодушно покинет трибуну только потому, что один из его аргументов выбит из рук? Но что за гнусный обманщик ? (Живо.) Вырвать у графини согласие на истребление писем только для того, чтобы она не обнаружила, что одно письмо пропало, а затем уклониться от объяснения!.. Это олицетворенный ад, такой, каким нам изобразил его Мильтон! (Шутливым тоном.) Хорошо я сказал про него недавнокогда был уж очень зол: "Оноре Бежеарс -- это тот самый дьявол, о котором евреи говорили, что имя ему легион, и кто приглядится к нему повнимательнее, тот заметит, что у этого беса раздвоенные копыта -- единственная часть тела, которую, как уверяла моя матушка, черти не могут скрыть". (Смеется.) Ха-ха-ха! Я снова в веселом расположении духа, прежде всего потому, что мексиканское золото я отдал на сохранение Фалю, -- так мы выиграем время. (Хлопает себя по руке запиской.) А затем... слушай, ты, лицемер пз лицемеров, перед коим исчадье ада -Тартюф--просто мальчишка! Благодаря всесильному случаю, благодаря моей тактике, благодаря нескольким луи, которые я кое-кому сунул, мне обещано твое письмо, где, как говорят, ты превосходнейшим образом сбрасываешь маску! (Раскрывает записку и читает.) Мерзавец, который его читал, просит за него пятьдесят луи... ну, что ж, он их получит, ежели письмо того стоит. Если мне в самом деле удастся вывести из заблуждения моего господина, которому мы с Сюзанной стольким обязаны, то я буду считать, что мое годовое жалованье истрачено не зря... Но где же ты, Сюзанна? Как бы мы с тобой посмеялись! О che piacere / Какая радость! (итал.)/!.. Выходит дело, до завтра! Не думаю, чтобы нам грозила опасность нынче вечером... А впрочем, к чему терять время?.. Я всегда в этом раскаивался... (Очень живо.) Никаких отсрочек, побежим за разрывным снарядом, на ночь положим его под подушку, утро вечера мудренее, а там посмотрим, кто из нас двоих завтра взлетит на воздух.

ЯВЛЕНИЕ II

Б е ж е а р с, Ф и г а р о.

Б е ж е а р с (насмешливо). А-а, господин Фигаро? Приятное место -- я опять встречаюсь здесь с вами, милостивый государь. Ф и г а р о (так же). Хотя бы потому приятное, что можно доставить себе удовольствие еще раз выгнать меня отсюда. Б е ж е а р с. Из-за такой безделицы вы все еще на меня обижаетесь? Спасибо за память! Впрочем, у всякого свои странности. Ф и г а р о. А ваша странность заключается в том, что вы защищаетесь только при закрытых дверях. Б е ж е а р с (хлопает его по плечу). Умному человеку нет смысла слушать все подряд, он и так догадается. Ф и г а р о. Это уж у кого какие способности. Б е ж е а р с. А много ли рассчитывает выиграть интриган с помощью тех способностей, какие он тут перед нами выказывает? Ф и г а р о. Не поставив никакой ставки, я выиграю все...если сумею обыграть другого интригана. Б е ж е а р с (задетый за живое). Посмотрим, как вы будете играть, милостивый государь. Ф и г а р о. Я не стану бить на эффект только ради того, чтобы потрясти раек. (С видом простака.) Впрочем, каждый за себя, бог за всех, как сказал царь Соломон. Б е ж е а р с (с улыбкой). Прекрасное изречение! Но ведь это он же сказал, что солнце светит для всех? Ф и г а р о (гордо). Да, и при этом освещает змею, которая собирается ужалить руку неосторожного своего благодетеля! (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ III

Б е ж е а р с один, смотрит ему вслед.

Он уже не таит своих замыслов! Однако этот господин заносчив! Тем лучше, он ничего не знает о моих замыслах. Воображаю, как вытянулась бы у него физиономия, если б до его сведения дошло, что в полночь... (Поспешно роется в карманах.) Куда же я дел бумагу? Вот она. (Читает.) "Получил от нотариуса, господина Фаля, три миллиона золотом, обозначенные в при сем прилагаемой описи. Париж, такого-то числа. Альмавива". Отлично! И воспитанница и денежки у меня в руках! Но это еще не все: граф слабоволен, остающуюся у него часть состояния он ни на что употребить не решится. Графиня имеет на него влияние, он ее побаивается, он все еще любит ее... Она не уйдет в монастырь, если я их не стравлю и не подобью его затеять с ней разговор... крупный разговор. (Прохаживается.) Нет, черт возьми, сегодня еще не следует спешить со столь опасной развязкой! Тише едешь-дальше будешь! Лучше завтра: завтра сладостные священные узы, которые прикуют это семейство ко мне, будут еще прочнее! (Прикладывает руки к груди.) Что же ты, проклятая радость, теснишь мое сердце? Никак не можешь себя сдержать?.. Ты такая бурная, что если тебя не унять, пока здесь никого нет, то я в конце концов задохнусь или же выдам себя, как дурак. Святая и кроткая простота, ты меня наградила великолепным приданым! Ты же, бледная богиня ночи, скоро пошлешь мне равнодушную супругу. (Потирает руки от удовольствия.) Бежеарс, счастливец Бежеарс!.. Почему вы зовете его Бежеарсом? Разве он теперь уже не больше чем наполовину граф Альмавива? (Зловеще.) Еще один шаг, Бежеарс, и ты достигнешь всего! Прежде, однакож, необходимо... Этот Фигаро стоит мне поперек дороги! Ведь это он привел графа!.. Малейшее замешательство меня погубит... Этот лакей может меня утопить... Такая хитрая бестия!.. А ну, убирайся отсюда вон вместе со своим странствующим рыцарем!