Преступники и преступления с древности до наших дней. Гангстеры, разбойники, бандиты
Шрифт:
— Не ждать же его, — сказал я, — и где наши?
— Здесь!
Ицка провел нас к самому берегу, и там мы увидели всех наших молодцев.
— Ну, так за работу, братцы, — сказал я. — Помните: руки за лопатки — и вязать. Оружия никакого!
— Слушаем! — ответил Смирнов.
— Ты, Петрушев, и вы… — я указал на каждого, — идите за Погилевичем и ждите нас! А вы за мной!
Семь человек отделились и осторожно пошли вдоль берега.
Я обратился к Келчевскому и Прудникову:
— Ну, будем действовать! Вы
Мы прошли несколько сажен и очутились подле сторожки.
Она стояла мрачная, одинокая, и из ее двух окошек, как и тогда, падал желтоватый свет.
Я остановился и отделил четверых.
— Как только я свистну, прямо срывайте дверь, если заперта. Но я отворю ее. А теперь прячьтесь!
Я подошел к знакомой сторожке и смело ударил в дверь.
Она отворилась через минуту.
— Кто? — спросил Славинский, держа в зубах неизменную трубку.
— Впусти! Али своих не узнаешь! — ответил я.
— А! Колпинский! — отозвался сторож. — Иди, иди!
Я смело вошел и очутился в настоящей разбойничьей шайке.
За столом, кроме хозяина с дочерьми, сидели и пили огромный Сашка, Сергей Степанов, Васильев и знаменитый Калина.
— А где Мишка? — спросил я добродушно у Стефании.
— А кто его знает, — ответил Калина, — ты скажи лучше, откуда ты так вырядился? Ишь, гоголем каким!
На мне было все крепкое и новое, и одет я был скорее рабочим с хорошим жалованьем, чем побирушкой.
— Завел матаньку и обрядился. Дело нетрудное! — ответил я, замечая в то же время, что Сашка не спускает с меня пытливого взора.
— Ну, так как же нынче?.. — начал Славинский.
— А так же, — заявил вдруг Сашка, хлопнув кулаком — выпроводи сперва этого гуся, а там и толковать будем! — и он злобно сверкнул на меня глазами.
Я решился действовать.
— Кричит кто-то! — воскликнул я и, бросившись к двери, тотчас открыл ее и крикнул:
— Вались, ребята!
— Что говорил я! — заревел Сашка. В то же время я получил страшный удар в плечо, и он мелькнул мимо меня, рванувшись между вбегающими моими молодцами.
— Вяжи всех! — крикнул я им и бросился за Сашкой.
Он быстро обогнул дом и побежал к берету Лиговки. Я бежал за ним, крепко сжимая в руке свой кастет.
— Держи его! — крикнул я на ходу оставшимся трем на страже.
Они тотчас побежали ему наперерез, но он мелькнул мимо них, бросился в речку и переплыл на другую сторону.
— Попадись только мне! — раздалась с того берега его угроза, и он исчез.
Я взял с собою оставшихся трех стражников и вместе с Келчевским и Прудниковым побежал к дому. Но там было уже все кончено: Калина. Степанов и Васильев со Славинским были связаны, и подле каждого стоял дюжий городовой.
Стефания и Анна сидели в углу на лавке и ревели во весь голос.
— Идем к Сверчинскому! —
Навстречу нам бежал, тяжело дыша, какой-то мужчина и, увидев нас, рванулся в сторону, но наши молодцы тотчас нагнали его и арестовали.
Он оказался самим Сверчинским.
Остальные, бывшие в его сторожке, были все переловлены ловким Ицкою.
Их было всего двое: Иван Григорьев и Егор Чудаков.
— С добрым уловом! — радостно поздравил нас Прудников, у которого прошел уже весь страх.
— И домой! — добавил Келчевский.
Мы отправили всех, со связанными за спину руками, под строгим конвоем в тюрьму, а сами, весело разговаривая, дошли до заставы и поехали по домам.
На другой день Шувалов, выслушав доклад о поимке почти всей шайки «душителей», назначил Келчевскому и Прудникову произвести по всем их преступлениям строжайшее расследование.
Но моя роль еще не окончилась. Впереди оказалось еще много дела, сопряженного и с немалым риском, и с немалыми хлопотами.
У нас оказались арестованными 20 человек. Вся шайка с убийцами и притонодержателями-укрывателями была в наших руках, и только двое самых страшных разбойников еще гуляли на свободе. Это были Михаил Поянен, тот Мишка с детскими глазами, с которым я провел ночь, и Александр Перфильев, тот, что удрал от нас, переплыв Лиговку.
Я взял на себя обязательство поймать их обоих и твердо решился выполнить эту задачу.
Они и были пойманы мной.
Как — расскажу об этом после, а теперь передам вкратце результат наших расследований и краткие характеристики этих страшных разбойников, для которых убийство являлось более легким делом, чем выкурить папиросу.
Действительно, это были не люди, а какие-то выродки человечества.
Во главе всех стоял какой-то Федор Иванов. Мы не могли сразу сообразить, на какого Иванова указывают все убийцы, как на своего соучастника, пока не произвели очных ставок.
И что же? — этим Федором Ивановым оказался ранее всех арестованный мною Александр Петров!
Я невольно засмеялся.
— Ах, дурак, дурак! — сказал я ему. — Что же это ты по паспорту Петров, а для приятелей Иванов? Говорил бы уж всем одно, а то на! Кто же ты: Петров или Иванов?
— Александр Петров, — отвечал он, — а назывался у них Ивановым Федькой для спокоя.
— Кто же ты?
— Крестьянин!
— Покажи спину! — вдруг сказал Келчевский. — Разденьте его!
С него сняли рубашку, и мы увидели спину, всю покрытую шрамами от старых ударов.
— По зеленой улице ходил? — сказал Келчевский. — Ну, брат, не запирайся. Ты беглый солдат, и звать тебя Федором Ивановым!
Но он уперся. Два месяца прошло, пока мы собирали о нем все справки и восстановили его личность. Тогда он сознался и перечислил все свои преступления.