Преступники и преступления с древности до наших дней. Маньяки, убийцы
Шрифт:
На этот раз Виллиамс избрал своею жертвою семью, жившую всего в нескольких шагах от места первого убийства, на улице Грэвэл Лэн, выходящей на Ратклиф Хайвай.
Глава семьи, некий Вилльямсон, давно уже проживал в этой части города и слыл за богатого человека. Он был владельцем трактира, которым он управлял по патриархальным обычаям. У Вилльямсона не было обычного для подобных заведений в Англии того времени деления на две половины: комнаты для случайных посетителей и помещения для постоянных гостей. Каждый, приходящий к Вилльямсону, мог выбирать место в любой комнате. Публика у Вилльямсона была смешанная. Здесь находились и почтенные ремесленники, и лавочники из всего квартала, приходившие сюда каждый вечер, и случайные люди, прохожие, приходившие утолить жажду.
Вилльямсон с семьей проживал при трактире. Семья состояла из пяти лиц: самого
Вилльямсон твердо придерживался правила, чтобы в 11 часов вечера ни одного посетителя не оставалось в трактире. Благодаря этому у него в заведении никогда не было драк и скандалов. И в четверг, 19 декабря, посетители, весь вечер проговорившие об убийстве семьи Марров, разошлись в обычный час. Однако они обратили внимание на какого-то неизвестного, который несколько раз в течение вечера заходил в трактир, садился в уголок, куда не проникал свет лампы, молча выпивал рюмку водки и, как казалось другим посетителям, бросал осторожные взгляды на дверь, ведущую в квартиру Вилльямсона. Незнакомец был одет в плащ, выражение его лица было неприятное, но посетители решили, что это знакомый Вилльямсона, потому что видели, как он один раз вышел из его квартиры.
Когда часы пробили одиннадцать, и посетители разошлись, оставшиеся распределились по комнатам следующим образом: Вилльямсон, его жена и прислуга остались в нижнем этаже. Обе женщины были заняты уборкой. Сам Вилльямсон продавал пиво и эль заходившим соседям, для которых дверь всегда оставалась открытой до двенадцати часов. Внучка спала на втором этаже и заснула уже в 9 часов вечера. Жилец в этот вечер тоже лег спать рано. Его комната была также на втором этаже. В этот день он очень устал, но не мог почему-то заснуть. Он думал об убийстве семьи Марров. Ему казалось, что дом, в котором он жил, подвергался особой опасности, так как с одной стороны, хозяин был известен, как богатый человек, и к ночи у него собиралась выручка за весь день, а с другой — дверь до 12 часов ночи оставалась открытой.
Обо всем этом думал жилец и становился все беспокойнее и нервнее, как вдруг, в 35 минут двенадцатого, дверь из трактира на улицу с громким стуком закрылась и чьей-то рукой была заперта на ключ.
Первой мыслью жильца было: таинственный убийца семьи Марров здесь, в доме. Ужас охватил его. Он привстал с кровати и стал прислушиваться. Потом подошел к двери. Запереть ее он не мог по той простой причине, что в ней не было замка. Он вышел из комнаты, подошел к лестнице и перегнулся через перила, прислушиваясь к тому, что происходило внизу. В этот момент он услышал, как прислуга в смертельном ужасе вскрикнула: «Отец небесный! Нас всех убьют!».
Точно так же загипнотизированный, как Мари перед дверью своего дома, жилец, вместо того, чтобы подбежать к окну, раскрыть его и позвать на помощь, стал в одной рубашке спускаться по лестнице навстречу убийце. Так он спустился до четвертой ступеньки, считая снизу. Если бы он кашлянул или слишком громко вздохнул, и он погиб бы, так как убийца находился в комнате, дверь из которой находилась против лестницы. А дверь при этом была открыта.
Жильцу было видно все, что делалось в комнате. Первое, что он увидел, это были два трупа на полу. По шагам и по звукам, которые раздавались из комнаты, было ясно, что убийца возится в невидимой с лестницы части комнаты возле письменного стола и шкафа, где хранилось серебро, и подбирает к ним ключи. По-видимому, он был очень погружен в работу, так как, если бы он бросил взгляд на лестницу, тотчас же увидел бы белую фигуру жильца.
Вилльямсона не было слышно. Для жильца было ясно, что и он погиб. В живых оставалась девочка и он. Сможет ли он спасти ее? Ведь он ближе от убийцы, чем она. Неподвижный от ужаса, он всматривался в комнату и старался понять, что собственно произошло. А произошло следующее.
Убийца напал на прислугу, по-видимому, в то время, когда она накладывала дрова в камин, чтобы назавтра утром все было готово и чтобы оставалось только зажечь дрова. Вскрикнула она только через несколько минут после того, как дверь была заперта. Несомненно, что звука запираемой двери, который обратил на себя внимание жильца, ни прислуга, ни хозяйка не слыхали. Это было нетрудно объяснить. Хозяйка была глуховата. Прислуга
Хотя жилец и был полувменяем от страха, он все же правильно понял положение. В это время убийца, которому не удавалось открыть стол и шкаф, стал искать ключи. Жилец, все еще пригвожденный к своему месту, видел, как в нескольких шагах от него убийца стал обыскивать труп хозяйки в поисках ключей. Он, несомненно, очень торопился, так как не было еще двенадцати часов, и кто-либо из соседей мог еще зайти за пивом и обратить внимание на необычно раннее закрытие трактира. Напуганные убийством Марра, люди в это время были особенно подозрительны к каждой мелочи. Если бы заподозрили, что у Вилльямсона творится что-то неладное, положение убийцы было бы критическим. Задняя дверь была наглухо заперта. На окнах нижнего этажа были решетки. Оставалось бежать только через окна второго этажа, что было уже опасно. Виллиамсу нужно было очень торопиться, и, по-видимому, эта мысль настолько владела убийцей, что он не замечал человека в белом, стоявшего всего в нескольких шагах от него. Он не видел его и не слышал его тяжелого дыхания. Он лихорадочно искал ключи в карманах убитой им хозяйки. В то время жилец увидел две вещи: во-первых, что плащ убийцы был подбит черным шелком, и, во-вторых, что на убийце были новые сапоги, издававшие скрип при каждом его шаге.
Это наблюдение было чрезвычайно ценно для жильца. Когда Виллиамс, найдя ключи, бросился в ту часть комнаты, из которой лестница не была видна, жилец стал медленно подниматься наверх. При каждом скрипе сапог убийцы он делал один шаг вверх, чтобы скрип сапога мешал убийце слышать скрип ступенек на лестнице. Таким образом жилец медленно добрался до своей комнаты. Там он прежде всего забаррикадировал дверь кроватью и стулом, упиравшимся в стенку. Теперь он, в худшем случае, мог выпрыгнуть через окно во двор. Затем он стал рвать на длинные полосы простыню и одеяло, чтобы сделать из них веревку, по которой можно было бы спуститься вниз через окно. На окне не было ничего, за что можно было бы укрепить веревку. Пришлось поэтому привязать ее к ножке кровати. А это удлиняло на несколько футов длину веревки.
По словам жильца, мысль о спасении девочки придавала ему энергию. Проходя мимо ее комнаты и видя, что она жива, он думал было разбудить ее и взять с собою, но побоялся, что она закричит или заплачет. А малейший звук мог привлечь внимание убийцы, и оба оставшиеся в живых погибли бы. Для того чтобы спасти ребенка, нужно было поэтому прежде всего спасти самого себя. Прошло уже десять минут, а веревка все еще не была готова. В то время, как убийца лихорадочно работал внизу, жилец не менее лихорадочно работал наверху. К счастью, убийца, который к тому времени успел уже найти в кассе у Вилльямсона пачку денег, перестал торопиться. Для жильца было ясно, что поживившись внизу, убийца, несомненно захочет попытать счастья и этажом выше. Предположение жильца оказалось правильным. Покончив с первым этажом, убийца решил подняться на второй этаж. Он, однако, не знал, что его может ожидать там, были ли там люди или нет, слышали ли они или догадались о том, что происходит внизу, и поэтому он стал подниматься по лестнице очень медленно и осторожно.
Жилец, связывая веревку, услышал шаги на лестнице. Теперь вопрос шел уже о секундах. Шаги медленно приближались. В это время веревка была готова, и один конец ее привязан к кровати. Убийце, по-видимому, оставалось сделать еще несколько шагов и он оказался бы уже возле комнаты девочки. Но в это время жилец уже спускался вниз. Однако новое препятствие стало на его пути. Веревка оказалась слишком коротка. Он повис в воздухе, не решаясь спрыгнуть вниз. Он хотел кричать, но голос не повиновался ему. Неизвестно, как долго длилось бы такое положение и что произошло бы за это время в доме Вилльямсонов, если бы случайные прохожие не заметили в темноте качающуюся белую фигуру. К нему подбежали, подхватили его. Тут голос вернулся к нему, и он закричал: «Убийцы, убийцы! Они убивают в доме всех!»