Преступники и преступления. Женщины-убийцы. Воровки. Налетчицы
Шрифт:
В ноябре темнеет быстро, особенно в частном секторе. Выждав, когда вспыхнут лампочки за ситцем занавесок, Маня с ружьем наперевес продралась в придорожный кустарник. Она слышала и видела, как семья Горцева в ожидании хозяина коротает вечер: смотрит «Поле чудес», пьет чай, читает сказки, выглядывает нетерпеливо в окно. Наконец жена, устав или обидевшись, отправилась спать и потушила свет. Погасли огни и в соседних домах. Теперь лишь луна да бродячие кошки освещали мир зелеными фонариками глаз.
Машина
— Мария? — переспросил он темноту неуверенно. И она с надеждой подалась к нему, громко затрещав кустами. Но следующее слово, звонкое, как оплеуха, мигом остудило ее пыл.
— Тварь! — выругался злобно Вадим. — Ну что тебе, сучка, надо?
Выстрел прогремел гак мощно, а приклад так ударил в плечо, что Маня опрокинулась на спину и долго барахталась в кустах. А когда поднялась на ноги, улица продолжала спать или притворяться испуганно спящей. Только ее любимый лежал на спине, как подстреленный фазан, и безмолвно отражал луну остекленелыми глазами.
— Вот и все, — сказала ему Мария. — Вот и все. А ты говоришь, что мне надо?
Она поцеловала его в теплые губы, долго и властно, потом сняла с себя куртку, в которой наутро милиция нашла записную книжку, всю изрисованную его портретами, и укрыла липкую грудь. Потом, бросив ружье в кусты, тихо поплелась домой. Психиатрическая экспертиза отвергла утверждение адвоката, что преступница действовала в состоянии аффекта, но подчеркнула лабильность психики. Подруга, выступавшая свидетелем, что-то патетично вещала в зал, пересыпая речь то изречениями Экзюпери («Мы в ответе за тех, кого приручили»), то феминистскими лозунгами. Бесстрастный суд, учитывая хорошие характеристики женщины и наличие у нее двоих несовершеннолетних детей, приговорил Лисовскую к восьми годам лишения свободы.
ЖРИЦЫ ЛЮБВИ И СУТЕНЕР В ЧЕМОДАНЕ
Полусонный, размеренный ритм стамбульского отеля «Каракуджа» был нарушен в полпервого ночи. На третьем этаже послышался визг, спешный топот и унылый скрип лифта. Двери кабины плавно разошлись, и на дешевый гостиничный палас выпал окровавленный человек. Он попытался приподняться, но вновь уткнулся носом в пол. Спустя пять минут в отель заглянула полиция и поднялась в номер, где последние два часа пил водку постоялец. В двухкомнатных апартаментах сидели четверо девушек и мило улыбались. В углу комнаты стоял большой чемодан, уже приготовленный в дорогу. Одна из девиц кокетливо протянула офицеру бокал с вином и предложила отдохнуть от ночной службы. Полицейский вспотел, растерянно оглядел прелестное создание и подошел к столу, на котором скромно возвышались три пустые бутылки из-под
Офицер и его напарник бегло осмотрели номер, который, как и положено двухзвездочному отелю, выглядел бесхитростно. С инвентарем здесь было и впрямь туговато — четыре койки, стол и старый деревянный шкаф. Полицейский направился к дверям ванной комнаты. Лица дам напряглись. На кафельном полу виднелась лужица крови. По белым бокам ванной стекали красные струйки. Офицер вопросительно взглянул на девиц. Напарник скучающе зевнул и попросил открыть чемодан.
— Там наше нижнее белье, — смущенно заметила яркая блондинка.
— Ваши трусы нас не удивят, — простецки заверил полицейский и затопал к чемодану.
— Если не удивят, зачем же смотреть?
— Откройте.
Девушки словно примерзли к кроватям. Полицейский с натугой приподнял желтый чемодан, уложил на бок и щелкнул замками. Вышедший из ванной комнаты офицер увидел, как побледнел его напарник. Беззвучно шевеля губами, тот разглядывал содержимое чемодана и наконец растерянно повернулся к барышням.
Яркая блондинка внезапно завизжала и, запустив бутылкой в сержанта, бросилась к дверям. Офицер схватил ее за локоть, но сразу же был сбит с ног. Все четверо девиц, на лицах которых еще минуту назад читалось миролюбие и покорность, сейчас дрались у дверей, словно львицы. Офицер, уже лежа на полу, трижды был укушен. Он не выпускал из рук блондинку и мужественно старался перегородить своим телом выход из номера. Своего верною напарника он не видел. А тем временем тот боролся со своим вестибулярным аппаратом, отходя после полета пустой бутылки и с трудом приподнимаясь. Он вытащил из петли резиновую дубинку и, не церемонясь, огрел ею ближайшее хрупкое существо так, что то отлетело к шкафу. Туда же отправилась и вторая барышня. Через несколько минут все четыре агрессивные дамы лежали на полу и затравленно косились на полицейских. В углу комнаты валялся открытый чемодан, в котором виднелось чье-то расчлененное и старательно уложенное тело…
15 сентября 1993 года трое российских девушек (назовем их Светлана, Ирина и Оксана) получили неофициальное приглашение из Стамбула. Их давняя подруга Рушима предложила им «крупнопанельную» работенку. Три подружки весело засобирались в путь. Проституция, как известно, дело небезопасное. После небольшого совещания жрицы любви пригласили на Босфор двоих охранников, которые промышляли в Москве мелким вымогательством. Тем пришлось принять и роль сутенеров. Спустя две недели все пятеро уже были в Стамбуле и сдавали свой багаж в местный отель «Каракоджа».
Первые дни торговля молодыми упругими телами шла лихо. Девушки едва успевали меняться под клиентами. Сутенеры хрустели баксами и бодро поставляли клиентов. Вскоре разнополый конвейер начал сбоить. То ли девушки утомились, то ли клиент пошел слишком переборчивый, но ночная выручка от панельных совокуплений пошла на убыль. Сутенеры нервничали, приободряли девиц, угрожали и наконец попросту оставили все деньги себе.
— Бездари, — мрачно заметил сутенер Гена, отправляя деньги в задний карман брюк. — Если такой мрак пойдет и дальше, мы вас подложим матросам. Будете автопоилками.