Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина

Хасбулатов Руслан Имранович

«Мы считаем эти истины самоочевидными: что все люди созданы равными, что они наделены Создателем опреде­ленными неотъемлемыми правами, и в том числе на Жизнь, Свободу и стремление к Счастью; что для защиты этих прав среди людей создаются правительства, черпающие свою справедливую власть из согласия управляемых; что когда бы какая-либо форма правления ни стала разрушительной для этих целей, люди вправе изменить или упразднить ее и создать новое правление».

Это мнение приводит нас к последним двум элементам конституционализма Болингброка: (1) правление направ­лено на определенные постоянные объекты обществен­ного блага, и (2) общество дает согласие на то, чтобы им управляли. Оба эти элемента совпадают с точкой зрения Локка, который считал, что власть закона, «в своих самых широких пределах», ограничена общественным благом об­щества.

Принцип общественного согласия и общественного кон­троля подразумевается в уверенности Локка в том, что пра­ва человека существовали задолго

до возникновения инсти­тута правления. Если правительство не защищает эти права, люди могут сменить правительство. В этом смысле общест­венная интерпретация естественного права и конституцио­нализма, развившаяся со временем, становится основным испытанием легитимности гражданского права. Общество никогда не согласится быть управляемым тираническим или деспотичным режимом. Оно никогда не утрачивает кон­троль над создаваемым им правительством. И хотя режимы подобного рода существуют и даже опираются на написан­ную конституцию, они не являются конституционными формами правления.

Убежденность в том, что индивидуумы сохраняют оп­ределенные права, которые никогда не передаются прави­тельству, лежит в основе взглядов других политических фи­лософов. Спиноза верил, что никакой человеческий разум не может полностью находиться в ^распоряжении другого, потому что «никто по своей воле не может передать свое ес­тественное право на свободное мышление и суждение или быть принужденным это сделать». Любое правительство, пытающееся контролировать умы, является тираническим по определению. Стремиться предписывать, что истинно и что ложно, или каких взглядов следует придерживаться людям в молитве Богу, — значит оскорблять суверенность. «Все эти вопросы, — говорил Спиноза, — относятся к есте­ственному праву человека, от которого он не может отречься даже с своего собственного согласия» ^[8] .

8

Философия Спинозы. Современная библиотека, 1954. С. 333.

Доктрина раздельных властей

Злоупотребление властью последним президентом, особенно Линдоном Джонсоном и Ричардом Никсоном, породило ряд рутинных и удобных аргументов в пользу доктрины раздельных властей. Оппоненты президентской власти утверждали, что создатели конституции не доверяли правительству (особенно исполнительной власти) и пыта­лись использовать контроль и баланс, чтобы воспрепятство­вать тирании. Хотя создатели конституции действительно построили систему, призванную ограничивать власть, это составляло лишь часть их намерений.

Говорят, что власти разделяют, чтобы сохранить свобо­ды. Но разделение может и разрушать свободы. Француз­ские конституции 1791 и 1848 годов представляют собой честолюбивые попытки создать жесткое и догматическое разделение властей. Первый документ породил правление Наполеона Бонапарта, а следующая попытка привела к по­явлению Второй империи ^[9] .

Система сдержек и противовесов (контроля и баланса) не противоречит доктрине раздельных властей. Они допол­няют друг друга.

9

МДж.К. Вайл. Конституционализм и разделение властей. 1967. С. 176—211.

Каждый новый Президент, который приходит в Белый дом, через некоторое время пребывания в должности осоз­нает степень такого конституционного разделения неза­висимо от того, кто составляет большинство в конгрессе, партия президента или ее соперник. Так и должно быть. Президент не разделяет с конгрессом свое право помилова­ния, а конгресс не делится с судами своей властью в области налогообложения и ассигнований (хотя судейские и прини­мают участие в определении предельных размеров льгот). В 1974 году Верховный суд определил разделение властей в федеральном правительстве, заявив, что полномочия, вверенные федеральным судам Статьей III Конституции, «могут быть поделены с исполнительной властью не более чем, скажем, глава государства может поделиться с судами правом вето или конгресс разделить с ним право отменять вето Президента» ^[10] .

10

Соединенные Штаты против Никсона, 1974. С. 683,704.

Долгосрочность доктрины. Прошел ли баланс полити­ческих институтов, задуманных создателями Конституции, проверку временем? Или события опрокинули теорию? Токвилл, одобрительно цитируя Джефферсона, считал, что «ти­рания законодательства» в Америке будет длиться в течение ряда лет, прежде чем ее сменит тирания исполнительной власти ^[11] . И все же президентская власть, достигнув верши­ны при Аврааме Линкольне, поникла перед лицом настой­чивого и восставшего конгресса. В 1885 году Вудро Вильсон писал, что Конституция 1787 года являлась формой правле­ния скорее по названию, чем на самом деле, «форма Консти­туции предусматривала прекрасно пригнанный, идеальный баланс, в то время как реальная форма нашего правления является просто схемой верховенства Конгресса» ^[12] .

11

Токвилл. Демократия в Америке. 1945. С. 280.

12

Вудро Вильсон . Правление Конгресса. 1885. С. 6.

Двумя десятилетиями позднее, алчно поглядывая на Бе­лый дом, Вильсон возвещал, что Президент «должен отныне и навсегда быть одной из величайших сил в мире... Мы толь­ко начинаем рассматривать должность Президента в этом свете; но именно такой свет все больше и больше будет на него падать...» ^[13] . Согласно его анализу, новым источником президентской власти являлось бремя международной от­ветственности, возложенное на Соединенные Штаты. Ве­ликая депрессия 1930-х годов в сочетании с личными ка­чествами Франклина Д. Рузвельта придала новый импульс исполнительной власти.

13

Вудро Вильсон. Конституционное правление в Соединенных Шта­тах, 1908, с.78.

Репутация конгресса падала с такой стремительностью, что Сэмюэль П. Хантингтон в одной из своих известных ра­бот, опубликованной в 1965 году, предположил, что конгресс должен отказаться от своей законодательной роли и сосре­доточиться на служении избирателям и надзоре за государ­ственными органами, если он не изменит коренным образом свою деятельность ^[14] . Казалось, что состояние конгресса про­должает ухудшаться, так как в 1968 году Филипп Б. Курланд обвинил его в том, что у него «не хватает смекалки исполнять свои обязанности». Конгресс находился в прострации, Пре­зидент доминировал над ним. Курланд предлагает нам навес­тить «ложе другой больной конституционной концепции — понятия о разделении властей». Пациент был не просто бо­лен, смертельный исход казался неминуемым. Теоретически лечение было возможно, но Курланд не видел оснований для оптимизма. Пациент утратил волю к жизни ^[15] .

14

Сэмюэль П. Хантингтон. Ответ конгресса на двадцатый век. В: Кон­гресс и будущее Америки. Под ред. Дэвида Б. Трумэна. 1965. С. 5—31. Однако годом позже Ральф К. Хьюитт утверждал, что конгресс играет бо­лее важную роль в законодательстве, чем представляют себе его критики. См. его работу «Конгресс, партнер надолго», впервые опубликованную в 1966 году и переизданную Ральфом К. Хьюиттом и Робертом Л. Пибоди под названием «Конгресс: два десятилетия анализа», с. 209—229.

15

Филипп Курланд. Бессилие молчания, 1968, Дьюк Л.Дж. С. 619,621.

Эти мрачные прогнозы подразумевают, что дисбаланс между Президентом и конгрессом носит хронический и по­стоянный характер. Однако никогда никакая ветвь власти не была столь всесильной или столь ущербной, как утверждали критики. Конгресс жив и здоров, хотя конкретный образ его жизни может оскорблять их вкус. Политическая система продемонстрировала способность к самокорректировке. Два президента, испытывавших пределы своей власти в 1960-е и 1970-е годы, были удалены со своих должностей ^[16] .

16

См.: Луис Фишер. Конституционные конфликты между конгрессом и президентом. С. 27.