Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина

Хасбулатов Руслан Имранович

Я попросил Колесникова, со ссылкой на закон об оборо­не, где написано, что «руководство Вооруженными силами осуществляет Верховный Совет, Президент...», написать докладную записку относительно решения коллегии Мин­обороны «О нейтралитете» — что это за решение и что оно означает. Колесников колеблется, затем соглашается. Ге­нералы уходят. Через минут 15 Колесников возвращается. Делает дополнения к тому, что им было сказано. Выражает тревогу по поводу возможного развития событий.

Я отвечаю: «Не допустить возможности государствен­ного переворота — это вполне по силам руководству Воо­руженных сил. Если бы коллегия, вместо решения «о ней­тралитете» предупредила бы Ельцина о том, что армия, на стороне Закона и Конституции, на стороне народа, что она будет верна присяге, — Ельцин ни за что на свете не ре­шился бы на что-нибудь серьезное. Еще не поздно, Михаил Николаевич, от вас зависит — быть в России гражданской войне или не быть. Передайте это членам коллегии. Может быть, мне приехать сейчас к вам?»

Колесников: Нет, Руслан Имранович, я сам переговорю со всеми, в том числе с Грачевым. У руководства армии были нормальные отношения с Верховным Советом, а нас натрав­ливают... Зачем это?

Я: Вот и поговорите с коллегами — кому и зачем все это надо. Вы покроете себя позором, если поддержите авантю­ру Ельцина. Разве нам мало переворотов? Развал Союза — результат всех этих видимых и невидимых переворотов. Не поощряйте Ельцина. Он готов половину России уничтожить ради сохранения власти. Вы что, ослепли все? Я надеюсь на ваше благоразумие и верность Конституции.

Молчит. Уходит. Затем возвращается и, к моему удив­лению, говорит: «Армия, Руслан Имранович, хорошо вос­приняла бы назначение генерала Ачалова министром обо­роны».

Больше Колесникова я не видел, а по телефону созво­ниться в трагические дни мне с ним не удалось... Я еще многократно пытался переговорить с Ельциным — всякий раз, мне сообщали, что его в Кремле нет. Трижды звонил Черномырдину, ответ тот же — на Старой площади его нет. Звоню Колесникову — нет. Звоню Кокошину — нет... Позд­но ночью отключили все телефоны. (Коржаков лжет, когда пишет, что «телефон Хасбулатова не отключался»). Надо было организовать работу Верховного Совета для жесткого сопротивления хунте, ее мы и начали, причем энергично.

Приехал В. Зорькин, переговорил со мной, сообщил, что члены Конституционного суда, даже те из них, которые ра­нее поддерживали Ельцина или колебались, очень возму­щены Указом № 1400 (ведь приостанавливалась и работа Конституционного суда). Он информировал, что в 21 час начинается заседание Конституционного суда с анализом президентского указа № 1400. Уехал...

Американский конституционализм

Разработка конституции — это не простой процесс, заключающийся в «техническом оформлении» определен­ных текстов, часто заимствованных из «чужих» конституций и «подогнанных» под изготавливающийся «товар» — при­мерно так произошло с «составлением» ныне действующей Конституции, когда Ельцин и его клевреты после расстрела парламента, «отмены» Конституции и установления своей диктатуры приступили к срочной разработке «новой кон­ституции», которую победитель-путчист обещал «подарить народу».

Действительно, конституционный процесс — сложней­шая работа по философскому осмыслению общества, отра­жению его мировоззрения, исторических корней и целей, по учету множества различных обстоятельств, когда каждое слово имеет значение.

Выдающийся американский специалист в области кон­ституционного права Луис Фишер пишет, что «конститу­ционализм представляет собой нечто большее, чем стено­графическое обозначение Конституции и сопутствующего ей законодательства. Чтобы быть достойной своего назва­ния, Конституция должна содержать в себе философию правления, соглашение между представителями государст­венной власти и народом. Она должна способствовать обще­ственному благу, в то же время защищая права личности, в том числе и меньшинства. Особенно важным является пра­во людей собираться вместе, выражать свое мнение лично и через объединения и участвовать в свободных выборах. Конституции, которые лишь санкционируют использо­вание государственной власти, не ограничивая ее (таковы конституции автократических и тоталитарных государств, враждебны самой концепции конституционализма» ^[1] .

1

Луис Фишер. Конституционные конфликты между конгрессом и пре­зидентом. Изд. 3-е. Канзасский университет, 1991. С.6.

Основные элементы конституционализма были опреде­лены Болингброком в 1733 году: «Под конституцией мы по­нимаем, говоря правильно и точно, собрание законов, инсти­тутов и обычаев, родившихся из определенных постоянных принципов здравого смысла и направленных на определен­ные постоянные объекты общественного блага, составляю­щие целую систему, по которой общество согласилось быть управляемым» ^[2] . Как отмечает Болингброк, поведение пра­вительства определяется не одними законами, но также ин­ститутами и обычаями. Законодательные принципы должны быть изложены в письменном документе. Даже «неписаная» Конституция Англии — собрание основных постановлений, мелких законодательных актов, судебных решений, обыча­ев и конвенций, а также текстов парламентских дебатов — закреплена публикацией ее фундаментальных принципов для всеобщего ознакомления: Великой хартии вольностей, Закона о неприкосновенности личности (Хабеас Корпус), Петиции о правах и Закона о престолонаследии ^[3] .

2

Чарльз Ховард Макилвейн. Конституционализм: древность и совре­менность. 1947. С.З.

3

Х.Р.Г. Гривз. Британская Конституция. 1955. С.15, 20—25; У. Айвор Дженнингс. Закон и Конституция. 1947. С. 32—40.

В качестве конституционной нормы постоянные принци­пы здравого смысла вызывают к жизни идею естественного права, «высшего закона», или jus gentium, который римский законодатель Гай называл «тем законом, что естественный здравый смысл устанавливает среди людей» ^[4] . Естественно­му праву придается конкретный смысл в сцене из «Антиго­ны» Софокла. Один из братьев Антигоны, Полиник, участ­вовал в осаде города Фивы. Среди защитников был его брат. Оба они погибли, встретившись в битве лицом к лицу. Хотя правитель Фив Креонт приказал оставить тело Полиника непогребенным на поле битвы, Антигона не подчинилась указу и похоронила брата. На вопрос, намеренно ли она ре­шилась не подчиниться закону, Антигона отвечает:

4

Эдвард С. Корвин. Высший закон. Основы американского конститу­ционного законодательства. 1955. С. 17.

Не Зевс его мне объявил, не Правда,

Живущая с подземными богами

И людям предписавшая законы.

Не знала я, что твой приказ всесилен

И что посмеет человек нарушить

Закон богов, не писанный, но прочный.

Ведь не вчера был создан тот закон —

Когда явился он, никто не знает.

И, устрашившись гнева человека,

Потом ответ держать перед богами

Я не хотела.

Даже Гемон, сын Креонта, говорит отцу, что тот «сам на­рушил закон богов». Хору понадобилось всего шесть слов, чтобы определить суть конституционализма: «Где правит сила, там нет права» ^[5] .

5

Пьесы Софокла об Эдипе, в пер. Рола Роча. 1958. С. 179,189,194.

Доктрина естественного права проникает в американ­ский конституционализм через «Второй трактат о граждан­ском правлении» Джона Локка (690 г.). Локк считал, что люди, живущие в царстве природы, должны управляться законом природы, который обязывает каждого вести себя определенным образом. Здравый смысл, «который и явля­ется этим законом, учит все человечество, которое к нему обращается, что все равны и независимы и что никто не дол­жен причинять другому вреда в его жизни, здоровье, свобо­де или имуществе». Однако пристрастное и невежественное человечество так и не постигло закон природы. Будучи при­званы судить, люди слишком жестоко наказывали других и прощали собственные проступки. В результате, по мягкому выражению Локка, в царстве природы возникало «беспо­койство» и порождало необходимость в третейском судье для разрешения споров ^[6] .

6

Джон Локк. Второй трактат о гражданском правлении. Пр. 4—6, 13, с. 124—125.

Хотя Локк рассматривал законодательную власть как власть высшую, она не имела права быть своевольной. Цель законодательства заключалась в охране жизни, свободы и имущества. Если окно отступало от этих целей, люди ока­зывались в состоянии худшем, чем первобытное. В этом слу­чае люди вольны были распустить правительство и создать новую законодательную власть ^[7] .

Философия Локка воодушевляет Декларацию неза­висимости. В первой же фразе объясняется, что разрыв с Англией был необходим, чтобы американцы могли «за­нять среди сил земных отдельное и равное место, на кото­рое дают им право Законы Природы и Господь Бог». Идея конституционализма, подчеркивающая свободы личности и философию правления Локка, появляется уже в следую­щем параграфе:

7

Там же. Пр. 135—137. С.220—222.