Претендент
Шрифт:
Элис не оценила. Брошенная про кофеварку фраза сказала о многом. Ник ощутил себя полным кретином, бахвалящимся своей беспечностью. Карпе диам — лови момент, живи настоящим. Твой дом — это отражение тебя. А в его доме, по его же словам, не закрываются двери. Развлекательный центр и казино. Вива Лас-Вегас, блин! Любая здравомыслящая женщина, тем более мать, задумывающаяся о благе для своего ребёнка, после увиденного должна сделать определённые выводы.
Элис и сделала. Взмахом руки обведя вокруг него пространство, отрезала для Ника перспективу когда-либо ещё узреть себя в этом доме.
Лукаса —
Она просила не усложнять, но всё уже усложнилось. С самого начала не было у них просто, и они всё ещё продирались сквозь месиво непонятного мусора, разбросанного на пути друг к другу. Они как два магнита на верёвке с разными полюсами на концах: сближаются, чтобы в следующий момент отскочить друг от друга на приличное расстояние. Но верёвка-то есть. Она крепко связывает. Хорошо, используя им же предложенную тематику скачек, не верёвка, а упряжь. Они уже вместе бегут, только почему-то получается, что в разных направлениях. Оксюморон. Но жизнь, зачастую, только из них и состоит. Неловкости. Нелепости, ошибки. Жалеть о них — значит, жалеть о самой жизни.
Ник ни жалел. Ни мгновения, ни разу. Если только, что не нашёл их раньше — его женщину и его сына. А что если бы Элис уже была замужем, и какого-то другого мужика его Лукас называл папой? Он ещё ни разу его так не назвал, но от одной мысли об этом Ник заскрежетал зубами. Папой выходного дня он становиться точно не собирался. Как и мужем на час. Но теперь ему придётся потрудиться, чтобы его женщина и его сын это поняли.
Глава 22
Первую бутыль с травяным чаем посыльный принёс вечером того же дня как Элис забрала сына из больницы. В коробке вместе с ней лежал маленький медвежонок Кларк — маскот «Каббсов» и написанная от руки записка: «Принимать лучше на ночь. Обладает лёгким седативным эффектом». Сладковатый чай с приятной горчинкой Элис сначала попробовала сама, потом дала сыну. Лукасу напиток понравился. После его приёма горлышко перестало саднить, и он быстро заснул, положив рядом с собой новую игрушку.
На следующий день принесли ещё одну бутылку. Теперь уже с брелком в виде бейсбольного мяча, который сын тут же попросил надеть на свой любимый рюкзак. Потом ещё напиток и следующий сюрприз. Чай ли, подарки или предпринимаемое лечение, но Лукас быстро шёл на поправку. Николас позаботился обо всём: анализы, физиотерапия, патронаж — счёт в клинике оказался оплачен, как и последующая реабилитация.
Не отреагировать на подобное проявление заботы было бы, по меньшей мере, некрасиво. Номер телефона Элис взяла у старшего брата, но на звонок Нику смелости так и не хватило — ограничилась сообщением.
«Привет. Лукасу намного лучше. Спасибо за то, что ты для него делаешь. За чай в отдельности».
Покусывая в нетерпении большой палец, Элис смотрела на экран, где поочерёдно сообщение меняло статус от «доставлено» к «прочитано». Когда появилась надпись: «Ник Холланд печатает…», она замерла. Для сочинения четырёх предложений ей понадобилось полчаса, но конечный вариант
Строчка с сообщением, что Ник печатает не замирала ни на мгновение. В отличие от Элис, он над ответом не думал и слова не подбирал.
«Рад, что всё обошлось. Сообщи, когда можно будет его навестить».
Сжав губы, девушка зажмурилась и покачала головой. Неконструктивно и очень глупо переживать по поводу того, что твоя просьба оказалась услышанной.
Ник действительно не стал усложнять. Сияющий на солнце экспресс умчался в закат, на мгновение затянув её в обратный поток, и тут же выплюнул обратно на платформу к забытым вещам. Гадкое ощущение.
Сожаление тяжёлыми ладонями сжало плечи. Опять же, неконструктивное и совершенно зряшное чувство. Элис понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и придумать достойный ответ. Опять же, кроме краткого «ок» и более развёрнутого «хорошо» на ум ничего не приходило.
Палец потянулся к букве «о», как экран мигнул ещё одним входящим сообщением.
«Пожалуйста».
«Сообщи, когда можно будет его навестить».
…
«Пожалуйста».
На сердце потеплело всё в том же ключе неконструктивности.
Элис улыбнулась и вместо «ок» отослала следующее:
«Всенепременно. О тебе уже спрашивали».
Душой она не покривила. Лукас спрашивал про Ника. Правда, не совсем о нём, скорее, когда можно будет выйти на улицу, опробовать новую бейсбольную перчатку, присланную в один из дней вместе с чаем. Красивая, пахнущая спрессованной кожей — сейчас сын засовывал в ней обе руки и размахивал над головой, как бадминтонной ракеткой.
Он пока ещё лежал в кровати, вернее, сидел в ней, играл, иногда прыгал. Вставать Элис не разрешала. Четырёхлетний ребёнок на небольшом островке из одеял и подушек — что может быть хуже? Отдельной спальни у Лукаса не было, его кроватка стояла в её комнате рядом с тахтой. Пришлось им обоим перебазироваться в гостиную, где был широкий удобный диван и телевизор, вместе с книгами и её планшетом — единственно доступное развлечение. И всё же, после получения перчатки Элис вес вечер играла роль питчера, кидая поочерёдно то мячики, то маленькие игрушки — от конструкторов, до сувенирных фигурок из сетевых кафе. Лукас их ловил и кидал обратно. Весело, конечно, но на следующий день от непривычной нагрузки у обоих болели правые предплечья.
Лечащий врач настоятельно рекомендовал на неделю отказаться от посетителей. Элис предупредила всех — и родственников, и друзей — что гостей не принимает, но едва ли это могло остановить поток подарков, которые приносили в магазин — от еды до игрушек, от книг до старых игровых приставок.
Ронан Лири, домовладелец и крёстный Лукаса, взял на себя обязанность курьера и буквально поселился в магазине, став негласным помощником Энцо — единственного продавца, сменщика Элис. Сама она спускалась в зал, когда сын засыпал, по привычке засовывая за пояс портативную радионяню. Именно так она всегда и делала, когда Лукаса не с кем было оставить.