Преторианец
Шрифт:
– Темнота! – ухмыльнулся Искандер. – Внимай, сармат! – Брякнув золотишком, он заговорил менторским тоном: – Префект претория выдал Сергею золотые денарии, их называют ауреями…
– И мы еще сколько-то там подобрали, – дополнил Гефестай, – тогда еще, с арены…
– Да, – нахмурился Искандер, не любивший, когда его перебивали. – В одном золотом денарии, или ауре, содержится двадцать пять серебряных денариев. Один серебряный денарий равен четырем бронзовым сестерциям. В одном бронзовом сестерции – два бронзовых дупондия или четыре медных асса, а в одном ассе – два семиса или четыре квадранта. Понял?
– Ни фига! – радостно заявил Эдик. – Но уже что-то такое проясняется!
– Варвар! – вздохнул Искандер. – Потопали!
– Е-мое, – ровным голосом сказал Гефестай, – преторианцы! Быстро – морду кирпичиком, глаза – пуговками!
Лобанов скосил взгляд – к четверке гладиаторов приближалась пятерка преторианцев и, как видно, не рядовых, уж больно роскошны были их пурпурные плащи, а высокие алые гребни на блестящих шлемах торчали как перья вождей краснокожих. Одного из преторианцев, худого и узкоплечего, с бледным острым лицом, Сергей узнал – тот сопровождал Аттиана в «Лудус Магнус». Он-то и заговорил первым, обращаясь к товарищу, толстомясому, с мрачным, брыластым лицом разоренного лавочника:
– Посмотри, Клодий, кто затесался в ряды славной претории, – «говорящие орудия»!
– Прибить их, и всего делов! – вынес вердикт Клодий.
– Чья тухлая водица разбавит нашу кровь! – продолжал остролицый, глумливо усмехаясь.
Остальные преторианцы в разговор не вступали – стояли себе в сторонке, надменно топорща гребни и задирая носы. Эдик, сжимая кулаки, рванулся, но Лобанов притормозил его, крепко ухватив за плечо.
– Ты кто такой, петух дойный? – ласково поинтересовался Сергей у остролицего.
Тот сразу бросил руку к мечу, но сдержался.
– Ты видишь перед собой преторианского кентуриона Децима Юния! – процедил он. – Я…
– Помолчи, «якало», – остановил его Лобанов, – и послушай, что я скажу. Во-первых, мы такие же преторианцы, как и ты. Префект Аттиан лично пригласил нас на службу, и послезавтра мы явимся в лагерь. Во-вторых… – Сергей покосился на троих преторианцев, проверяя, дошла ли до них информация. Те переглядывались. Дошла, значит. – Да, мы невольники, – продолжил он. – Ты назвал нас «говорящими орудиями»? Ладно… Только ты учти, Децим, мы орудия непростые, мы орудия убийства! Усвоил?
– Ты мне еще угрожать будешь, раб?! – прошипел Децим Юний и рявкнул: – Взять их!
Преторианская троица кинулась на гладиаторов, выхватывая мечи. Толпа зевак шарахнулась, расширяя круг.
– Бьем не до смерти! – быстро скомандовал Лобанов.
Шлепнув ладонями по голоменям – плоским сторонам меча, Сергей резко крутанул захваченный клинок и выдернул его. Перехватив трофей за рукоять, он левой рукой сцапал обезоруженного преторианца за десницу и сунул его мордой в пыль виа Лабикана.
Гефестай своего уже положил – сидел на нем сверху и мягко журил: «А вот не надо к взрослым дядям приставать! Дядя тебя по попке а-та-та, и будет вава!»
Эдик докручивал руку последнему из троицы, красномордому, с белесыми бровками, на порося похожему, а Искандер схватился с Клодием на мечах. Поворот, удар, мечи скрещиваются в высоком блоке.
– Хватай их! – неожиданно заревел чей-то зычный голос. – Херман! Ульфганг! Адольф!
Лобанов резко обернулся. Виа Лабикана пересекала целая банда свирепых вонючих мужиков в широких кожаных штанах и в кожаных нагрудниках на голое тело. Их рыжие гривы уминались рогатыми шлемами, а густые бороды были заплетены в сальные косички.
– Это батавы! – протараторил над ухом запыхавшийся Искандер. – Германская гвардия! Противовес преторианцам!
– Ясно! – ухмыльнулся Эдик. – Гвардейцы кардинала!
– Значить, сделаем им недовес… – изрек Гефестай, вставая с преторианца, злобно плевавшегося пылью.
– Порядок нарушаем?! – рявкнул батав в расшитой бисером жилетке. Он осклабился, перекинул меч из правой руки в левую… Но не поймал – нога Лобанова была быстрее. Подбив клинок, Сергей отпасовал его обезоруженному преторианцу, и тот поймал, причем за рукоять. Батав округлил глаза и приоткрыл рот от изумления. «Истинный ариец, – подумал Сергей, – характер нордический».
– У тебя изо рта воняет, – сказал Лобанов. Съездив германцу по яйцам, он ухватил «белокурую бестию» за лохмы и приложил к колену, превращая потный нос в кровавую клецку. Habet.
Сергей бросил взгляд, оценивая картину стычки. Четыре германца справа, пятеро слева. Минус тот, которого он оприходовал… Итого восемь рыл. Децим Юний храбро бился с рыжим детиной, густо заросшим и давно не мытым. Децим пятился, отступая. Эдик рубился сразу с двумя. Гефестай, заколов одного «гвардейца», доканывал второго. Искандер отбивался от пары хэкающих и рыкающих батавов, но за этого можно не волноваться, Тиндарид в бою холоден и расчетлив. Мечами, как веерами, обмахивается… Клодия ранили, и еще одного преторианца задели, а двое в шлемах с гребнями дерутся спина к спине. Молодцы, однако…
– Куда прешь, вонь рейтузная?! – ревел Гефестай.
– Свинья волосатая… – пыхтел Клодий.
– Ах ты, колбасник вшивый… – хрипел Децим.
Прочие участники баталии выражались не менее энергично, пользуясь хотя и банальными сравнениями, но в оригинальной трактовке.
Лобанов бросился Эдику на подмогу. Батавы махали мечами без фантазии, словно дрова рубили. Сергей подскочил к Адольфу – так вроде его называл главарь – и полоснул батава по ноге трофейным гладиусом. Тот обернулся, щеря желтозубую пасть, и заработал укол. Налитые кровью глаза закатились, и Адольф рухнул на каменную мостовую с таким звуком, будто уронили хорошую вязанку дров.
– Гитлер – капут! – осклабился Эдик, уделывая своего противника – нос сапожком, рыжая борода мочалкой.
Батавы дрогнули. Ввязавшись в драку, они увязли в бою.
– Мотайте отсюда! – крикнул Лобанов.
Огрызаясь, призывая своих богов, «гвардейцы» отступили, унося убитых. Ходячие раненые убрались сами. Vae victis! [93]
Децим Юний пребывал в замешательстве. Врожденная спесь и нажитые комплексы мешали ему просто подойти к Лобанову и пожать руку. Но и дальше выпендриваться было бы глупо и недостойно.
93
Vae victis! (лат.) – Горе побежденным!