Преторианец
Шрифт:
Нигрин кидается к Скрофе, но сквалыга-публикан мелет всякую невнятицу о срочных вложениях и о нехватке наличности. И другие аргентарии не лучше – жмутся, кряхтят, руками водят… Пр-роклятое золото! Где ж его взять?! Они прозакладывали все, что у них было, – свои дома, свои земли, но мало этого, мало! Может, ограбить кого? Не успев обдумать эту мысль, Квиет въехал под сень дубовой рощи Юпитера. У старого храма Громовержца его уже поджидал Богуд, черный великан, приведший в Италию три алы мавританской конницы.
– Приветствую тебя, – пробасил Богуд, поднимаясь с замшелых ступеней.
– И
Богуд закаменел лицом.
– Мы верны тебе, – пророкотал он, – мы согласны биться, мы готовы пролить свою кровь! Она солона, как море, но кровь не вода и стоит дорого…
– Скоро я найду деньги и расплачусь! – заверил Богуда Квиет.
Мавр хмуро покачал головой.
– Мои люди не поймут меня, – пробурчал он, – они живут сейчас, а не потом и хотят получить обещанную плату! Золотом!
– Пусть подождут десять дней! – процедил Квиет.
– Это слишком долго, – покачал головой Богуд.
– Неделю!
– Нет!
Богуд приблизил лицо к Квиету и выдохнул:
– Сегодня!
От ярости стало тепло голове, красный туман застил Квиету глаза. Выхватив кривой кинжал, Лузий всадил его в печень Богуду и провернул. Мавр вздрогнул, заклекотал, захлебываясь темной кровью, и рухнул к ногам Квиета.
Тот обтер кинжал о грязную тунику Богуда, постоял, остывая, полнясь горечью поражения и сладостью расплаты. Грязная, вонючая гиена! Квиет вздернул голову и обратился к Юпитеру, чья статуя глядела из темноты целлы:
– Тебе приношу жертву! Кушай на здоровье!
В святилище царила тишина и плавала тяжелая пелена воскурений. Где-то далеко, за чередой тяжелых, словно расплывшихся колонн, брякал систр1.
Уахенеб внимательно оглянулся – никого. Что ж, подождем… Волкаций Тулл дознался, что сюда, в обитель Изиды и Сераписа, подойдет посланец от мавров. С кем у него назначена встреча, точно не известно. Предположительно, с одним из тех азиатов, что опередили его хозяина в Биолиндуме. Хозяин наказал ему перехватить посланника. И перетащить мавров на свою сторону. Доброе решение!
Уахенеб трепетно сложил перед собой руки и стал молиться многоименному и многоликому.
– О, Амон, – взывал он, – царь всех богов, владыка вечности, властитель истины, творец всего сущего, расточитель благ, судья над сильными и убогими, ты, кому поклоняются все боги и богини и весь сонм небесных сил, ты, сотворивший сам себя до сотворения времен, дабы пребыть во веки веков, – внемли мне! О, Амон-Осирис, принесенный в жертву, дабы оправдать нас в царстве смерти и принять в свое сияние; всемудрый и всеблагой, повелитель ветров, времени и царства мертвых на западе, верховный правитель Аменти, – внемли мне! О, Исида, великая праматерь-богиня, мать Гора, госпожа волхвований, небесная мать, внемли мне! Даруйте нам силы, извечные боги, дабы отвести меч и ударить мечом, защитить и наказать, уберечь и воздать! Прострите ко мне руки, о, премудрые, могущественные! Услышьте, о, услышьте меня!
Уахенеб низко поклонился и покосился в сторону главного входа. Там топтался темнокожий человек. Он нервно оглядывался. Уахенеб быстро подошел к нему и спросил:
– Ты послан теми, кто услышал зов вождя?
– Да! – вздрогнул мавр.
– Ступай за мной.
Уахенеб провел посланника за чащу колонн и поднялся с ним на узкий балкон. Отсюда были хорошо видны термы Траяна.
– У вождя больше нет золота! – сообщил Уахенеб.
Лицо мавра исказилось.
– Он обещал! – прошипел посланник.
– Квиет не выполнит обещанное! – отрезал Уахенеб. – Но вы можете получить золото у тех, кто верен императору Адриану!
– Мне все равно! – гневно сказал мавр. – Наши мечи служат тому, кто платит! Но почему я должен верить тебе?
– Потому что золото у меня с собой, – усмехнулся Уахенеб. – Посмотри вон туда! Видишь? Это термы. А на углу стоят две лошади. Их груз тяжел, они навьючены золотыми монетами!
На губах мавра заиграла слабая улыбка.
– И когда я… когда мы получим их? – спросил он.
– Присягнете в верности императору Адриану, и одна из лошадей – ваша!
– А другая? – насторожился мавр.
– Как только одержите победу в первом бою с врагами императора!
– Справедливо… – протянул мавр и скуксился: – Все равно, принимать решение буду не я, а Богуд, он над нами главный.
Уахенеб холодно усмехнулся и выложил то, что хозяин называл странным словом «сюрпрайс».
– Богуд не примет решения! – четко произнес он. – Квиет зарезал Богуда!
Черный мавр посерел лицом.
– Поклянись! – выдавил он.
– Клянусь священной девяткой, [141] – твердо сказал Уахенеб, – это правда!
– Богуд был мне как брат… – глухо проговорил мавр и гордо вскинул голову. – Я возьму лошадь и ее груз! Но не для себя, для своих воинов! А мне заплатит Квиет!
– Я не требую с тебя клятвы верности, – молвил Уахенеб, – но дай мне слово чести, что ваши клинки не будут искать нашей крови!
Мавр помотал головой и поднял правую руку.
– Обещаю, – сказал он торжественно, – что эта рука не нанесет удара воинам императора римлян! Клянусь здоровьем своей матери, лоном жены своей, жизнью сына своего!
141
Священная девятка – девять главных богов Египта.
– Я принимаю твою клятву, – сказал Уахенеб потеплевшим голосом. – Как мне звать тебя?
– Имя мое – Сетх!
– Удачи, Сетх! И – добычи!
Первый раз в жизни Лобанов миновал ворота Кастра Преториа. Лагерь напоминал разворошенный муравейник. Или общий зал редакции женского журнала, куда хохмачи подбросили мышек. Преторианцы носились, как наскипидаренные, пешие и конные, в чинах и рядовой состав. Ворота охранялись усиленно, но «аусвайс» не дал осечки – Сергея, Эдика, Искандера и Гефестая пропустили без разговоров.