Прэтти вумен по-русски, или Лабиринт одной судьбы

Беттакки Лидия

— Машутка, приветик! Я уже прибыла и стою внизу у твоего дома. Говори, куда заходить.

— Привет, подожди, я сейчас спущусь за вами, — ответила Маша и отсоединилась.

Через три минуты дверь подъезда, изготовленная из зеркального стекла, распахнулась, и я увидела Машу в джинсовом костюме, который очень шёл ей.

— Прошу, мои дорогие, к моему шалашу, — улыбнулась моя вновь приобретённая подруга и бросилась в мои объятия. — А кто это там у нас такой красивенький и нарядненький, а? Будем знакомиться?

Маша протянула

руку Алессии, но моя дочь, как всегда, стесняясь незнакомых для неё людей, прижалась ко мне и недоверчиво смотрела на Машу.

— Ну, Алессия, не будь такой бякой, тётя хорошая.

Алессия протянула Маше ручку и выдавила из себя улыбку.

— Вот умничка. Я Маша, будем дружить. Ну что, девчонки, поднимемся ко мне? — подмигнула Маша. — Следуйте за мной.

Мы вошли в шикарный лифт, отделанный панелями красного дерева, с огромным зеркалом на всю стену, и поднялись на второй этаж. Маша открыла коричневую дубовую входную дверь с золотыми ручками и замками.

— Прошу в мою гроту (пещеру), — усмехнулась она, пропуская вперёд меня и Алессию.

Машины апартаменты состояли из маленькой гостиной с аркой, плавно переходящей в кухню. Небольшой диван-кровать стоял почти сразу же у входа, напротив располагалась тумба с огромным плазменным телевизором «Айрон». За аркой была маленькая кухня с холодильником марки «Зоппас» и навесными кухонными шкафчиками, а посередине стоял обеденный столик. Столик был украшен расписной скатёркой, на которой преобладали блюда с пирожными и фруктами. Посреди стола красовались бутылка Советского шампанского, фруктовые соки и бокалы из красного венецианского стекла.

— Располагайтесь, девчоночки! — позвала Маша к столу.

Я уселась на деревянный стул с алюминиевыми ножками, Алессия запрыгнула ко мне на колени и стала внимательно осматривать довольно-таки скромный, но уютный и со вкусом обставленный интерьер квартиры.

— Мама, смотри, какая куколка? — указывая на фарфоровую куклу на полке, воскликнула моя дочь.

— Тебе нравится, солнышко? На, держи, играйся, — Маша достала с полки коллекционную куклу и протянула её Алессии.

— Грацие, — смущаясь, пролепетала моя дочь, прижимая к себе куклу с белокурыми локонами, одетую в пышный велюровый сарафан.

— Доченька, смотри, играйся аккуратно и не разбей куколку. Это дорогая фарфоровая вещь, — я на всякий случай пригрозила пальцем.

— Не волнуйся, пусть ребёнок играется. Я ей подарю эту куклу, — вступилась Маша.

— Да ну, Маша, прекрати! Эта игрушка стоит немалых денег. Никаких дарить! — настаивала я.

— Пустяки! — отмахнулась та.

— Спасибо, тётя Маша! — заметно оживилась моя дочь, теребя в ручонках куклу.

— Не за что, солнышко. Играйся на здоровье. Ну что, девочки, перекусим? — подмигнула Маша, указывая на бутылку с шампанским.

— Машута, я за рулём. Так что, если и выпью, то только чуть-чуть, чисто символически за встречу.

А Алессия только бананчик съест и всё. Она плотно поела в обед.

— Как это только бананчик? Ты прикалываешься? Я вон как старалась, сколько всего накупила: и пирожные, и сырный пирог кростата. А она мне? Бананчик… Я так готовилась к нашей встрече, — возмутилась Маша. — Скромница мне нашлась тут!

— Спасибо, ты не меняешься, мадам, — рассмеялась я. — Ладно, уговорила, слопаем мы твои пирожные. Так уж и быть!

— Забавная дочурка у тебя. Сколько ей?

— В июне будет четыре.

— Хорошенькая, на тебя похожа.

— Больше на папу, она же смуглая какая, — вздохнула я, отведя в сторону глаза, вспоминая Марко. — А у тебя чё с детишками? Не решилась пока ещё?

— О! Я — это отдельная тема. Но об этом потом, хорошо? А сейчас по шампусику давай.

Маша откупорила бутылку и разлила шампанское по бокалам. Для Алессии она открыла бутылочку с соком из абрикоса.

— За нас, девчонки! — Маша подняла бокал, и мы, чокнувшись, пригубили шипучий напиток.

— А где это ты наше Советское шампанское умудрилась раздобыть? — спросила я, смакуя такой родной, но уже подзабытый вкус этого слабоалкогольного игристого напитка.

— Да в русском же магазине у Аллки, что рядом в «Анконе». Нравится? Соскучилась небось за нашенскими вкусами?

— Да, есть немного, — улыбнулась я. — Я и не знала, что в наших краях есть русский магазин.

— Я там редко делаю покупки, если честно. Но иногда хочется то пельмешек, то икорочки или же шампусика, как сейчас к нашей встрече.

Вскоре мы, подкрепившись сладостями и шампанским, вышли на балкон покурить, предварительно включив для моей малышки канал с мультиками.

— Ну, подруга, рассказывай, как жизнь-то? Нравится тебе в Италии?

Я, ничего не тая, выложила Маше всю свою жизненную историю. Начиная с нашего знакомства с Марко, тогда ещё с подачи Арины, и заканчивая событиями наших дней, связанными с болезнью Марко. Рассказала о его исчезновении из нашей жизни, о моём неудачном капиталовложении и банкротстве. И о недавней нашей встрече с Марко в профилактории, о его амнезии.

— Боже мой! Да ты в рубашке родилась! Жить с ВИЧ-больным и даже родить от него ребенка. И у тебя, и у дочери всё в порядке! Да ты самый счастливый человек на свете, Светуль! — на глазах Маши выступили слёзы.

— Так-то оно так! Но проверяться надо всё равно, мы ведь на учёте. И я, и Алессия.

— Да, мать, жизнь держись у тебя! Сплошной сериал, нарочно не придумаешь! Да и у меня не лучше будет, — Маша отвела глаза в сторону. — Пойдём бухнём ещё, и я тебе о себе расскажу.

— Маша, мне уже достаточно. Я же за рулём, ты чё? Мы же уже раздавили одну бутылку на двоих. А если полицаи остановят? Тем более я с малой. Геморроя не оберёшься потом, сама понимаешь. Я и так на крючке у соцагентов.