Превенция
Шрифт:
Из раздумий меня вырвал громкий стук – Серёга стучал в дверь. За ней послышались шаркающие, по-хозяйски уверенные шаги, а затем кто-то с той стороны спросил:
– Газовики?
– Волонтёры, – ответил Серёга.
Дверь открылась. Перед нами предстал невысокий мужчина средних лет, одетый в белый вязаный свитер, из-под которого виднелась длинная чёрная рубашка. Что особенно мне запомнилось: писатель носил классические лакированные туфли с обычными потёртыми синими джинсами. Пару секунд они с Серёгой молча смотрели друг на друга, и я тоже не проронил ни слова.
– Какими судьбами? – нарушив неловкое молчание, спросил он. – Я думал, мы договорились
– Один благодетель, – ответил ему Серёга. А затем, оглядев писателя с головы до ног, щурясь, сказал: – Вы нас ждали?
– Газовиков жду, второй день уже обещают заехать, – спокойно отвечал писатель, протягивая руку собеседнику, – обычно я предпочитаю куда более скромный стиль.
– В таком случае предлагаю ждать вместе, – улыбнулся Серёга и пожал ему руку, – Сергей!
– Арсений.
– А это – Виктор, – сказал Серёга, качнув головой в мою сторону.
– Приятно, – безразлично ответил Смольников, протягивая мне руку. – Проходите.
Он провёл нас через узкий и пустой коридор своего дома прямиком на веранду. Стены внутри были выкрашены в нефритовый цвет; по правую руку находилась закрытая дверь, такого же цвета; по левую руку – такая же по размерам, но со стеклянной вставкой, сквозь интересный полигональный узор которой ничего нельзя было разглядеть. Веранда, в отличие от коридора, была просто прекрасна: приятный кремовый цвет стен, широкие распахнутые окна и небольшой столик, что так удачно вписывался в общую картину; в противоположном ему углу стоял массивный письменный стол с полочками, под завязку забитыми тетрадями и старыми письмами; рядом со столом возвышался книжный шкаф из тёмного дерева, заполненный разнообразными книгами, среди которых я заметил несколько знакомых сборников Эдгара По, Тургенева и Булгакова, но более всего моё внимание привлёк знакомый тёмно-зелёный корешок, – свою книгу писатель поставил в один ряд с русскими классиками.
– Чай, кофе? – по-прежнему безразлично спросил он и, не дождавшись ответа, присел на стул, скрестив руки, намекнув тем самым, что нам следовало бы вежливо отказаться.
– Нет, спасибо, – сказал Серёга, опускаясь на стул напротив. – Перейдём сразу к делу. Вас хотят убить.
– Что?! – хриплым испуганным голосом проговорил Смольников, широко раскрыв глаза. – Кто?!
– Так называемые чёрные волонтёры, – спокойно отвечал мой друг.
Шокирующее заявление будто оживило безразличного писателя. Смольников сидел бледный как простыня и внимательно слушал каждое слово, произносимое его собеседником.
– Вами заинтересовались те, кто привык решать проблемы самым простым способом, знаете ли. Таких, как вы, они называют «прокажёнными». Вам-то, понятное дело, ничего из написанного не грозит, создателей их творения не трогают, но на других отыгрываются сполна.
– Так если оно всё-таки тронет автора, – шёпотом перебил его писатель, – то, как вы узнаете, что именно его убило?
– Ну, методов много. Например, ваша рукопись будет у вас в руках, пока вы бездыханный валяетесь на полу. Но, скажу честно, на моей памяти ещё не было подобных случаев.
– Да как же я могу быть прокажённым? – паниковал Смольников, разводя руками. – Неужели, теперь любое моё произведение может убить? Этого не может быть! Я читал новеллы соседям, и все они живы… за исключением одной женщины, но, вряд ли это вина моего творчества…
– Нет, – успокоил Серёга, – просто, один раз вы использовали очень неудачную состыковку из четырёх слов в своём произведении и что-то в этом мире
Смольников задумался, а потом вдруг выдал:
– Состыковка работает только от четырёх слов? Вдруг вам о других случаях тоже просто неизвестно.
– Может быть и неизвестно, – пожал плечами мой друг. – Мы точно уверены в информации о четырёх словах – ни больше, ни меньше. Знаете, я был свидетелем того, как одно совсем неподходящее слово, вставленное в классическую фразу «я тебя люблю», придало ей свойство страшного оружия: человек, к которому обращался говоривший, моментально умирал от остановки сердца. Ужасное зрелище! Такими методами, кстати говоря, и промышляют наши с вами друзья – чёрные волонтёры. Поэтому, Арсений, скажите спасибо, что сейчас с вами разговариваем мы – волонтёры превенции, и вместо… ну, их методов… объясняем все нюансы чудодейственных состыковок. Быть может и есть состыковки из двух слов, которые убивают непосредственно автора, но в таком случае мы не узнаем о них, пока кто-то не станет прямым свидетелем… или каким-то образом сможет пережить свою ошибку.
– А бывали такие случаи? – с неподдельным интересом спрашивал Смольников.
– Бывали, ещё как. Есть в этой жизни одна очень страшная вещь, которая касается, как ни странно, волонтёров, но может затронуть и обычного человека – это сон про пятиэтажку. Вы словно студент, проживающий в старой пятиэтажке. Одним вечером, к вам подойдёт мрачный дед и скажет: двери ночью закрывай! А вы ему назло дверку-то откроете, и всё – смерть во сне, а затем и наяву, от той же остановки сердечка, – улыбнулся Серёга.
– И как же вы с этим боролись?
– Лично я те времена не застал, но бывалые труженики рассказывали, что всё началось со слухов: некоторые люди разговаривают во сне, что, естественно, ни для кого не секрет, так вот некоторые по полночи твердили о дверях и пятиэтажке, а наутро внезапно умирали. Причины смерти ставили самые разные, всё искали какие-то болезни, но правду не знал никто. И вот приснился этот сон одному хорошему волонтёру – он сразу понял, что к чему, прямо там, во сне. Третьего не было дано: либо он умирает, либо бьётся до последнего. Вместо того чтобы идти наперекор судьбе, он сделал всё, чтобы себя обезопасить: закрыл дверь в квартиру, в которой проживал по сюжету. И стоило ему это сделать, как он тут же проснулся в своей постели живой и невредимый, а затем и справочник новым способом избежать случайной смерти во сне пополнил. Вот и вся борьба.
– А что за справочник? Это оттуда вы взяли мой адрес?
– Э-э, – улыбнулся Серёга, – этого я вам рассказать не могу, но поделиться парочкой полезных житейских советов, чтобы вы себя не угробили в повседневности – это всегда пожалуйста, взамен на нужную нам информацию, разумеется. Что насчёт адреса, то не имейте волнения, справочник тут не причём. Вы, случаем, не помните, что было в четырнадцатой главе вашего «Паралича»?
– Как же, – говорил писатель, доставая из кармана пачку сигарет, – самая длинная – сорок листов – и самая страшная глава… с точки зрения описаний, – на секунду умолкнув, он чиркнул дешёвой красной зажигалкой, которую взял с деревянного подоконника, и прикурил сигарету, а затем продолжил: – Я писал её ночью, но… мне вдруг стало настолько жутко, что работу пришлось отложить до утра. Большая часть главы была посвящена показаниям одного из антагонистов, он рассказывал, как они насиловали тело в гараже.