Превосходство Борна
Шрифт:
– Мне еще обиднее, чем вам, тем более что я хотела бы заодно позвонить в Ванкувер и сообщить о своих делах, а теперь этот разговор будет для меня очень неприятным… кстати, я увидела здесь одно имя, которое никак уже не связано с моим кузеном. Мне кажется, что женщина по фамилии Степлс – подруга моих хороших знакомых.
– «Екатерина Великая»? Она работает здесь, ее дела идут великолепно, хотя кое-кто из персонала был бы доволен, если бы ее перевели назад, в Европу, поскольку ее высокое положение нервирует здесь очень многих.
– О, так вы имеете в виду, что она в данный
– Да, не более чем в двадцати-тридцати метрах от нас. Вы можете оставить мне имена ваших общих знакомых, а я узнаю, будет ли у нее время, чтобы перекинуться с вами парой слов.
Мгновение показалось вечностью, пока Мари боролась с искушением, но чувство реального победило минутную слабость. Если события были именно такими, как представляла себе Мари, а она почти уже не сомневалась в своей правоте, то все дружественные посольства и консульства уже предупреждены на ее счет, и даже Кэтрин Степлс могла быть принуждена к сотрудничеству. Она могла бы и отказаться, но честь мундира обязывала бы ее поступать в рамках служебных обязанностей. Поэтому Мари должна встретиться с ней в неофициальной обстановке, когда возможность потерпеть неудачу была бы минимальной.
– О, вы так добры, – ответила Мари все с тем же налетом смущения, – ее друзья просто упадут от такого неожиданного известия… но подождите… минутку… Вы сказали «Екатерина»?
– Да, Кэтрин Степлс, и поверьте мне, что она у нас только одна.
– Да-да, конечно. Господи! Что за день сегодня! Имя той женщины было «Кристина», я только сейчас вспомнила это, и мне так неловко перед вами. Вы были очень добры ко мне, и я не стану больше надоедать вам.
– Я только пожелаю вам удачи, милая. Вы были просто очаровательны. – При этом глаза дежурной упали на сумку собеседницы, где жалкая эмблема, изображавшая, скорее всего, название местной фирмы, размещавшейся в одном из грязных подвалов, уже оторвалась и висела вверх ногами. – Н-да…
– Что вы сказали?
– Ничего. Желаю вам удачи со звонком в Ванкувер.
Сначала Мари в качестве пункта наблюдения выбрала холл на нижнем этаже здания, а когда ей показалось, что она слишком долго находится на одном месте, то она вышла на улицу и еще около часа прогуливалась в оживленной толпе, наблюдая за входом. Было самое подходящее время для ленча, и Мари не теряла надежду, что Кэтрин появится на улице. С другой стороны, она по-прежнему думала о том, что ее минутный разговор с мужем не прошел бесследно и ей удалось объяснить ему, что она подразумевала, напоминая о Париже. Поэтому она в глубине души все еще надеялась на встречу с ним у канадского консульства в Гонконге.
Но вот она появилась! Кэтрин Степлс энергичной походкой спустилась по ступеням и свернула направо. От Мари ее отделяло всего лишь сорок или пятьдесят футов, но они были буквально запружены толпой, несмотря на относительно ранний час. И тогда она побежала, не обращая внимания на возмущенные возгласы и крики, пробивая дорогу к открытому пространству рядом со стоянкой автомашин. Женщина уже усаживалась в машину, когда Мари, отчаявшись,
– Нет! Нет! Подождите!
– Прошу прощения, но я не… – воскликнула женщина, в то время как шофер быстро повернулся, и в его руке мгновенно, словно из воздуха, возник пистолет.
– О, пожалуйста, извините! Ведь это я! Вы помните Оттаву и консультации с правительством?..
– Мари? Ты ли это? Никогда бы не узнала!
– Да, представь себе, это я. У меня здесь возникли кое-какие затруднения, и мне нужна твоя помощь.
– Тогда садись, – проговорила Степлс, освобождая место рядом с собой. – Уберите эту вашу дурацкую штуковину, – обратилась она к шоферу. – Вы видите, это моя давняя подруга.
Отменив свой ленч под предлогом встречи с англичанами, участвующими в конференции по проблемам Договора 1897 года, Кэтрин попросила шофера отвезти их на Фут-стрит в районе залива Косвей. На этой улице располагались несколько десятков ресторанов, которые тянулись на два с лишним квартала. Кэтрин подвела Мари к служебному входу одного из них и позвонила. Дверь открылась почти сразу после звонка, обволакивая их запахами восточной кухни.
– Мисс Степлс, прошу вас. Как мы рады вас видеть, – приветливо заговорила китаянка в белом фартуке. – Сюда, сюда. Пожалуйста сюда, ваш столик всегда ждет вас.
Когда они проходили через суету огромной кухни, Кэтрин, повернувшись к Мари, сказала:
– Иногда бывают самые неожиданные ситуации в нашей работе. У владельца этого ресторана родственники в Квебеке, которые содержат ресторан на Ман Джон-стрит, а я стараюсь ускорить для них получение постоянной визы.
Кэтрин кивнула на один из свободных столиков, недалеко от дверей на кухню, где они могли сидеть почти скрытые от остального зала потоком официантов, снующих туда-сюда через вращающиеся двери.
– Ты так неожиданно исчезла, что я ничего не знаю о тебе с тех пор, как мы расстались. На все же мои запросы ответ был только один: «Не интересуйтесь этим».
– Да, Кэтрин, они говорили тебе правду. Это было в моих, вернее, в наших интересах, чтобы о нас никто ничего не знал.
– Ты говоришь, мы?
– Да, ведь ты не знаешь всего. Я вышла замуж за человека, о котором, возможно, тебе приходилось читать в газетах. Но это не означает, что эти статьи или заметки были именно о нем. Его работа на американское правительство проходила в глубокой тайне, а в итоге он получил лишь массу неприятностей в своей жизни, а теперь они возникли и в моей.
– А сейчас ты в Гонконге и, как следует из твоих слов, не в лучшем положении? А как ты думаешь, все эти события последних лет имеют хоть какое-то отношение к сегодняшней ситуации?
– К сожалению, да, и я уверена, что прямое.
– Что ты можешь рассказать мне из происшедшего с тобой?
– Наверное, все, что я знаю, поскольку крайне нуждаюсь в твоей помощи. Ведь я не могу просить тебя о том, чего ты не знаешь. И я очень хочу найти своего мужа, я хочу вернуть его.
Голова ее собеседницы внезапно откинулась назад, и Кэтрин удивленно заморгала.