Превосходство Гурова

Макеев Алексей Викторович

– То есть действовали методами насквозь неконституционными, – укоризненно покачал головой Гуров.

– А у нас тут сызмальства все на лыжах стоят, и эти сволочи тоже не новички были. Ничего, жить захочешь – выгребешь! – ответил ему на это Виталий.

– Да, немало, должно быть, трупов по весне из-под снега появилось, – заметил Лев Иванович.

– Если и появились, то скелеты – звери же подчистую объедают, – равнодушно бросил Максим и, почувствовав неприязненный взгляд Гурова, жестко добавил: – Какой ты добренький, оказывается, Иваныч! А вот каким бы ты был, если бы у тебя на глазах твой собственный, родной, единственный ребенок от ломки корчился? Если бы он на родную мать с ножом кинулся за то, что она

ему денег на дозу не дала, а в тебя по этой же причине из ружья стрелял? Если бы он и тебя, и ее, и всех на свете последними словами проклинал? Если бы он деньги и вещи из дома начал воровать? Если бы он сейф топором попытался взломать, а когда не получилось, то разрубить, чтобы деньгами разжиться?

– Извини, Максим, – тихо произнес Гуров. – Ты его вылечил?

– Он умер от передоза, – отвернувшись, буркнул тот. – А все со школы началось!

– Саныч! Ну, мальчишку-то ты к Косте мог отвезти, – удивился Гуров. – Ты же сам говорил, что он от наркомании лечит!

– Я предлагал, – начал было Романов, но Максим перебил его, пояснив:

– Жена моя бывшая на дыбы встала. Орала как резаная, что не позволит, чтобы над ее единственным сыночком какой-то безграмотный дед мудрил, – зло процедил он. – У нас с ней резус-факторы разные, поэтому только один ребенок и получился. Она над ним с детства тряслась, как над хрустальным. Вот и стали лечить его здесь, а он, из больницы сбежав, на квартиру к такому же, как он, наркоману отправился. Когда я туда ворвался, друг его был крепко под кайфом, а мой сын уже… – он отвернулся. – Видно, дозу не рассчитал.

– Говорили мы тебе, что нужно было на своей жениться, а не из Хабаровска привозить, – буркнул Геннадий. – И ребенок у тебя тогда был бы не один.

– Все мы задним умом крепки, – горестно отмахнулся от него Максим.

– И где сейчас твоя бывшая жена? – спросил Гуров.

– Развелся я с ней, купил билет, дал немного денег и к родителям отправил.

– Имущество делить не пыталась? – поинтересовался Стас.

– Заикнулась было, а я доступно объяснил, что с ней будет, если она об этом еще раз хотя бы подумает. Жить ей еще не надоело. Я снова женился, и сейчас у меня уже трое: сын и две дочки, и это еще не конец. Главное, успеть их на ноги поставить, в люди вывести и дело свое передать.

– Не хотели мы тебе об этом говорить, но раз Максим сам начал… – вздохнул Матвей. – В общем, мы тогда, во время похорон Максима-младшего, над его гробом поклялись, что заразы этой в нашей области не будет! И клятву свою выполнили! Периодически бывают попытки наркоту сюда завезти, но мы свое слово всегда держим, и от курьеров этих уже и следа не осталось.

– Тоже на лыжи поставили? – спросил Гуров.

– Нет, они экстремалами оказались – полюбили из вертолета прыгать, – туманно ответил Геннадий.

– Ага! И, видимо, без парашюта, – догадался Стас.

– Это уже беспредел, – снова покачал головой Лев Иванович.

– Вы поймите, мы не нападаем! – напористо говорил Виталий. – Мы, кого надо, предупредили, чтобы к нам сюда не совались, так что их риск – их ответ.

– Более того, мы кое с кем за одним столом не один час просидели, договориться пытались, – добавил Матвей. – Предлагали ежемесячно платить, чтобы только нас в покое оставили, словно дань, что когда-то русские татарам платили! – Его голос звенел от ярости. – А они нам в лицо рассмеялись и сказали, что у нас денег не хватит, чтобы от них откупиться.

– Эти фашисты объявили нам войну до полного нашего уничтожения, а мы просто защищаемся! – сказал Борис. – Мы свой народ и детей своих спасаем! Кто это сделает, если не мы? Тарасов, который то ли есть, то ли нет, потому что толку от него никакого?

– Понял! Был не прав! Простите! – совершенно искренне покаялся Лев Иванович. – Значит, генерал вам в этом деле не

помощник. Но вы ему приплачиваете?

– С какого перепуга? – возмутились мужики.

– Ясно, значит, на зарплату живет. Пошли дальше, – предложил Гуров. – Я сайт Новоленской области в Интернете посмотрел, так у вас все местное население до полумиллиона не дотягивает, кто же работает на всех ваших предприятиях? У вас ведь в области чего только нет!

– Китайцы! Но все по закону, через иммиграционную службу, – ответил Виталий.

– Нормально работают, – подтвердил Романов. – У меня и в Тепличном, и на зверофермах одни китайцы.

– Да и у меня они везде: в ателье, в столовых, в ресторанах, в магазинах, в прачечных и химчистках. И тоже претензий нет. А ювелиры они какие! Такие вещи делают, что Картье рядом не валялся! Вот, посмотри! – Борис взялся за лацканы своего пиджака и повертелся перед Гуровым. – Думаешь, это Карден или Версаче? Нет! Есть у нас тут такой умелец – Леша. Лёся, как он говорит. Я от природы сутулый, а ты в этом пиджаке это заметишь? – Лев Иванович покачал головой. – То-то же! На стандартную фигуру в наше время в любом магазине себе одежду купить можно, а если человеку не повезло и у него какой-нибудь дефект есть? Например, одно плечо выше другого? Или кривобокий он от рождения? Ну, ладно! Мужик с этим еще как-нибудь смирится, а женщина? Или того хуже – девушка молодая, которая парням нравиться хочет и свою судьбу устроить стремится? Как тогда человеку этот изъян замаскировать? И идет он к Леше! А этот умелец и по меху, и по коже работает, об остальном я уже и не говорю. И у него своя команда, тоже из китайцев. Шьют они быстро, качественно и сравнительно недорого, так что от заказов у них отбою нет, в очередь раньше записывались, а потом мы ему еще несколько ателье открыли. Так он только кроит, а все остальные у него на подхвате. И ведь вещи-то все эксклюзивные, не ширпотреб.

– Мы все у него одеваемся! – подтвердили мужики.

– И давно он у вас? – спросил Стас.

– Так уже в четвертый раз контракт продлевать будем, – вообще-то мы обычно на три года его заключаем, но для особо полезных людей, как для него, например, делаем исключение. Он даже семью свою сюда перевез. Но гражданство все равно никто из них не получит, так что Чайна-тауна в Новоленске никогда не будет.

– И как на это смотрит иммиграционная служба? – удивился Гуров.

– А она у кого со своими домочадцами одевается? – язвительно поинтересовался Борис.

– Так вот, контракт на три года, – стал объяснять дальше Романов. – Берем людей из северных провинций – они в наших условиях легче акклиматизируются, и только женатых, чтобы не было искушения здесь семью завести и остаться, и они трудятся. Условия у них нормальные: общежитие со всеми удобствами, столовая, прачечная, медпункт, комната отдыха с домашним кинотеатром. Оплата почасовая.

– И вкалывают они по двадцать четыре часа в сутки! – встрял Крячко.

– Они могут отработать восемь часов, а потом курить бамбук, никто их сверхурочно вкалывать не заставляет, – покачал головой Александр. – Но они ведь сюда приезжают деньги зарабатывать! Кто-то здесь тратит или копит, кто-то домой отсылает – это уже их дело. А как срок контракта заканчивается, так собираем их всех вместе и на родину отправляем, а им на смену уже другие рвутся.

– Значит, они у вас там сидят, как привязанные, и света белого не видят, – резюмировал Лев Иванович.

– Еще чего! – возмутился Романов. – У меня, например, из Тепличного в город автобус ходит, так что они в свой выходной вполне могут сюда приехать, с друзьями встретиться, в ресторане посидеть – есть у нас в городе несколько китайских.

– И давно у вас такая система?

– Да уж лет десять.

– И за все эти годы среди китайцев не было желающих сбежать, чтобы в России остаться?