Превосходство Гурова
Шрифт:
– Может, хоть намекнешь, в чем дело? – попросил Матвей.
– Да нет, Мотя, не скажет! – покачал головой Романов. – Иваныч у нас любитель кроликов из цилиндра вытаскивать, чтобы все – ах! – и в отпад, как мы тогда в Москве.
– Саныч, я на сто процентов уверен, что все просчитал правильно, – очень серьезно сказал ему Гуров. – Но в этих двух аспектах я должен быть уверен на тысячу процентов, а то наша вылазка в тайгу окажется совершенно бесполезной.
– Наша? – удивился Романов.
– Да, я пойду с вами, – решительно заявил Лев Иванович.
– Ну, Иваныч, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – не менее серьезно ответил ему Виталий. – А народ поднять – нам и полчаса хватит. Ты, главное, обмозгуй все
– Тем и занимаюсь, – пробормотал Гуров, борясь с зевотой, но не выдержал и все-таки зевнул во весь рот, успев, правда, прикрыть его рукой.
– Все, мужики! Разбегаемся! – заметив это, твердо проговорил Стас. – А то я его завтра не подниму.
Гуров и Крячко вернулись в квартиру тем же путем и на ощупь двинулись в зал. Лев Иванович случайно налетел на стул, который с грохотом опрокинулся. Стас мигом метнулся к выключателю, в комнате зажегся свет, а он возмущенно воскликнул:
– Ты можешь по дороге в туалет мебель не крушить?
– Извини, – пробормотал Гуров.
Тут из спальни появилась в накинутом поверх ночной рубашки халате хозяйка:
– Что у вас тут случилось?
– Это Лев Иванович нечаянно на стул спросонья налетел, – объяснил Крячко.
– Вы уж будьте поаккуратнее, – попросила она и даже бровью не повела, хотя оба друга были полностью одеты и явно еще не ложились – ну, видно, жизнь ее закалила и научила ничему не удивляться.
Она ушла к себе, а Гуров в автоматическом режиме разделся и рухнул на диван. Наконец-то у него появилась возможность хоть немного отдохнуть. Крячко, которому сегодня досталось гораздо меньше, чем его другу, заботливо укрыл его одеялом, поставил будильник на половину шестого, а потом лег сам – спать им оставалось совсем чуть-чуть.
На следующее утро Стас поднялся первым, чтобы дать Гурову еще немного поспать, да и будильник успел прихлопнуть, едва тот вякнул. Стараясь максимально соблюдать тишину, принял душ и пошел на кухню, чтобы чего-нибудь приготовить, благо продукты действительно закупил. Он полез в холодильник и увидел там закрытую кастрюлю, на которой лежала записка «вам на завтрак», а приподняв крышку, чуть не зажмурился от удовольствия – там лежали фаршированные, судя по запаху, мясом блинчики, которые оставалось только разогреть в микроволновке. Мысленно ругнувшись на себя за то, что не удосужился проверить все вечером и тогда можно было бы еще немного поспать, Стас достал их и, выложив на тарелки, сунул в печку СВЧ. Потом занялся чаем и бутербродами, которые собирался дать с собой Гурову, пожертвовав свой термос, – мотаться тому предстояло немало, и пошел будить друга.
Гуров наотрез отказывался просыпаться. Он бормотал что-то невразумительное, сбрасывал руку Стаса, которой тот тряс его за плечо, и Крячко ничего не оставалось делать, как брызнуть на него водой и тут же отскочить в сторону – реакция у Льва Ивановича была молниеносная. Холодная вода оказала на беспробудно спящего Гурова магическое воздействие – он подскочил как ужаленный и, поняв, в чем дело, уставился на Стаса бешеным взглядом, пробормотав нечто совсем непечатное. А тот стоял в отдалении невинный, как ребенок, и смотрел на него честными-пречестными глазами. Затем, ухмыльнувшись, участливо спросил:
– Маленькому кошмар приснился?
– Ага! Ты – собственной персоной! – буркнул Гуров.
– Раз злобствуешь с утра пораньше, значит, жить будешь, – констатировал Стас.
– Не дождешься! – зловеще пообещал Лев Иванович и пошлепал в ванную.
Позже, когда они уже позавтракали и одетый к выходу Гуров стоял возле шкафа, «злодей» Крячко демонстративно пошел досыпать, сладко зевая на ходу. На возмущенный взгляд друга он ответил фигой и полез под одеяло. Льву Ивановичу ничего не оставалось, как погрозить тому сжатым и весьма увесистым кулаком и полезть в шкаф. В соседней квартире на вешалке в прихожей висела огромная медвежья шуба, а на тумбочке рядом лежала шапка из странного меха, который Гуров никогда раньше не видел. Но раздумывать над тем, что из чего сделано, было некогда, и он надел шубу на себя. Посмотрев в зеркало, не удержался и хмыкнул, потому что, кроме него, под ней мог поместиться еще и Крячко с их квартирной хозяйкой в придачу. Оставалось надеяться на то, что наблюдавший за домом человек либо спит беспробудным сном, либо остротой зрения не отличается, потому что принять в этой шубе Гурова за Виталия мог только слепой. Шапка из непонятного меха была тоже большой и мигом съехала Льву Ивановичу на уши, да и глаза почти закрыла. Надеясь на удачу, Гуров проверил наличие ключей в кармане и вышел из квартиры.
Все было именно так, как и сказал Виталий: и машина его уже ждала, и водитель Трифон не проявил при виде него ни малейшего удивления, и дежурный по управлению ФСБ даже бровью не повел, когда Гуров сказал, что он от Матвея Семеновича Кольцова, а просто позвонил куда-то по внутреннему, и вскоре появился немолодой серьезный человек в очках, который и увел его с собой.
Вопреки ожиданиям, что в архиве он может задержаться надолго, Гуров там и полчаса не провел, но за это время успел насквозь пропитаться специфическим архивным запахом – а куда от него деваться? Только на этот раз к запахам старых бумаги, картона, коленкора примешивались, как ему казалось, запахи крови, пота и невыносимо жестоких человеческих страданий, так что настроение у Льва Ивановича было самым тягостным, несмотря на то что он, выяснив все, что только возможно, оказался прав.
На аэродроме, где Трифон подвез Гурова к самому вертолету «М-6», пилот Ерофей, солидный мужчина самого невозмутимого вида, тоже воспринял появление Льва Ивановича как само собой разумеющееся, только спросил, куда они летят, чтобы отметиться у диспетчера, и добавил, что, по правилам, это нужно было сделать еще вчера, но он сумеет договориться. Гуров достал старую самодельную карту и показал место, которое его интересовало, но при этом предупредил:
– Ерофей, вы уж сами придумайте что-нибудь, что находится поблизости или по дороге туда, потому что об этом месте, – постучал он пальцем по карте, – ни звука, ни ползвука издавать нельзя. Понятно?
– Ясно, сделаю, – кивнул пилот и ушел.
Гуров поднялся по лесенке в вертолет. Внутри не наблюдалось ни малейших признаков роскоши – это была обыкновенная рабочая лошадка. «Интересно, – подумал он, – а как выглядят изнутри те вертолеты, на которых отцы города по своим делам разъезжают? Точнее, разлетают?»
Тем временем пилот вернулся, и Лев Иванович, положив возле него карту, спросил:
– Бинокль где? – и, получив его в руки, продолжил: – Ставлю задачу. Первое. О том, что мы приближаемся к искомой точке, вы меня предупредите заранее, чтобы я мог приготовиться и еще издалека начать все рассматривать. Второе. Над этим местом следует пролететь максимально низко и медленно, но ни в коем случае не зависать. И сделать это можно и нужно только один раз. Никаких заходов на второй круг. Третье. Уходить оттуда будем не прямо в сторону города, а «козьими тропами».
– Дело нехитрое, – без всяких эмоций заметил пилот и неожиданно спросил: – Обстреливать нас будут?
– Надеюсь, что нет, – совершенно искренне ответил Гуров.
– А то я на всякий случай «калаш» прихватил и несколько запасных рожков к нему. Обращаться умеете?
– Не сказать, чтобы я был такой уж в этом деле специалист, но стрелять смогу, – твердо ответил Лев Иванович и, в свою очередь, поинтересовался: – Что? Боевой опыт есть?
– Афган, Чечня и еще кое-где, – лаконично ответил Ерофей и посоветовал: – Шубу запахните – наверху еще холоднее будет.