Превозмоганец-прогрессор 4
Шрифт:
– Госпожа, но…, - Лойм наморщил лоб в раздумьях, – Меня ведь начнут спрашивать…
– Эх, полковник, – принцесса взяла его за предплечье, – Ты ведь Игоря дольше меня знаешь. Неужели не слышал выражения «дурака валять»? Ссылайся на меня, скажи, что я сама всё объясню, а ты про порталы Древних ничего не ведаешь, кроме того, что это очень здорово. Ну, расскажи им, как мы ловко столицу взяли, пусть удивляются… и начинают побаиваться. Всё. Игорь, Тань, останьтесь со мной.
Егоров посмотрел на Танию, и та вздохнула.
– Лана, – улыбнулась иск-магиня, – Можно мы тоже куда-нибудь пойдём? Мне нашего маршала покормить надо. Он ведь сегодня совсем ничего не ел. С самого утра.
Глава 17
Беспорядки,
Само собой, голодранцы вовсе не собирались бунтовать против новой власти или выступать в защиту правительства графа Лайча, они лишь решили воспользоваться представившейся, как им показалось, возможностью поправить своё материальное положение грабежами, а кто-то из них и вовсе просто наесться, как говорится, от пуза.
Вбитый в подкорку бомжеватых мозгов инстинкт подсказывал, что пока прежние силы правопорядка разгромлены, а новые ещё не сформированы, значительная часть обывателей полностью беззащитна перед толпами грабителей.
Ошибка бузотёров заключалась в том, что они не предполагали перехода власти в Гирфеле от графа Лайча к принцессе Ливорской в соответствии с планами попаданца из другого мира и под его непосредственным руководством.
Ни городская стража, ни столичные полки регулярной армии герцогства не были ни распущены, ни полностью разгромлены. Серьёзные потери понесли только гвардия, потерявшая при внезапном нападении на неё половину своего списочного состава, и второй пехотный, сформированный в Приаре, бывшем владении узурпатора, три сотни которого продолжили сражение даже после получения известия о пленении их владетеля, из-за чего на момент капитуляции полка в нём оставалось чуть более шестисот человек с учётом раненых.
Именно бывшее столичное войско графа Лайча, вместе с отрядами городской стражи, и было брошено на подавление беспорядков, охвативших весь юг и запад Гирфеля, а ополчению новая правительница приказала обеспечить патрулирование улиц и площадей. Свою верность герцогине Латане командиры и бойцы гарнизона должны были доказать делом. И они это сделали.
Менее, чем за три дня ситуация в городе полностью успокоилась. На всех площадях шли казни одна чудовищнее другой, а городская тюрьма и подвалы ратуши были битком забиты схваченными убийцами, грабителями, поджигателями, насильниками и невиновными.
Игорь убедился, что какое – никакое правосудие здесь существует, гирфельские дознаватели и палачи-пытальщики – люди в своих профессиях весьма умелые и опытные, и если подозреваемый оказывался непричастен к тем преступлениям, которые ему инкриминировали, то из допросных камер он уходил хоть и со следами пыток на лице и теле, но на своих двоих.
– Жур, ты куда пялишься? – выйдя из тюрьмы – короткого здания в три этажа, на которых располагались комнаты дознавателей, штаб и кабинеты стражи, и аж с четырьмя подземными ярусами, где содержались преступники, должники и подозреваемые – Егоров окликнул своего янычара, державшего под уздцы двух коней, не упуская возможности полюбоваться тылом уставшей, но очень красивой десятницы стражи, оказавшейся на улице чуть раньше графа Приарского, – А как же Озия, которую ты мне в служанки навязываешь? Пусть в трактире Тощего Шанда остаётся? Пускай и дальше моет посуду, питается объедками и каждый день терпит побои? Всё? Любовь прошла, завяли розы?
Паренёк налился краской, и Егоров почувствовал укол стыда, как будто бы детский сад ограбил.
– Господин, я…, - попытался оправдаться Жур.
– Да ладно, – потрепал его по плечу Игорь и вскочил в седло, – Попка у младшего секретаря и в самом деле загляденье. Езжай обедать в «Каравай», заодно забери подружку. Может на прощание Шанду в морду плюнуть. Скажешь трактирщику, что это с ведома маршала Игоря, советника герцогини, графа Приарского и прочее, прочее. Ну, этот пройдоха должен быть в курсе.
– Она ему должна восемнадцать ридов, господин, а у меня только четыре, – немного заикаясь сообщил Жур, садясь на коня, – Те деньги, что ты мне давал… господин Дильян у меня выиграл… в шашки…
– Вот дрянь какая, – засмеялся попаданец и махнул рукой двум офицерам второго пехотного, Приарского, полка, сопровождающих своего нового сюзерена не для его безопасности, а для понтов, как определял землянин этот обязательный эскорт, с боем навязанный ему Ланой и Таней, – Вернуться сейчас бы и сказать ему, что я по этому поводу думаю, но комиссар только-только перестал на меня дуться за то, что пропустил главное веселье – захват дворца. Ведь труд на пользу нашей прекрасной и доброй… хм, скажем так, в перспективе, доброй правительницы, он на людей действует благотворно. Ладно, – Егоров извлёк из кошеля серебряный квир и протянул его янычару, – Сдачу не забудь с Тощего взять. Капец, как хорошо устроился сволочь. Девчонка на него пашет и ещё должной остаётся.
– Он ей жильё и питание даёт…
– Давал. А Озия твоя пахала на него как та папа Карло. Всё. Дуй за невестой. Служанка молодая и малахольная мне не нужна, но куда её пристроить, идея уже есть. Ей, говоришь, тоже пятнадцать? Хорошо. Устроишь в клетушке у Айсиной рабыни пока. А там разберёмся. Как прибудешь во дворец, доложишь.
Герцогине Гирфельской идею с назначением комиссаров к целому ряду должностных лиц правительства и городской управы подсказал её советник Игорь.
Раз своих людей, которые бы могли полноценно заменить сановников прежнего режима, у Латаны нет, во всяком случае, в нужном количестве, то, как посоветовал новый граф Приарский, пусть отличившиеся на её службе дворяне и даже некоторые унтер-офицеры пока учатся у действующих чиновников, а заодно внимательно следят, чтобы не было крамолы.
Каждому комиссару правительница предоставила право отменять любые решения их поднадзорных. В дальнейшем же, предполагалось заменить наиболее подозрительных в плане лояльности управленцев на своих уже обучившихся и набравшихся опыта.
Бывший боцман, ставший дворянином с посулом в ближайшие же дни и пятидневки получить владение и титул, был назначен присматривать за начальником городской стражи, пока оставленным на своей должности. Дильян с удовольствием, буквально раздувшись от важности за оказанное доверие правительницы, провёл Игоря по всем этажам и ярусам тюрьмы, выполнявшей и функции главного штаба городской стражи. Имелись в столице ещё и районные управы, но попаданцу они не были интересны – слишком мелкий масштаб для столь важной теперь персоны.
– Надо будет здесь порядок навести, – сказал маршал одному из сопровождающих его офицеров при выезде на дворцовую площадь, – А то загадят всю округу навозом. И так дышать нечем. Дашь команду убрать кареты. Сошлёшься на меня. Кто пожелает, может жаловаться правительнице на моё самоуправство.
У Егорова имелись весьма веские основания полагать, что никто из титульных дворян, в спешке прибывающих в столицу ради подтверждения своих прав на владение и принесения клятв в верности новой сюзеренше, не станет обращаться к герцогине по поводу действий её маршала, советника и – как, похоже, уже все были убеждены – любовника.