Превращение
Шрифт:
— Вон там бочка с водой, а твоя туника висит на крючке, — пробурчал Дурган, когда я, щурясь и дрожа, вылез на свет божий. — Приведи себя в порядок. За бочкой лежит нож — отрежь волосы. И не надейся, что я не проверю, остался ли нож на прежнем месте.
Я вздохнул и сделал, как мне было велено. Нож оказался тупым, и я морщился от каждого его прикосновения. Как это ни смешно, но приказание отрезать волосы оказалось наиболее обидным среди прочих мелких прелестей рабской жизни. Оно было таким бессмысленным.
— Ступай прямо в покои принца, — Дурган ни словом не намекнул, зачем я понадобился.
Я пробежал через суматошный слякотный двор к кухням, смыл грязь с ног в лохани у двери и стал подниматься по лестнице, с сожалением оставляя за спиной чудесные кухонные запахи и волны живительного тепла, исходящие от топящихся печей. Может быть, удастся задержаться на обратном пути. Едва ли принц приказал бы вымыть меня, если б решил казнить.
Я постучал в дверь, украшенную золотыми листьями, кляня себя за то, что нарушил самое твердое из своих правил — не загадывать наперед.
— Входи.
Прежде чем пасть на колени и опустить долу глаза, я успел заметить, что в комнате только двое: принц и еще один человек. Этот человек был гораздо старше принца: морщинистое лицо, тонкие седые волосы выбиваются из косы, а мышцы на руках выглядят так, будто он в свободное время жонглирует валунами.
Александр откинулся на парчовую подушку.
— Кто там? А… — Это «а» не означало приговора, но оно и не говорило «Ладно, я забуду твой проступок». У него была долгая память. — Подойди сюда и читай.
Дерзийская знать не учится ни читать, ни писать, а если и учится, то держит это в строжайшем секрете. Дерзийцы всегда были расой воителей, и хотя они и ценят образованность своих ученых и купцов, они ценят их так же, как и дрессированных собачек или птиц, приученных доставлять почту адресату. Они относятся к ним, как к фокусникам, превращающим кроликов в цветы и заставляющим исчезать с глаз публики знойных красоток. Сами они не намерены овладевать подобным искусством.
Я коснулся головой ковра, поднялся и снова опустился на колени рядом с подушкой принца, протягивающего мне свиток. Я начал читать хриплым голосом, ведь уже прошла почти неделя, как я ни с кем не разговаривал, но после того, как я прочел абзац, голос зазвучал нормально.
«Сандер,
Я ужасно сожалею, что не могу приехать на твой дакрах. Я совершенно погряз в заботах по устройству здесь, в Парнифоре, келидского легата. Список предъявляемых им требований немыслим. Резиденцию должны закрывать холмы. В ней должно размещаться не менее трех сотен человек. Должен быть прекрасный вид на город. Два колодца, не соединенных между собой. Достаточно места для сада с отдельным источником, чтобы выращивать там их любимые овощи. И так далее до бесконечности.
Для меня остается загадкой, почему твой отец выбрал для этой миссии самого младшего из своих дениссаров, но я по-прежнему бесконечно благодарен ему за это и горжусь возложенной на меня ответственностью. Я опасался, что келидский легат сочтет мое назначение оскорбительным для себя, однако, он неизменно благожелателен и любезен со мной, разумеется, пока я выполняю
Как видишь, приехать я не смогу, хотя я уверен, что торжества будут достойны того, чтобы отдать за них жизнь. У меня уже свербит в горле, когда я представляю себе все те бутылки, из которых будет пропущено за твое помазание и двадцатитрехлетие, а все остальное у меня свербит, когда я представляю всех тех красоток, которых ты соберешь, чтобы и остальные развлеклись! Ты непременно должен сохранить для меня бутылочку и девицу, а также задор для участия в скачках между Загадом и Драфой следующей весной. Мой Зеор в отменной форме, и с таким превосходным наездником, то есть со мной, мы без труда справимся с несчастным Мусой и его ледащим всадником. Ставлю уже сейчас тысячу зенаров. Вот тебе повод помнить обо мне, пока я пребываю здесь, на окраинах королевства.
Твой безутешный кузен Кирил.»
— Проклятье! — произнес принц, резко выпрямляясь. — Без Кирила не получится настоящего праздника. На хорошей лошади оттуда всего две недели пути. Он мог бы приехать хотя бы на дня два-три из двенадцати, — принц выхватил из моей руки письмо и уставился на него, словно пытаясь передать свое недовольство автору. — Возможно, я смогу отозвать его. Кирил воин, а не дипломат. Отец может послать кого-нибудь другого на эту лакейскую работу, — он толкнул ногой пожилого человека. — Как ты позволил отцу послать туда Кирила? Я-то думал, он твой любимый племянник. Ты и своего сына отправил бы в изгнанье? Вот поэтому-то боги и не дали тебе сына.
— Разве не это я предсказывал? — воскликнул пожилой человек. В его голосе было куда больше беспокойства, чем заслуживал несчастный кузен. — Чем больше милостей получают келидцы от твоего отца, тем больше требований они выдвигают. Мне сообщили, что они хотят исключительного права для своих магов практиковать в Карн’Хегесе, а также права присылать своего представителя на все свадьбы, похороны или празднования дакраха. И трех месяцев не прошло, как твой отец отдал им город, а они уже диктуют ему условия, как будто это они его завоевали.
Я неподвижно стоял на коленях, сосредоточив взгляд на красных и зеленых узорах толстого ковра и стараясь ничем не выдать своего любопытства. Из моих хозяев только барон позволял мне узнавать настоящие новости извне, а не довольствоваться дворовыми сплетнями. И это уже было удовольствием в жизни, лишенной радостей, я больше всего сожалел именно об этом, когда меня вели на продажу.
— Ты напрасно беспокоишься, Дмитрий, — ответил принц. — Ты слишком долго пробыл на границе, и теперь просто расстроен тем, что отец отдал город, который ты отвоевал у Базрании. Научись расслабляться. Даже в этой ледяной дыре, куда нас отправил отец, можно найти массу развлечений. Ты уже шесть лет не охотился со мной и задолжал мне с последнего раза новый лук.