Превращение
Шрифт:
Перевернув рамку, я осторожно вытащила фотографию. На ней не было написано никаких имен, только дата. «23 июня 1924 года».
Я уставилась на снимок. Двадцатилетний Натан смотрел на меня.
— Кэрри? Извини, что я так задержался, но ты не поверишь, как долго женщины могут говорить о кошках.
Я вставила фото обратно в рамку, вернула ее на верхнюю полку и захлопнула дверцу шкафа.
— Ого! Квартира выглядит здорово! — крикнул Натан из гостиной с подлинной признательностью в голосе, потом вошел в спальню и засмеялся,
— Я почистила матрас. Только за это двадцать баксов. — Я посмотрела на сумки из магазина, которые он держал в руках. — Или все, что находится в этих фирменных пакетах «Секрет Виктории»[6].
Он расхохотался. Смех был раскатистым, но смущенным. Натан бросил пакеты на кровать.
— Я не знал твоего размера, поэтому если не подойдет, мы сможем вернуть.
Натан подумал обо всем. Там были свитера и футболки нежных нейтральных цветов «Олд Нэйви»[7], джинсы и шелковые трусики, любезно предоставленные «Секретом Виктории».
— Я спас кое-какую твою одежду из огня, но она пропиталась дымом. Я не думаю, что ее можно будет выстирать.
В горле застрял комок.
— Натан, ты не должен был все это делать. Я…
Я не понимала, что плакала, пока мой голос не оборвался. Я не могла произнести ни слова.
— У меня и в мыслях не было так расстраивать тебя. Просто подумал, что ты можешь использовать кое-что из вещей. Он откашлялся и протянул мне пакет. — Если я отдам его, ты обещаешь остановиться?
— Постараюсь, — всхлипнула я. — Когда ты купил все это?
— Когда вернулся домой. Тебя не было, я взбесился, поэтому отправился за покупками.
— Ты пошел по магазинам потому, что сердился на меня? — Я забрала пакет из его рук. — Напомни мне почаще злить тебя.
— У меня есть кое-какие знания относительно женского поведения из прошлой жизни, — усмехнулся он. — Если когда-нибудь поймаешь меня за просмотром «Взгляда»[8], подойди и убей. Я просто понял, что ты можешь вернуться, и хотел заставить тебя чувствовать себя виноватой.
— Не переживай на этот счет, я и так чувствую себя виноватой, — произнесла я, заглядывая в пакет. Он был пластиковым и с логотипом местного продуктового магазина. Я замерла, когда мои пальцы сомкнулись вокруг знакомого предмета. — Натан… что?
Дрожащей рукой я вытащила маленькую фотографию, вставленную в рамку: я и мои родители на выпускном. Когда я последний раз видела ее, она стояла на комоде.
— Спасибо.
Придя в ужас от моих вновь наворачивающихся на глаза слез, Натан попятился:
— Эй-эй. Я думал, ты собиралась прекратить это дело.
— Извини. Никто никогда не делал для меня ничего подобного. — Это не было ложью. Меня учили, что в жизни ничего не дается легко, за все нужно платить. Единственным человеком, от которого я зависела, была я сама. Я снова полезла в пакет. — Это мой… мой диплом?
— Я подумал, ты захочешь сохранить его. По ностальгическим причинам. — Натан пошаркал ботинками по ковру. — Ты знаешь, этот пожар может стать идеальным способом порвать с прежней жизнью. Люди всегда умирают в огне.
Прежняя жизнь. Мой фотоальбом. Мои журналы. Все, что я считала незаменимым, исчезло. Мой отец постоянно говорил, что общество придает много значений прошлому. Мне так хотелось сейчас бросить эти слова ему в лицо: «Мое прошлое — это все, что осталось от тебя. А сейчас его нет, так же как тебя».
— Давай не будем говорить об этом прямо сейчас, ладно? — сказала я, вытирая глаза пальцами. Прежде чем Натан смог запротестовать, мой желудок громко заурчал.
На его лице отразилась озабоченность:
— Когда ты последний раз ела?
Я сжалась, вспомнив мертвую девушку.
— Кир предлагал, но я не смогла… пить. Не так, как это делал он.
Натан сжал зубы, но ничего не сказал и направился на кухню, а я последовала за ним.
— Так ты вернул «Сангвинар»?
Я наблюдала, как он вытащил пластиковый пакет с кровью из холодильника и вылил все содержимое в чайник, стоящий на плите.
Натан покачал головой:
— На это не было времени.
Удивительно, но я наслаждалась металлическим запахом греющейся крови.
— Однако ты нашел время, чтобы найти диплом и фото моих родителей.
Пожав плечами, он наполнил мою кружку и оставил остальное на плите.
— Я действовал согласно приоритетам.
— А почему я оказалась на первом месте? — Натан знал меня всего неделю. — Первостепенной задачей для тебя должна была стать книга.
Он повернулся к раковине и начал с неохотой мыть посуду.
— Книгу можно заменить. Воспоминания нельзя. Я знаю, что если бы сам лишился всех фотографий Зигги, которые храню… Знаешь, когда ему было одиннадцать, я повел его в Диснейуорлд[9]. Мы, конечно же, могли выходить только ночью, но пошли туда в декабре. Тогда солнце рано садилось…
— Я надеюсь, ты не думаешь, что я буду спать с тобой потому, что ты такой хороший, — выпалила я.
Раздался звук бьющейся посуды, и Натан выругался. Когда он вытащил из воды руку, я увидела, что по ней текла кровь. Он перевел взгляд с порезанного пальца на меня. Убийственный взгляд.
— Черт возьми, Кэрри!
Логика заработала, и полноценный страх в моей голове внезапно стал казаться невероятной глупостью. Тем не менее, я продолжила:
— Ну, ты купил мне одежду, спас диплом из горящего здания, пожертвовав своей драгоценной книгой. Ты кормишь меня… Что еще я должна думать?
— Может, ты должна думать, что я идиот, который делает все это дерьмо для того, кто это совсем не ценит!
Он сунул палец в рот и высосал кровь. Черты его лица причудливо исказились, как в ту ночь, когда мы встретились. Я невольно сжалась, надеясь, что он не заметил.