Превратности судьбы
Шрифт:
— Д-да. — Доминик виновато взглянул на нее. — Можно сказать, что поддался.
— Точно так же, как и раньше, — презрительно проговорила Джейми. — Когда же ты начал спать с ней: после смерти твоего отца или еще до того?
— Дьявол! — Глаза Доминика потемнели от душевной боли. — Хочешь верь, хочешь — нет, но я никогдане спал с Катрионой. Не могу сказать, что я этого не желал. Или — что не было такой возможности. Была, причем много раз. Но что-то — точно не знаю, что именно, — останавливало меня. Наверно, я боялся увязнуть в этих отношениях. — Губы его скривились. — Возможно, я всегда предчувствовал, что меня ждет что-то лучшее… настоящее.
— Догадываюсь, — Джейми отступила на шаг. — Сейчас ты будешь утверждать, что это лучшее — я.
— А почему нет?
— Почему? — Джейми как-то нервно всхлипнула. — Доминик, я не такая опытная женщина, как Катриона, но даже я могу отличить правду от лжи.
— Ты считаешь, я лгу? — У Доминика на лице появилась усталость.
— А что еще я должна думать? — резко спросила Джейми. — Ты набрасываешься на меня… потом…
— Насилую тебя? — подсказал он.
И она ухватилась за это слово:
— Да, насилуешь. Что-то я не слышала ничего похожего на предложение руки и сердца.
— Только потому, что я был в растерянности, — признался он. — Черт побери, Джейми, последние двадцать лет я убеждал себя, что люблю Катриону, что только ее и хочу. И не так легко понять в конце концов, что это было всего лишь увлечение.
— И как же ты догадался? — Джейми откинула со лба прядь мокрых волос.
— С тобой я испытал нечто настоящее! — воскликнул он сердито. — Джейми, ну зачем, как ты думаешь, я сюда прилетел?
— Наверно, чтобы рассказать мне о моей матери.
— И за этим тоже. Но это — не единственная причина.
— Значит, ты поссорился с Катрионой, когда узнал, что она… моя мать? — Джейми не верилось.
— Ты что, не слышала, что я сказал? — В два прыжка он оказался рядом с ней. — Какое мне, черт побери, было дело до того, как Катриона вышла за моего отца? Она взрослая женщина, у нее мог быть десяток мужей до него. Правильно?
— Ну, если ты так считаешь… — Джейми кивнула. Она не собиралась сообщать Доминику, что его мачеха в действительности гораздо старше, чем утверждала.
— Да, я так считаю. Однако есть один факт, с которым я не могу смириться: то, что ты ей все простила. Впрочем, это твое дело, не мое.
— Что именно простила? — растерялась Джейми.
— То, что она бросила твоего отца вместе с тобой. Не приняла тебя, увидев взрослой девушкой. — Он пожал плечами. — Но я думаю, онаот этого проиграет, ведь верно?
Джейми опустила голову, чтобы скрыть слезы, щипавшие глаза.
— У нее были свои причины.
— Правильно. И все сводится к эгоизму, — заметил он бесстрастным тоном. — О, Джейми, поговорим лучше о нас!
Он схватил ее за плечи, и она почувствовала запах мокрой кожи его пиджака, смешанный с ароматом его тела.
У нее перехватило дыхание, когда Доминик, наклонившись, лизнул ее губы языком.
— Пожалуйста, не надо. Ты не должен этого делать…
— Должен… должен. — Она слышала, что голос его дрожит, и сама затрепетала. — Мне нужно было разобраться в моих отношениях с Катрионой, но это не все. Я понял, что едва не разрушил настоящие чувства.
— Доминик…
— Мне нравится, как ты произносишь мое имя. — Он взял ее лицо в ладони и стал ласково гладить ее губы большими пальцами. — Боже мой, Джейми, если бы ты знала, как я боялся ехать к тебе! Боялся, что ты не захочешь меня видеть… говорить со мной… не дашь мне объясниться. Ты вполне могла сказать мне: «Убирайся!» Возможно, именно этого я и заслуживаю.
Джейми глубоко вздохнула:
— Я бы не так сказала.
— Да, ты гораздо терпеливее меня. После того, какя с тобой обошелся в наш последний вечер там, на острове, ты имела право не поверить моим словам.
— Но ты разозлился на меня…
— Я был в отчаянии. Понимал свои чувства, но не мог их принять. Так сразу. — Доминик запустил пальцы в невысохшие пряди ее волос и притянул ее к себе так близко, что она почувствовала, как он дрожит. — Я люблю тебя, Джейми, — произнес он хрипло. — Я хочу, чтобы мы были вместе. А если ты — именно ты — хочешь, чтобы я помирился с мачехой… я помирюсь.
Теперь и Джейми дрожала с головы до ног.
— О, Доминик…
— О, Джейми, — шутливо передразнил он ее. — Ты меня простишь? Это для меня самое главное. Остальное — детали.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Джейми стала под душ и ахнула — вода, упавшая на разгоряченную кожу, показалась слишком холодной. Но нервная дрожь уже прошла, больше не было чувства смятения или вины за то, что они совершили. Хотя она все еще пребывала во власти недавно испытанных сексуальных ощущений. Да ведь я влюблена, подумала Джейми, не веря сама себе.
— Доминик…
Имя невольно слетело с ее губ, и Джейми охватила себя руками, чтобы сохранить внутри то радостное возбуждение, которое вызвала мысль, что он тоже ее любит. Она и не представляла себе, что человек может быть настолько счастлив.
Доминик все еще спал. Уходя, Джейми видела его завернутым в простыню. Худощавое лицо его казалось моложе, чем когда-либо раньше. Как же ты обессилел, подумала девушка сочувственно, вспомнив те горячие ласки, которыми они одаривали друг друга, и вновь переполнившись желанием их повторить. Страсть, которую любовник возбуждал в ней, была ненасытна.
Она не узнавала себя в той ненасытной женщине, в какую превращалась. Не представляла, что сможет так необузданно реагировать на его желание. До того как появился Доминик, ни один мужчина не сумел разбудить ее. Но теперь потребности Доминика стали для нее еще важнее, чем ее собственные.
Доминик — совершенно особенный мужчина, подумала Джейми. Он инстинктивно знал, чего именно ожидало ее тело. Иногда ласки его были быстрыми и резкими, но это не мешало ей ощущать его нежность, щедрость по отношению к ней. Он крепко держал себя в узде, стараясь прежде всего удовлетворить ее.