Прежде Чем Он Согрешит
Шрифт:
Некоторые из этих людей плакали в голос. Другие стояли обнявшись. Макензи обратила внимание на одиноко стоящего мужчину, который повернулся к церкви спиной. Он опустил голову, и его губы медленно двигались в молитве. Макензи уважительно подождала, когда он закончит, а потом подошла ближе. Приблизившись, она увидела, что его лицо перекосилось от злости.
«Извините, сэр, – сказала она, – у вас найдётся минутка?» В конце фразы она показала удостоверение и представилась.
«Да, – ответила мужчина. Он моргнул и потёр глаза, словно пытаясь избавиться от сна или воспоминаний о кошмаре. Он протянул руку и добавил. – Кстати,
«Здесь есть музыкальное отделение?»
«Да. У нас есть ансамбль со сменным составом из пятнадцати человек. Из них мы создаём три церковные группы».
«В прошлом вы тесно сотрудничали с пастором Вудаллом?»
«Совершенно верно. Минимум два раза в неделю у нас проходят совещания. Помимо работы он уже больше десяти лет является для нас с женой и детьми хорошим другом».
«У вас есть мысли о том, кто мог сделать с ним такое? Может, есть кто-то, кто был обижен или зол на пастора Вудалла?»
«У нас большая церковь. Не думаю, чтобы хоть кто-нибудь из сотрудников был знаком со всеми прихожанами. Но что касается меня, то я так сразу и не припомню никого, кто бы злился на него настолько, чтобы сделать такое…»
Предутренний мрак скрывал слёзы Дейва Уилермана, но когда он поднял глаза на Макензи, она их заметила. Он находился в смятении, не зная, что и сказать.
«У вас есть время поговорить наедине?» – спросила Макензи.
«Да».
Она жестом пригласила его следовать за ней. Она отошла от бетонной дорожки, ведущей к церкви, и направилась назад к машине. Она открыла пассажирскую дверь и пригласила Дейва сесть, решив, что ему пойдёт на пользу, если он даст отдых ногам и немного расслабится. Она села на водительское сидение и, закрывая дверь, заметила, что Уилерман находится на грани срыва.
«Остальным работникам церкви уже сообщили?» – спросила Макензи.
«Нет, сообщили только руководству, мне и ещё некоторым приближённым пастора Вудалла. Сейчас обзванивают остальных. Думаю, что через час или около того все уже будут в курсе».
«Это хорошо, – подумала Макензи. – Они узнают новость от знакомых, а не по телевизору».
«Поправьте меня, если я ошибаюсь, – сказала она, – но там, у церкви мне показалось, что вас что-то мучает. Вы хотите мне что-то рассказать, о чём не могли говорить на людях?»
«Как вы понимаете, у нас большая община. Если посчитать количество прихожан, которые приходят на две службы каждое воскресенье, то получится пять-семь тысяч человек. Людей много, и поэтому делами и заботами церкви занимается совет старейшин. В нашей церкви он состоит из шести человек, то есть состоял из шести человек. Прежде чем покинуть нас, один из них стал вести себя странно. Не думаю, что он смог бы совершить подобное, но… Я не знаю. Некоторые его высказывания… звучали ошеломляюще, пугали других старейших,… работников…»
«Как его имя?»
«Эрик Кроуз».
«Что именно он говорил?» – спросила Макензи.
«Он постоянно повторял, что рано или поздно свет рассеет тьму, и иногда этот свет может ослеплять. Он говорил, что свет должен сжечь Живое Слово».
«И как долго он вёл себя подобным образом?»
«Я бы сказал около месяца.
«Если вы не считаете, что он мог совершить убийство, зачем вы его упомянули? Всех насторожила резкая перемена в его поведении?»
Уилерман пожал плечами: «Нет. Правда, некоторые заметили, что Эрик всеми силами избегал встреч или групповых занятий, которые посещал пастор Вудалл. Они никогда не были лучшими друзьями, но всегда ладили. Однако когда он начал вести эти разговоры о свете во тьме, то как-то ещё больше отдалился от пастора Вудалла».
«Вы говорите, он уволился две недели назад?»
«Да, плюс-минус несколько дней. Я не знаю, вступил ли он в другую церковь с тех пор. Ещё странно то, что казалось, что Эрик знал расписание пастора Вудалла. Тот несколько дней назад вернулся из отпуска».
«Отпуска?»
«Да. Дважды в год он берёт небольшой отпуск и отправляется на тихий островок у берегов Флориды».
«И как давно он вернулся из отпуска?» – спросила Макензи.
«Они с женой вернулись пять дней назад».
Макензи задумалась над его словами, мысленно разбирая информацию по полочкам. Затем она вернулась к разговору о бывшем старейшине Эрике Кроузе, которого упомянул Уилерман.
«Вы не знаете, где живёт Кроуз?» – спросила она.
«Знаю. Я несколько раз бывал у него в доме для молитв и групповых чтений».
Странно, но Макензи настораживал этот Кроуз. Время его увольнения из церкви идеально подходило под типаж подозреваемого. Ей становилось не по себе от мысли, что ныне скорбящий Уилерман когда-то брался за руки и молился бок о бок с тем, кто в последние несколько дней убил троих человек.
«Вы можете дать мне адрес?»
«Могу, – ответил Уилерман, – но прошу не говорить ему, что вы узнали его от меня… или кого-либо другого из нашей церкви, если уж на то пошло».
«Не беспокойтесь».
Уилерман нехотя продиктовал адрес дома Эрика Кроуза. Макензи записала его в телефон, вдруг осознав, что пусть физически Уилерман вёл с ней беседу в машине, мыслями он был с теми, кто скорбел у дверей церкви. Сейчас он смотрел в их сторону через стекло машины и вытирал слёзы.
«Спасибо, что уделили мне время, мистер Уилерман», – сказала Макензи.
Уилерман молча кивнул, а потом вышел из машины. Он склонил голову в молитве ещё до того, как дошёл до группы молящихся. Макензи видела, что он весь дрожит. Она никогда не понимала, как люди могли так глубоко верить в невидимого Бога, но уважала чувство сплочённости, которое явно существовало среди тех, кто разделял одни и те же взгляды. В этот момент ей было искренне жаль Дейва Уилермана и других прихожан церкви Живого Слова из-за пустоты, которую они почувствуют на ближайшей воскресной молитве.