Прежде, чем умереть
Шрифт:
— Я познакомлю тебя с этой «несчастной девушкой», тогда поймёшь.
— Ничего себе, — присвистнул Станислав. — Я думал, повесть «Кол и его женщины» состоит лишь из одной главы, и та называется «Бляди».
— Ты удивишься, сколько у меня было честных женщин.
— По взаимному согласию? — уточнил Павлов.
— Возможно, не спрашивал. Давай вон к тому здоровому дому с колоннами и тормози.
Передав мзду в заботливые руки сотрудников местной канцелярии, мы получили охранные грамоты сроком в трое суток и двадцатисекундное напутствие, содержащее в числе прочих пять-шесть цензурных слов.
—
— Твоё существование уже является для них поводом, — пояснил я.
— Что дальше? — спросил Станислав, пряча сложенную бумажку в карман.
— Дальше я отправлюсь по злачным местам выяснять интересующие нас факты и слухи, а вы двое будете ждать в машине.
— Так не годится. Я иду с тобой.
— Я тоже, — поддержал Стаса лейтенант.
— Ну, если вам нравится пешие прогулки по пустошам, милости прошу за мной. А если всё-таки предпочитаете передвигаться на этом прекрасном автомобиле, будет не лишнем проследить за его сохранностью.
— Пусть он следит, — кивнул Станислав на Павлова. — Это собственность Легиона.
— Чёрт... — не нашёл контраргументов лейтенант и, сплюнув, забрался в кабину.
Единственный постоялый двор Навашино располагался недалеко от Дворца, на улице Калинина в трёхэтажном здании, выполнявшем прежде, судя по всему, функции магазина. Наверху обветшалого фасада всё ещё ржавели каркасные буквы «ВИЗИТ», поверх которых красовалась сколоченная из досок вывеска с намалёванным красной краской «Коммунар». Большая часть окон была заложена кирпичом и строительными блоками, некоторые заколочены. Первый этаж занимали одноимённый кабак и ломбард по соседству. Из приоткрытой двери струился уютный тёплый свет, а на порогах отдыхал в луже собственной мочи довольный посетитель.
— Чертовски хочется выпить, — поделился я мыслями со Станиславом. — Составишь компанию?
— Как отказать? — перешагнул он вслед за мной через бесчувственное тело.
Не смотря на ранний вечер в заведении было уже многолюдно. Двое пришлых тут же приковали к себе внимание сурового навашинского населения, до тех пор мирно разглядывавшего дно своих кружек. Разговоры стихли, спиртное перестало литься, даже табачный дым, казалось, замер под закопченным потолком.
— Приветствую, любезный, — прошли мы к барной стойке, отделяющей подвыпивших но всё ещё человеческих особей от здоровенной жирной твари по ту сторону этого зыбкого барьера. — Плесни-ка нам с товарищем по пятьдесят твоего лучшего продукта, для начала.
— Покажите-ка, чем будете платить, для начала, — пробасило чудовище и вытерло сальные лапы о не менее сальный передник.
— Наливай, — выложил я на стойку приятно звякнувшую пачку пятёрок.
— Само собой, — осклабившись, поставило чудовище перед нами два стакана и разлило по ним мутной зеленоватой субстанции из графина.
— Выглядит многообещающе, — поднял Станислав свою порцию и принюхался. — А противоядие есть?
— Вы просили лучшего, — напомнил монстр в переднике. — Это оно.
— Из чего гонишь? — капнул я немного на стойку и слегка успокоился, убедившись, что деревяшку эта дрянь не прожигает.
— Только
— Ну что, — обернулся я, чуя затылком любопытствующие взгляды, — ваше здоровье. Давай, Станислав, в пекле нас уже заждались. — И залпом осушил стакан.
Мало кто из не специалистов знаком со строением собственного пищеварительного тракта. Я же без лишней скромности могу сказать, что знаю его отлично, каждую клетку, каждый атом. Это знание, как клеймо, навеки выжжено мутной зеленоватой жидкостью, опалившей верхний отдел, средний отдел и невероятным усилием воли остановленной у выхода из нижнего отдела. Миазмы безумия, тревоги и печали, таившиеся на дне стакана, хлынули в мою кровь огненным потоком и растерзали ничего не подозревающий мозг.
— Срань господня... — с трудом опустил я стакан на ускользающую барную стойку. — Эту хуету нужно запретить во имя всего человеческого, что ещё осталось на нашей грешной земле. Повтори.
— И мне, — оторвался Станислав от своего рукава и смахнул скупую слезу.
— Скажи, любезный, — фамильярно поманил я пальцем бармена-изувера, — а не видал ли ты в этом уютном заведении одну миловидную особу женского пола?
— Бордель дальше по улице, — не дослушав, проинформировал тот.
— Нет, мне нужна конкретная особа, светловолосая, фигуристая, с грацией лани и отзывающаяся на имя Ольга. Ты наверняка бы её запомнил, если мужское начало ещё не отказало.
— А, эта особа... Ну, заходила раз или два, — неохотно припомнил жирдяй.
— Она ведь не просто рюмашку пропустить заходила, да?
— Такие «просто» даже сморкаться не станут. Девка себе на уме, хоть и выглядит сущим ангелом. Я бы на твоём месте держал своё хозяйство подальше от неё, не ровён час сожрёт.
— Она ведь о взрывах расспрашивала?
— Каких взрывах? — взялся жирный протирать стакан, демонстрируя потерю интереса к беседе.
— О таинственных взрывах в пустоши, — перекатил я золотой по костяшкам.
— Ах, об этих взрывах. Ну да, вынюхивала тут, подробности разные вызнавала.
— И что же вызнала?
— Э-э... — перевёл бармен страдальческий взгляд с поблёскивающего золотого на скрипнувшую входную дверь. — Лучше ты, мил человек, сам её спроси, от греха подальше.
— Мальчики, — разнёсся по кабаку певучий голос, сопровождаемый скрипом подошв, как по команде развернувшейся в сторону своих столов публики. — Вот так встреча, — обожгло моё ухо сладкое дыхание.
— Оленька, — повернулся я и распахнул объятия, снабдив лицо наимилейшей улыбкой. — Сколько лет, сколько зим. Дай-ка полюбуюсь на тебя, моя красавица, отрада стариковского сердца.
— Какого чёрта тебе здесь надо, Кол? — без предварительных ласк перешла она к делу. — Следишь за мной?
— Боже упаси.
— В этот раз ещё и подручных прихватил? — кивнула Оля на обомлевшего Станислава и наморщила свой очаровательный носик. — Машина снаружи твоя?
— В некотором роде.
— Мне, конечно, без разницы, но, кажется, твоего водилу в некотором роде собираются убивать.
— Что? — вскочил я на непослушные ноги и, петляя, вышел из кабака в сопровождении столь же боеспособного Станислава и дюжины завсегдатаев, желающих поглазеть на кровавую драму.