Прежде, чем умереть
Шрифт:
— На всякий случай.
— Не думал, что скажу такое, но ты начинаешь мне нравиться.
— Спасибо.
— А теперь ещё одно дельце перед основным мероприятием, — забрал я гранату, поставил РПК к стене, перекинул автомат за спину, размял шею и несколько раз глубоко продышался, — дай-ка мне по роже.
— Зачем? — выдохнул Денис удивлённо.
— Мне это нужно. Нет, грязный ты извращенец, для другого. Ну!
Дениска собрался силами и отвесил мне оплеуху, такую звонкую, что сам испугался.
— Твою мать... Ты меня подрумянить решил? Бей, как следует.
Вторая оплеуха вошла пожёстче. Щёку обожгло. Разбуженный раж лениво заворочался
— Уже кое-что, возможно, для твоих сучек. Бей, как мужик!
И тут с Денисом что-то случилось. Смазливую мордашку перекосило, на лбу проступила вена, заведённая назад рука со сжатым кулаком задрожала и, будто кистень, по широкой дуге полетела мне в скулу. Удар вышел что надо, и не желающий больше терпеть подобного беспредела раж полез наружу.
Денис, держась за ушибленный кулак, смотрел на меня всё более расширяющимися глазами, и его лицо медленно вытягивалось, одновременно теряя приток крови.
— Вы-ррру-бай, — прорычал, наконец, чужой голос из моего горла, и здание окутала тьма.
Я придавил лишённую чеки РГО к косяку тяжёлой дверью, подпёр её пулемётом и двинул к лестнице.
Мы поднялись на третий этаж так быстро, как только смог Денис, спотыкающийся чуть не на каждой ступеньке, чем, однако, невероятно бесил и не давал ражу потухнуть.
Ещё в начале пролёта между вторым и третьим этажом я услышал встревоженные разговоры караульных — и тех, что у лестницы, и тех, что дальше. А потом кто-то из ближних включил сучий фонарь.
— Бля...
— Я отвлеку, — будто прочитал мои мысли Дениска.
— Жмись к пррравой стене.
Мой верный смертник кивнул и, заведя свою командирскую песню, вышел в пучок света:
— Эй, парни, что за дела? Генератор сдох? Аварийный работает? Вы проверили? Там же куча аппаратуры!
А я меж тем, обтирая плечом левую стену, подходил всё ближе к первой линии обороны.
Глава 47
Есть на свете люди с особым даром. Обычно таких называют приспособленцами, но, на мой взгляд, это слово не в полной мере отражает суть явления. Ведь кто такой приспособленец? Это человек, умеющий быстро ориентироваться в меняющейся обстановке, подстраиваться под неё, извлекать максимум выгоды из чего угодно. Обычно, приспособленцы неглупы, предприимчивы, эгоистичны и беспринципны. Прямо как я. Но у большинства этих замечательных людей, как и у меня, есть недостаток — они осознают себя личностью. А осознание себя, как личности, неминуемо накладывает ряд ограничений. К примеру, человек, справедливо или нет, мнящий себя носителем некоторых цивилизационных ценностей, не станет по собственной воле падать на уровень насекомого. Даже если захочет, если будет понимать, что обстоятельства того требуют, переступить через себя окажется непростой задачей, зачастую — непосильной. Личность — это тот самый стержень, который может быть весьма пластичным, но всё же имеет предел прочности на изгиб. И его можно сломать, да, как и всё вокруг. Можно сделать из человека червя. А вот обратная метаморфоза не проканает. Однажды сломанная личность останется сломанной навсегда. Но есть на свете люди, с особым даром, которые родились без стержня. Скользкие, как угри. Пластичные, как говно. Их нельзя сломать. Схвати такого за горло — он утечёт сквозь пальцы. Он станет кем угодно, чем угодно — хоть властителем судеб,
— Стоять! — передёрнул затвор автомата караульный, целя в шагающего ему навстречу Дениса.
— Спокойно! — вскинул тот руки, чуть замедлив ход. — Спятил что ли? Это ж я! Коновалов.
— Стой на месте! — поддержал напарника второй.
— Да я просто узнать хотел, что тут у вас, всё ли в порядке.
— Грабли на стену! — тряхнул автоматом первый караульный.
— Хорошо-хорошо, — Денис, всем своим видом демонстрируя возмущение, повернулся к стене и прислонился к ней ладонями. — Зря вы так, ребята. Совсем о будущем не думаете.
— Чё ты несёшь? — опустил автомат второй и принялся шмонать Дениску.
— Недальновидно поступаете, вот что. Жизнь-то по-всякому повернуться может.
— Это что ещё за х**ня? — спросил первый, продолжая держать Дениса на мушке. — Ты на что намекаешь?
— Да так, — пожал тот плечами, явно получая удовольствие от крепких мужских рук, прощупывающих задние карманы, — просто размышляю вслух. Кто знает, что нас ждёт... в темноте.
— Какого...
Ответом на этот риторический вопрос стало острое навершие взятого обратным хватом окопника, воткнувшееся в висок первого караульного. Кость влажно хрустнула, караульный пошатнулся и начал падать. Ещё до того, как его хладный труп коснулся пола, лезвие пробило череп второго. Шарящие по Денискиным галифе пальцы мелко задрожали и застыли растопыренными, в воздухе запахло экскрементами.
— К следующим, помню, — боязливо попятился от меня Денис. — Предлагаю дождаться патруля и зайти к ним со спины.
Я кивнул, и мы, погасив бесхозные фонари, прилипли спинами к стене по обе стороны двустворчатых дверей, ведущих в основной коридор.
Патруля долго ждать не пришлось. Две пары ног, неспешно ступающих по кафелю, поравнялись с дверным проёмом и остановились.
Для чего?
— Обстановка? — произнёс один из патрульных, чем несколько озадачил меня и, как стало понятно из затянувшейся паузы, Дениса.
— Обстановка? — повторил голос, и молчать дальше было нельзя.
— Порядок, — ответил Денис, не особо попадая в тембр почивших караульных.
— Где вы? — устремился в дверной проём луч фонаря.
— На месте. Всё нормально, — не придумал Дениска ничего умнее.
— Выйдете на свет, — потребовал патрульный, и послышался звук передёрнутого затвора.
Луч ещё не лёг вдоль правой стены, где покоились коллеги нынешних генераторов проблемы, и я решил не доводить дело до этого шокирующего зрелища, способного негативно сказаться на психике наших визави. Хотя, «решил» — не совсем верный термин. В состоянии ража мало что решаешь. Скорее, делаешь выбор — довериться инстинктам, или немного перетерпеть, чтобы получить новый сценарий действий, написанный подсознанием. Я принял сценарий сразу, без редактуры.
Подчиняющееся исключительно спинному мозгу тело метнулось к источнику угрозы. Разворачивающийся в моём направлении световой луч почти достиг цели, когда клинок окопника пробил грудину патрульного и остановил его сердце, не позволив пальцу нажать на спуск.
Вторая мишень находилась в двух метрах левее. И его палец уже лежал на спусковом крючке. Чёртов окопник слишком крепко засел в грудине. Мне пришлось буквально обняться с трупом, чтобы вырвать кинжал из костяных тисков, и тут же нанести удар...