Прежде чем я умру
Шрифт:
«Впрочем, в следующий раз, нужно будет просто его предупредить, чтобы не выслушивать эту истерику, — стал наблюдать, как Лука засовывает большую пиццу в духовку и достает из холодильника пару баночек вишневой газировки, которая им обоим так нравилась, — да, как бы он не злился — все равно не сможет не проявить заботу о ближнем. Эх, тебе не мешало бы научиться быть немного эгоистом. А не делать все для других, иначе они сядут тебе на шею»
— Ты, наверное, проголодался… — все еще хмурясь, предположил Лука, поставив перед Яном стакан шипящей газировки карамельного цвета.
Ангел скрыл довольную улыбку, и сделал вид, что задумался:
— Ну… — протянул он — скорее всего, — «я и правда
Лука накинул на плечи кожаную куртку, и уже стоя обутым, сказал:
— Я ухожу на встречу с Эвой, так что теперь ты меня жди. Пиццу вытащишь сам, только не забудь выключить духовку! — хлопок двери, и Ян остался один.
Он вышел на балкон и закурил: «Время на часах 19:35, значит мальчишка вернется где-то к полуночи, — ангел блаженно выдыхал сигаретный дым, — эта небольшая связь, осознание того что ты хоть немного, да приближен к миру смертных. Человеку можно позавидовать: он живет свою жизнь, наслаждаясь различными вещами, получая эмоции, будь то хорошие или плохие. Ангелам так нельзя, нас поставили в рамки добродетели. Мы не можем влюбляться…»
Возможно, поэтому Ян вел себя так высокомерно по отношению к окружающим, боясь показаться слабым. Многие считали его непредсказуемым из-за быстрой смены настроения. Зачастую он видел, что Лука его не понимает, ведь Ян мог начать говорить на одну тему, а потом перескочить на совершенно другую. У него были такие быстрые скачки в настроении, что порой в квартире там или тут лопались лампочки от прилива светлой энергии. Пришлось Луке купить несколько коробок с запасными.
«Поразительно, откуда в Лу столько терпения?! Хотя иногда ведет себя как стеснительный подросток» — затушил бычок в пепельнице.
Перекусив пиццей и, не забыв выключить духовку, он отправился спать, разлегшись в своей комнате на кровати. Из крепкого сна его вывел знакомый женский голос:
— Ян, Ян…
Открыв глаза, он уставился в светлый потолок над собой, толком не зная, сколько проспал. На подоконнике сидела чародейка. По плечам струились черные, блестящие волосы, доходящие до пола. Заложив одну босую ногу на другую, она внимательно смотрела на Яна, гипнотизируя во мраке бирюзовыми глазами. Встав с кровати, ангел ощутил ступнями, как по полу тянет холодом, в нос ударил запах сырости и мха, как будто дух леса пришел вместе с Эвикой в комнату.
— Ты здесь! — сказал Ян, делая шаг навстречу.
— Я не могу долго быть с тобой, но пришла помочь с воспоминаниями о нашей встрече.
Ян закрыл глаза:
— Я не смог вспомнить.
Эвика покачала головой:
— Ничего… главное, что мы не теряем друг друга, и хоть ты покинул лес, я смогла оказаться с тобой рядом.
В окно комнаты, заглянула луна, ее свет коснулся лица девушки, отразился в бирюзовой радужке глаз. На дне бездонных зрачков, ангел увидел океан, бушующие волны, он даже ощутил солоноватый привкус морской воды на своих губах. В нос вдруг ударил запах гари, как если бы кто-то сжигал сухую листву, старые ветки и газеты. Перед глазами возник Бердичев: с высоты птичьего полета, черепица гаражей поблескивает от солнечных лучей, вокруг раскинулись огороды — время собирать урожай. Стоит теплая, осенняя погода. На ветках многочисленных яблонь, сверкают красные плоды, они настолько созрели, что их аромат разносится по округе, переплетаясь с запахом гари.
Ян вздрогнул, постепенно, его память открывала картины прошлого, и главное — он вспомнил о том, как встретился с Эвикой:
— В тот день Арон отправил меня в Бердичев, чтобы я забрал для него из «Кармелит» кое-какие свитки. Я летел над гаражами и огородами, когда в небе появилась вспышка света и тут же, словно из ниоткуда, падающая девочка. — Эвика заглянула в его серо-голубые глаза и кивнула, чтобы он продолжал:
— Я подхватил ее в воздухе и опустился на землю. Под ветками старого орешника нас никто не видел. На вид ей было лет шесть: худенькая и бледная, со слабым сердцебиением, — ангел вспомнил, как запах гари усилился. — Так пахнет в Нижней Аиде. Она была перепачкана черной крошкой, напоминающей ту, что оставляют после себя огненные шары, пущенные демонами. Я коснулся её щеки и на моей руке остались фиолетовые кристаллики, они впились в подушечки моих пальцев, оставив крохотные порезы из которых выступила кровь. Видимо, кто-то потрудился телепортировать ее в безопасное место…
Сильный ветер разогнал ненавистный запах:
— Она была в моих объятьях и только потом я ощутил тот самый яблочный аромат, он перебил вонь Аиды. На миг ее глаза приоткрылись, блеснув бирюзой, но она тут же провалилась в забытье.
Ян как сейчас видел изувеченное хрупкое тело: в центре солнечного сплетения, сквозь разрез на футболке, тянулся шрам, как если бы ее проткнули:
— Я коснулся этого шрама, и, вместо биения сердца, услышал шум моря, мои пальцы будто погрузились в прохладную воду, я увидел душу этой девочки… увидел тебя! А затем кто-то стер эти воспоминания о нашей встрече. Но кому это понадобилось? — но чародейка растворилась, оставив его одного посреди комнаты. Часы показывали полночь, — что-то Луки долго нет, — ангел сосредоточился, представив подопечного, и увидел перед собой серебряную нить его души, она тянулась от метро Кропоткинская, скользила по Гоголевскому бульвару и направлялась к их дому, — значит, ты скоро будешь в квартире. Что ж, насчет тебя я спокоен, а вот Эву не мешало бы навестить».
– переодевшись, встал на подоконник и вылез из окна, устремившись в ночное небо.
Лавируя над дорогой, по которой ехали маленькие светящиеся точки машин, и блестела полоса фонарей, ангел вдыхал полной грудью: «Здесь на высоте хотя бы можно спокойно дышать, а ниже, уже все настолько загазовано, попробуй тут не стать астматиком. Вся Москва — одно сплошное больное создание». Как только на горизонте появился бизнес-центр «Лейпциг», он опустился на асфальт в тени деревьев.
Высокий, коричневый, очень похожий на шоколадный батончик — дом, горел множеством квадратиков-стекол: «Она еще не спит, я это знаю» — обошел дом стороной и направился к одному из центральных подъездов. Открыв входную дверь с помощью чар, вошел внутрь и поднялся на нужный этаж, нажав на кнопку звонка.
Не прошло и минуты как ему открыли: на пороге стояла Эва, с осунувшимся лицом и побледневшей кожей, ее тусклые глаза широко раскрылись, и она бросилась ангелу на шею. Так крепко его давно не обнимали, Ян ощущал, как внутри ее души образовалась дыра, ей не откуда и не от кого было подпитывать себя, только тратить. Эва молча обнимала его, прижавшись всем телом к груди ангела. Постепенно ритм ее сердца стал приходить в норму, она успокаивалась. Ян предусмотрительно закрыл дверь, и только тогда Эва отстранилась, смущенно на него глядя:
— Извини.
Ангел разулся и взял девушку за холодные руки. Оценив ее состояние, он пришел к неутешительным выводам: «Стоило всего лишь несколько недель с ней не видеться и вот результат — она опустошена!»:
— Ничего, лучше расскажи, как твои дела. — Они прошли на кухню, и пока Эва заваривала чай Ян внимательно выслушал все, что у нее произошло: «Да, тоскливо все это слышать: учеба, работа, дом и Лука… Видимо, он не в состоянии подпитывать ее. Возможно, они попросту не созданы друг для друга, иначе ее состояние было бы не таким печальным».