Преждевременный контакт
Шрифт:
– "Бомж" - лицо без особого места жительства, - пояснил Марк.
– А, вон оно что. Интересно, бомж значит. Без особого..., - человек в тельняшке на секунду задумался и затем добавил, смакуя каждое слово, - особое место жительства.
– Да, особое место жительства, - раздраженно повторил Марк, - есть оно у вас?
– Есть.
– Какое?
– Сейчас планета Земля. Чем не особое место жительства? Или вы имели в виду что-то более особенное? Что-то такое, куда обычно приходят переночевать и переодеться в новую одежду? Место, где обычно хранят
– Философствуете? Ну-ну, знаем мы такой метод защиты. Ладно, так и запишем - бомж.
– А мне не нужно защищаться. По крайней мере, от вас. Вы уж точно ничего плохого мне сделать не сможете.
– Как сказать, - пожал плечами Марк, доставая сигарету из скомканной пачки.
– Да как ни говорите, так оно и есть, - невозмутимо ответил Губер и, отвернувшись, стал равнодушно разглядывать известковые разводы на белой стене.
– Если вы не сделали ничего плохого, то и мы ничего плохого вам не сделаем.
– Я ничего плохого не сделал. Если вас это объяснение устраивает, разрешите быть свободным.
– А сломанная рука?
– Я тут ни при чем.
– Неужели?
– На сто процентов. А что, у потерпевшего есть ко мне претензии?
Вопрос поставил Марка в тупик.
– Н... нет, письменных претензий нет, но...
– Ну, на нет и суда нет.
– И все же, это вы его...
– Нет.
– А как же?
– У него и спросите. Если бы это сделал я, так бы и сказал. Но это просто невозможно. Как мне вам объяснить, что я не в состоянии сделать ничего плохо ни одному из людей?
Губер глубоко вздохнул, наклонился вперед ближе к Марку и как-то по-отечески добавил:
– Послушайте, молодой человек, я прекрасно знаю, о чем вы думаете. Но со мной вы ничего не выиграете. Любопытство свое не удовлетворите, никакое преступление не раскроете. Просто нет никакого преступления. Никакого нет. Ну, не интересен вашему начальству, непонятный, странный человек, как вы выразились, бомж? Кому я нужен? Да никому. Давайте я встану и спокойно выйду из этого кабинета, а вы напишите, что провели разъяснительную беседу. На этом и закончим наше короткое знакомство. Вот и все, ведь так все просто.
– Вы мне будете указывать, как поступать?
– А почему бы и нет, - голос Губера стал жестким, - если вы сами не понимаете, как лучше поступить в этой ситуации. Я ведь могу уйти и без вашего разрешения. Просто встать и уйти. Или вы до сих пор этого не чувствуете? Вот ведь незадача. Как же мне вам объяснить, чтобы не обидеть. Ну, вот послушайте, вам же сегодня утром уже советовали отпустить меня, ведь так? И вы почти согласились. Где-то внутри вы и сами понимаете, что самое правильное решение - отпустить. Так в чем же дело?
Марк искренне удивился. Но на наглость это не похоже. Больше похоже на внутреннее понимание его собеседником чего-то такого, что пока еще не известно Марку.
– Так. Сделаем вид, что я этого не слышал, - сдерживая раздражение, грубо сказал он, - тем более, что все вами сказанное к делу не относится. Я хочу услышать лишь одно, а именно, что произошло на вокзале. Была ли драка, почему пострадал человек и какая ваша роль во всем этом инциденте. Рассказывайте, а там посмотрим, что с вами делать.
Марк взял чистый лист бумаги, ручку и твердым холодным взглядом посмотрел на Губера. Тот опустил глаза в пол, долго разглядывал ботинки, а затем ровным голосом произнес:
– Ладно, пишите. Итак, позавчера девятнадцатого марта я, Эрик Губер, поздно вечером на Центральном вокзале, проходя мимо группы местных... э, как там у вас они называются. В общем, у них между собой произошел небольшой конфликт.
Губер задумчиво свел брови...
Все началось с тихого напряженного свиста. Это свистели ему. Свистел человек с ножом.
– Это что у нас за новый дядя появился?
– сквозь зубы процедил свистевший, выколупывая кончиком ножа грязь из-под ногтей.
– На нашей территории пасешься, да?
Человек с ножом посмотрел на пеструю свиту позади себя и добавил, сверкая острым лезвием.
– Пощекочем?
– Давай!
– закудахтала свита.
Они стояли в дальнем углу перрона монорельсовой дороги, неподалеку от камер хранения. В стороне от света вокзальных фонарей. Был поздний вечер и редкие пассажиры, проходя мимо, отворачивались, торопливо ускоряя шаг.
– Тебя предупреждали, дядя, чтоб ты здесь не ошивался?
– сухо спросил человек с ножом и стрельнул в него единственным здоровым глазом, - Да или нет?
Губер медленно и невозмутимо осмотрел всю банду. В его светло-серых глазах читалась вселенское спокойствие и уверенность. Оппонента с ножом это явно взбесило, он с наигранной злостью покосился на свиту и вдруг сорвался на писклявый девчачий фальцет:
– Ты дядя, вижу, хе-хе... не знаешь, кто я. Так вот, я тебе объясняю мирно, а если не поймешь, то...
– Я знаю, кто ты, - спокойно перебил его человек в тельняшке, - я как раз тебя ищу, Шмайсер.
– Опа?
– искренне удивился тот, - хе-хе... это. И откуда ты, дядя, знаешь меня?
– Просто знаю. Я все о тебе знаю. Знаю, что ты имел когда-то сигаретный ларек, и что проиграл его в карты десять лет назад вместе с квартирой. Знаю, что безуспешно лечился от наркомании. Что жена от тебя ушла и сейчас ты живешь у рыжей Лизы. Знаю, что бьешь ее, когда напьешься. И она тебя бьет. И друзей твоих знаю.