Прежняя любовь
Шрифт:
Боль, которую до этого момента мне удавалось хоть как-то контролировать, снова обвивает мое тело. Обхватив себя обеими руками, я вынуждаю себя двигаться и, едва волоча ноги, возвращаюсь под защиту дома. Внезапно Бутч оказывается рядом со мной. Он идет рядом и поглядывает наверх с выражением, которое на человеческом лице означало бы озабоченность.
— Все будет хорошо, — беззвучно заверяю я его. — Когда мы войдем внутрь, все будет хорошо.
Стоит мне захлопнуть за собой кухонную дверь, как мое тело расслабляется.
— Бутч,
Мой собственный голос кажется мне музыкой, которой, как я теперь понимаю, так недоставало моим ушам.
Бутч лает в ответ.
— Хорошо, вот и хорошо, — говорю я.
Я подхожу к мойке, открываю кран с холодной водой и умываюсь, наслаждаясь ощущением свежести и легкостью, с которой кислород наполняет мои легкие.
— Пойду прилягу, — сообщаю я Бутчу. — И приму что-нибудь обезболивающее.
В последнюю неделю обезболивающие препараты мне были почти не нужны, хотя я и предприняла отчаянную попытку вынудить врача прописать мне что-то еще. Но сейчас мне без них не обойтись. Я хочу избавиться от этой боли и заснуть.
Бутч молча бредет за мной в спальню. Он ждет, пока я приму две таблетки и лягу на кровать. Как только он видит, что я устроилась, он тут же запрыгивает на кровать и укладывается рядом со мной. Он делает это почти каждую ночь с тех пор, как Джек снова начал спать наверху. Наверное, я должна его согнать и не приучать спать на кровати, но таблетки уже начали действовать, и я протягиваю руку, чтобы лениво погладить его шерстку. Дело в том, что в этом доме я чувствую себя как в ловушке, и, когда Бутч рядом, мне становится намного легче.
Либби
Сегодня Ева лежит на спине, широко раскрыв глаза и не шевелясь. Она выглядит так, как будто жизнь ее почти покинула. У нее ни на что не осталось сил.
— Мне очень жаль, что все это с тобой случилось, — шепчу я ей.
Она оборачивается ко мне и улыбается.
— В этом нет твоей вины, — шепчет она в ответ. — Мне тоже очень жаль, что с тобой произошло то, что произошло.
Она переводит немигающий взгляд на потолок и снова замирает.
Ева
14 августа 1996 года
Сегодня я отправилась прогуляться и заняться своим излюбленным делом. Я лежала на стене, отделяющей пляж от променада, и читала. Днем я стараюсь как можно больше времени проводить у моря. Я часто ложусь на спину, кладу книгу себе на грудь и слушаю окружающий мир.
Это очищает душу, проясняет мысли и укрепляет тело. Я всегда стараюсь отойти подальше, в сторону Хоува, потому что там меньше людей, чем в Брайтоне. Лежа на спине, я поглощаю страницы книги. Вдруг чей-то голос произносит у меня над ухом:
— Не часто приходится встречать людей, читающих Ноэля Кауэрда.
Джек Бритчем. Я поняла, что сейчас подниму глаза и увижу Джека Бритчема. И я потеряю самообладание и разрыдаюсь. Или брошусь ему на шею,
Я сделала глубокий вдох и, прежде чем опустить книгу и повернуть голову, закрыла глаза и снова их открыла.
Когда я его увидела, у меня в голове зазвучал хор ангелов, но я не сделала ничего из того, что опасалась сделать. Я просто молча уставилась на него. Я сделала еще один судорожный вдох и повернула книгу, чтобы взглянуть на обложку, как будто не знала, что держу в руках свою любимую пьесу, написанную Ноэлем Кауэрдом.
— Просто Ева, — сказал он, когда я снова взглянула на него.
— Ух ты, привет! — отозвалась я, с удивлением осознавая, что мой рот меня слушается, несмотря на то, что от неожиданности у меня захватило дух.
Я снова вдохнула и отметила, что его грудь под забрызганным белой краской рабочим комбинезоном высоко поднялась на вдохе, а затем довольно резко опустилась. Точно так же, как моя. Его руки были чистыми, но волосы и лицо усеивали белые брызги.
— «Неугомонный дух» — одна из его лучших пьес, — сказала я. — Она немного безумна и цинична, но увлекательна.
Я села и отметила, что его взгляд проследил за рассыпавшимися по моим плечам волосами. Я часто видела, как смотрят на меня мужчины. В его глазах не было ничего из того, что отталкивает меня в мужчинах. Глядя на мои волосы, он не пытался представить себе, как он запускает в них пальцы, наматывает на кисти и тянет мою голову к себе… Джек Бритчем следил за тем, как рассыпаются мои волосы, так же, как он наблюдал бы за водопадом, — с восхищением, почти благоговейно.
— Кажется, я ее не читал, — произнес он. — Нет, я совершенно точно знаю, что я ее не читал. И не знаю, почему я это сказал.
— Затем, чтобы что-нибудь сказать, — предположила я.
— Наверное, вы правы.
Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга, а потом одновременно начали говорить. И тут же оба замолчали. И снова заговорили. И снова замолчали. Я впервые столкнулась с человеком, делающим то же, что и я, причем абсолютно синхронно со мной. Теперь мы оба молчали и ждали. Я подняла руку и указала на него, что означало: «Говори ты».
Он улыбнулся, и бабочки у меня в животе исполнили свой привычный пируэт и затрепетали крылышками.
— Я хотел сказать вам, что после нашей первой встречи я повсюду вижу ваших двойников. Это ужасно глупо, но, куда бы я ни пошел, я вижу вас и только потом понимаю, что это не вы. Минуту назад, заметив вас, я подумал, что мне снова придется извиняться перед незнакомой женщиной, понятия не имеющей, кто я такой.
— Со мной происходит то же самое, — призналась я. — Только я ни к кому еще не подходила.