Президент Фу Манчи
Шрифт:
– Я страшно волновался всякий раз, когда вы задерживались на…
– На моей собственной базе в Китайском квартале? – подхватил Смит.
Он разразился смехом – и как будто сбросил на мгновение груз забот с души…
– Вы должны поздравить меня, Хэпберн. В образе полупьяного палубного матроса, скрывающегося от иммиграционных властей, я заметно преуспел в отношениях с миссис Мальруни, хозяйкой квартиры на Орчард-стрит! Я склонен ко всем порокам от гашиша до рома и начинаю подозревать, что упомянутая дама неравнодушна ко мне.
– А как же
Найланд Смит несколько мгновений молча смотрел на помощника, затем расхохотался еще более весело.
– Один ноль в вашу пользу. Но, честное слово, я чувствую, что мои изыскания не бессмысленны. Возможно, оставленная Рише нить никуда не ведет. Но тщательное изучение района возле Ист-Ривер начинает приносить определенные плоды.
Он оборвал смех и внезапно помрачнел.
– Вспомните о Блонди Ханне, тело которого вытащила из воды речная полиция.
– И что же?
– Все факты свидетельствуют о том, что он умер не в воде и даже не рядом с водой. Я могу ошибаться, Хэпберн… но, думаю, мне удалось обнаружить речные ворота, ведущие на базу доктора Фу Манчи!
– Что?!
– Посмотрим. Меня чрезвычайно заинтриговало прибытие в Нью-Йорк сегодня утром китайского генерала Ли By Чанга. Я всегда подозревал в Ли By Чанге одного из членов Совета Семи.
– Кто такие «Семеро»?
Найланд Смит прищелкнул пальцами.
– Сейчас нет времени углубляться в это. У нас обоих много дел сегодня. К вечеру займите пост в Китайском квартале. Если мы разминемся – инструкции для вас будут лежать на столе. И Фей будет постоянно на связи…
Марк Хэпберн сидел на скамейке в Центральном парке и смотрел на аллею, ведущую от Школьных ворот. Наконец он увидел фигуру Мойи Эдер.
Стоял замечательный зимний день. Прозрачный воздух пьянил, как вино. Сердце Хэпберна подпрыгнуло в груди при виде женщины, и он тут же почувствовал угрызения совести.
Для этой женщины данная встреча знаменовала собой очередной ход в борьбе за свободу. Но для Марка Хэпберна – если говорить честно – это было любовным свиданием. Наверно, Найланд Смит поступил неразумно, доверив молодому человеку эту важную операцию, имеющую целью захват вражеского крепостного моста. Кроме всего прочего, для Хэпберна это было просто мучительно…
Ему нравилась легкая походка миссис Эдер и гордая посадка головы. В каждой линии ее изящного тела чувствовалась порода. Связь этой молодой женщины с бандой головорезов, контролирующей, судя по всему, весь уголовный мир Америки, являлась для Хэпберна неразрешимой загадкой.
Миссис Эдер улыбнулась, когда молодой человек поднялся со скамейки и поприветствовал ее. Хэпберну пришла вдруг в голову дикая мысль обнять и поцеловать очаровательную женщину, словно давнюю любовницу, – и на мгновение у него закружилась голова. На самом же деле он сказал:
– Вы очень пунктуальны, миссис Эдер.
Она опустилась на скамейку
– Полагаю, смерть Харвея Брэгга означает некоторые перемены в планах вашего хозяина?
Мойя отрицательно покачала головой.
– Для меня – нет. Я продолжаю работать на Парк-авеню.. Лига истинных американцев продолжает существовать, и Поль Сальвалетти возглавляет ее.
Она говорила бесстрастным, немного усталым голосом.
– Но вы сожалеете о смерти Харвея Брэгга?
– Как христианка – да, ибо я не считаю, что он был готов к смерти. Но как человек… – Она помолчала, глядя в холодное голубое небо. – Не знаю, что бы я сделала, если бы он остался в живых. Понимаете… – Мойя повернулась к Хэпберну, – у меня не было выбора. Я должна была служить у него. Но моя жизнь превратилась в настоящий ад.
Марк Хэпберн отвел глаза в сторону. Он боялся встретить взгляд Мойи. Предупреждение Смита: «Будьте осторожны» звенело у него в ушах.
– Почему вы были вынуждены служить у него? – спросил он.
– Ну… Вам наверняка будет трудно понять это… Но Харвей Брэгг, сам того не зная, являлся всего лишь незначительным винтиком в огромном механизме. Я – другой винтик в том же механизме. – Она безрадостно улыбнулась. – На самом деле он никогда по-настоящему не руководил Лигой истинных американцев – как и многими другими организациями, главой которых номинально числился.
– Но кто же руководил ими?
– Я действительно не лгу, когда говорю, что не знаю. Но за кулисами сцены действует личность куда более значительная, чем Брэгг. Поверьте, больше я ничего не могу сказать вам в данный момент.
Хэпберн сжал кулаки в карманах плаща.
– А убийство Харвея Брэгга произошло в соответствии с… – он поколебался: – … с вращением колес этого огромного механизма?
– Не знаю. Я знаю лишь одно: смерть Брэгга не должна помешать работе лиги в соответствии с задуманным планом.
– В чем же заключается этот план?
Мойя Эдер помолчала.
– Не уверена, но полагаю, он имеет целью установить новую форму государственного правления в Штатах. Честное слово, – она поднялась на ноги, – больше я ничего не могу сказать вам. Мистер Перселл, вы заключили со мной сделку, и у вас мало времени. Вы поймете, насколько трудно мне отвечать на некоторые ваши вопросы, когда лучше узнаете мое положение.
Марк Хэпберн тоже встал и кивнул. Его мать носила в девичестве фамилию Перселл, и именно под этой фамилией он представился миссис Эдер.
– В какую сторону мы пойдем?
– Пожалуй, в эту, – и молодая женщина направилась к конной статуе генерала Шермана.
Хэпберн молчал, изредка искоса поглядывая на столь же молчаливую спутницу. Последняя не предпринимала попыток нарушить молчание, пока они не дошли до конца верховой тропы.
– Возьмем такси?
– Да, только не компании «Лотос».