Презумпция любви
Шрифт:
— Ну, получается что- нибудь с доверенностью? — первое, о чем Лавров спросил брата на следующее утро.
— Я тебе что — Василиса Премудрая? Ты перед Гнедышевым Змея Горыныча разыгрывал, а мне теперь убеждать его, что ты, оказывается, Бова- королевич и шлешь к нему посла с заверением в вечной дружбе? Чего ты на него взъелся, спрашивается?
— А ты знаешь, что Горкин отец Гнедышева от трибунала спас? Недостачу за него покрыл из собственного кармана. А эта гнида парнишку до дистрофии довел!
— Ну, это твои домыслы. Корь бывает очень тяжелой. А как в областной больнице
— А какого… с чего он Горку отдал в интернат?
– Ну, с этим тебе тоже надо бы разобраться. Ладно, некогда мне с тобой душещипательные беседы вести. Сейчас Артур приедет, отвезет тебя к себе, сделает эхограмму.
Что за недоумение в глазах? Я же при тебе с ним договаривался. А мальчик сам дома побудет. Или ты боишься, что он пальцы в розетку будет засовывать?!
— Мальчик, а мальчик? — позвал он Игоря, ёрничая.
Горка несмело вышел из «колыбельки».
— Часа три сможешь побыть один? МЧС не надо будет вызывать?
Игорь молча остановился в дверях. Смотрел спокойно, только нижнюю губу закусил.
Когда Рыжий увел Костю, Горка сел напротив входной двери на корточки, обнял колени руками, уткнулся в них лицом. Потом вернулся в комнату. Шхунка лежала на ковре левым бортом вверх, как будто налетела на мель и опрокинулась.
— Ты почему не поел?! — огорченно сказал Лавров, включая чайник. — Я же предупредил, что могу задержаться. Ну, кашу лень было в микроволновку поставить, а бутерброды? Хоть бы чаю выпил! Нет, так не годится. Сейчас будем обедать по полной программе, и от ужина тоже не отвертишься.
Лавров читал свой детектив за полночь. Горка тоже долго не спал, глядел на узкую полоску света под дверью и думал.
То, что ни к какому морю он не поедет, ему уже было ясно. Рыжий понял это с самого начала. А Костя… он вроде Лёки. Добрый, но очень наивный, думает, что всё по справедливости делается. Уж на что Цветана опытный директор, и то, сколько она добивалась, чтобы к себе его определить. Если бы не она, то Горка со своим «аутизмом лёгкой степени» оказался бы в спецшколе за колючей проволокой. И ни майор, никто из папиных знакомых ничего бы не сделал. Тем более, что из- за маминой болезни и переездов он занимался дома, и школьных характеристик у него не было. Ведь думали, что это не надолго.
Нет, к Косте привыкать нельзя. Будешь потом вспоминать, воображать, что могло быть, как он обещал.
А к морю он сам поедет и Цветану Петровну повезёт. После девятого пойдёт в колледж, где есть общежитие. Там стипендия и подрабатывать можно.
Нет, скорее бы в лагерь. Цветана Петровна сказала, что на время ремонта останутся только он и Витя, и будут жить в воспитательской, а обедать со всеми в школьной столовой. Городской лагерь, это, конечно, не отдых на море, но лучше, чем на даче у Гнедышевых. Там, что ни скажешь, как ни сделаешь — всё не так. Дядя Макс вообще- то нормальный мужик, если сам по себе. Но остальные… Недаром сосед его спрашивает: «Ну, как там в твоём курятнике? Всё квохчут? Тебе прямую трансляцию из своей фазенды на центральный канал устроить, так ток- щоу Малахова рейтинг в момент собьешь!»
Цветана Петровна, если няня Надя за Витей приглядит, обязательно возьмет его к себе домой на выходные. Утром будить не будет, к обеду испечет яблочный пирог, поставит на стол в кухне и можешь хоть десять раз чай с ним пить. Вот захотел и пьешь!
Горка такие дни почти все время проводил на кухне, вкусно пахнущей ванилином и корицей, как когда- то в бабушкином доме под Гродно.
У всех восьми ребят с недостатками зрения, которые обитали в частном интернате, было особенно острое обоняние. Говорили, что это бывает только у тех, кто плохо видит. Горка был исключением. Потому, когда он морщился от запаха плохо промытых ложек, повариха тетя Граня раздраженно говорила:
— Ты- то чего нос воротишь? Небось, у тебя глаз- алмаз!
Когда Игорь проснулся, то услыхал негромкие голоса за стеной в гостиной и понял, что приехал Рыжий. Горка быстро оделся и на цыпочках побежал умываться. А когда уже собирался выйти из ванной, то понял, что Лавров и доктор идут в кухню, и застыл на месте. Таился за дверью и думал про Рыжего: «Лучше с ним не встречаться! Смотрит на меня как на заразного! Может он ненадолго! Уедет в свою больницу, и не надо будет с ним разговаривать».
Голоса приближались.
— Какие еще дефекты! Выдумали тоже! Что за чушь! — раздраженно говорил Константин.
— Коська, я сам читал: «… эмоциональная сухость, заторможенность; аутизм в легкой форме». Так что напрасно ты на майора напустился. Коррекционный интернат — это, возможно, то, что ему было объективно необходимо. Скажи спасибо, что он «семейного типа».
«Обо мне!» — с замиранием сердца понял Горка.
Голоса стали глуше.
— Теткам показалось, он мало плакал?!! Кошмары ночные ему не каждый день снились. Да? — донеслось уже из кухни.
— Ну, документы подписаны не тетками, а психологом мужеского пола.
— Не будь гадом, профессор! Когда ты чемодан закрывал, а дед телеграмму получил — и всё! Накрылось твое возвращение домой! Ты был без дефектов?
Что дед говорил? «Не трогайте мальчика. Потерпите. Это сейчас не Рудик, а мальчик Кай».
— Ты преувеличиваешь.
— Я- а- а?! — как- то странно закричал Лавров, и одновременно раздался грохот.
— Давай руку под холодную воду! — громко скомандовал доктор. — Ну надо же! Ты что, никогда не смотришь, есть ли в чайнике вода?!
И вдруг мягким таким голосом (Горка ушам своим не поверил, неужели это Рыжий говорит?):
— Потерпи, потерпи! Сейчас аптечку найду! Там спрей!
Под шум воды и скрип выдвигаемых ящиков Горка молнией понесся по коридору в комнату. Отдышался, уселся по- турецки на кровати и застыл, напряженно прислушиваясь. Лавров и доктор долго еще оставались в кухне, но о чем они говорили разобрать было трудно.
«Психолога мужеского пола» Горка помнил хорошо. Он был улыбчивый с бабьим круглым лицом и весь какой- то бесформенный, как будто слепленный из сырого теста. Наверное, многим он с первого взгляда казался добрым. Но Горка видел, как психолог отбросил ногой котенка, который пытался поиграть с его ботинком. Котенок ударился о стенку, слабо мяукнул и пополз под стул. Все стало ясно. Потому на вопросы этого врача Горка просто долго не отвечал. А потом понял, что тот не отвяжется, и стал говорить «нет», не вдумываясь, о чем его спрашивают.