Презумпция виновности. Часть 1. Надежды не тая. Россия. Наши дни. III
Шрифт:
В конце длинного коридора стояли столик и стул, на которых и разместилась троица ожидающих результата переговоров в кабинете следователя. Ждать пришлось долго, около двух часов. Валерия выходила покурить раза четыре – поочередно с каждым из оперов. Во время каждого перекура до Григория доносились обрывки фраз Черноус: «Если мне прикажут, то я подпишу», «Вы сами понимаете, что этого мало для заведения дела?», «Об аресте и речи быть не может!», «У меня свое руководство! И ваши мне не указ». Наконец, лысый высунулся из ее кабинета и позвал:
– Валерия Викторовна! Вас к телефону!
Черноус быстро сделала две затяжки, размеренным шагом пошла в кабинет и закрыла за собой дверь. Минут через пять лысый с замом вышли, сияя, как масленые блины, и жестами подозвали ожидающих к себе.
– Заводите! – с огромным чувством выполненного долга скомандовал старший.
Гриша поудобнее уселся перед следователем. Сергей и Алексей встали у него за спиной, а лысый с замом остались за дверью, что-то эмоционально обсуждая с кем-то по телефону. Валерия осмотрела окружающих, задержала взгляд на Тополеве и отвела глаза.
– Попрошу посторонних покинуть кабинет! – требовательно произнесла она, не отрывая глаз от черноты за окном.
Оперативники переглянулись, посмотрели на следователя, переступая с ноги на ногу, и вышли к своему начальству в коридор.
– И дверь за собой закройте с той стороны! – добивая окончательно оперативников и мстя им за испорченный вечер, прокричала Валерия.
Когда они остались наедине, Григорий вопросительно посмотрел на лейтенанта, очень ожидая от нее понимания и помощи. Надежда горела в его глазах, в ее же взгляде он видел только тоску и безразличие. Валерия начала первой, как и положено следователю. Ее голос был приятным и негромким, и всем своим видом и тоном беседы она готовила собеседника к очень важному разговору.
– Григорий Викторович! Сейчас мы с вами разговариваем без протокола, без адвоката и без свидетелей. Мне чисто по-человечески интересно: что у вас на самом деле произошло? По-любому вас уже никто не отпустит, если вы сами срочно не подключите более сильные связи, чем у Южакова. Можете ничего не говорить или придумать красивую версию, но мне – чисто по-человечески – любопытно услышать историю, близкую к правде.
– Валерия! По закону, если вы сейчас записываете наш разговор, то обязаны меня об этом предупредить. Иначе эта запись не будет являться доказательством. Верно?
– Да.
– Я с удовольствием расскажу вам правду, но на официальном допросе буду настаивать на первоначальной версии. Почему? Вы поймете это в конце моего рассказа.
Валерия привстала со своего кресла и, дотянувшись до радиоприемника, сделала музыку погромче, а затем вернулась в первоначальное положение, откинувшись полностью и положив ногу на ногу, скрестила руки на груди и приготовилась внимательно слушать.
– Андрюша Южаков – обычный обнальщик. Он обналичивает деньги для нашей фирмы. В декабре прошлого года он попал в банке «Смоленский» – в том числе и на наши деньги. Там было три миллиона шестьсот тысяч рублей. Он признал свой долг и обещал выплачивать нашей фирме по полмиллиона каждую неделю. В январе заплатил триста тысяч, феврале – сто пятьдесят и затух… Потом в мае вообще объявил, что больше ничего не заплатит. Я ему все это время звонил через день, и каждый раз он обещал, что завтра, завтра, завтра. И тут в июне он интересуется, есть ли у меня знакомые в налоговой инспекции. Я отвечаю, что есть. Три наши компании обслуживаются в тридцать четвертой налоговой, потому что там замначальника – знакомая нашего генерального директора, Лена. Ее муж – полковник УБЭП, и вдвоем они могут решать серьезные вопросы. В ответ на это Андрей рассказал мне суть своей проблемы. Его институтский друг-олигарх владеет рядом медийных компаний, в том числе «МетеоТВ», «Специальный корреспондент». На него наехали опера из юго-западного МВД и вымогают большую сумму денег, иначе обещают посадить в тюрьму. Он публичный человек, и ему не нужна огласка, но оставлять так это дело не хочет. Поэтому обратился к своему другу детства Андрею, чтобы тот стал де-юре генеральным директором и учредителем его компаний и возглавил штаб по борьбе с оборотнями в погонах. Для этого ему надо встать на учет в ту налоговую инспекцию, где его компании смогут прикрыть от ментовского произвола и защитить от неправильных проверок продажных налоговиков. Я посоветовал ему перевести компании в тридцать четвертую налоговую, зная, что Лена не допустит беспредела и сможет помочь в тяжелой ситуации. На этом мы и расстались. Затем в августе Андрюша снова позвонил мне и сообщил, что перевел туда три компании из девяти и теперь ему надо с ней встретиться, чтобы решить проблемы с правильным проведением выездных проверок. Я попросил его прислать мне их реквизиты, чтобы я мог передать их Лене для выяснения сложности вопроса и выяснения цены выполнения его просьбы. В тот же день я получил смской названия, ИНН и КПП трех компаний и переслал их Лене. Через несколько дней Лена и Леша – муж, полковник УБЭП, – встретились с Антоном Животковым – нашим генеральным директором. После Антон передал мне суть разговора, которую я слово в слово поведал на следующий день Андрею. А именно: что браться они за это дело не будут, потому что компании связаны с очень темными делишками, крупными невыплатами налогов и даже убийством человека, зверски замученного и сожженного в подмосковном лесу. На все мною сказанное Андрюша ответил, что он в курсе этих дел. Что труп действительно был, и это был труп обнальщика, ранее работавшего с олигархом, но тот ни при чем, и все это поклеп и провокация, устроенная ментами для получения денег. Попросил меня узнать у Лены, за какую сумму она согласится помочь решить его проблемы. Я пообещал узнать. Спросил об этом Антона. Он ответил, что ни Лена, ни Леша не возьмутся за это дерьмо. Тогда я предложил обмануть Андрея и сказать ему, что Лена согласилась за пятьдесят тысяч евро, что равняется долгу Андрея нашей компании, забрать у него эти деньги и сообщить, что больше он нам ничего не должен, а проблему пусть решает сам. На том и порешили. Я объявил от имени Лены про полтос евро и стал по частям забирать деньги, в оправдание придумывая различные истории о действиях сотрудников налоговой по решению его вопросов. Отдав около полутора миллионов рублей, Андрей стал настаивать на личной встрече с Леной, иначе отказывался продолжать проплаты. Я сообщил об этом Антону. Он подыскал среди своих знакомых похожую на Лену девушку, с которой я и поехал на встречу с Андреем в ресторан «На мельнице». Там они поговорили. Как мне показалось, он успокоился и пообещал заплатить оставшиеся деньги. И вот я приехал в «Иль Помидорро» за половиной миллиона рублей – и меня «приняли». Вот и вся история. Понимаю ли я, что это мошенничество? Да, понимаю! А как еще мне было вернуть украденные у нашей фирмы деньги, как не его же оружием? Он мошенническим способом забрал деньги у компании, а я мошенническим способом – у него. Подобное всегда лечат подобным! Чувствую ли я себя виновным? Юридически, наверное, да, а по жизни – нет!
– Я вынуждена – понимаешь? – вынуждена завести уголовное дело по факту мошенничества в особо крупном размере и задержать тебя по девяносто первой статье УК до суда. Могу сделать для тебя только одно: не отправлять в ИВС 5 сегодня и дать еще сутки на решение проблемы. Это все, что я могу. Извини.
Валерия подвинула поближе ноутбук и начала вводить данные Григория. Минут через пятнадцать она распечатала несколько листков бумаги. С отвращением ко всему происходящему протянула руку к принтеру, взяла пачку еще горячей бумаги и отдала ее задержанному, который стал таковым сразу после подписания этого документа. После свершившегося факта следователь достаточно громко, но не переходя на крик произнесла:
5
Изолятор временного содержания.
– Люсиновцы! Зайдите кто-нибудь!
Дверь тут же открылась, и на пороге возникли лысый и опер Леша.
– Значит, так: я задерживаю подозреваемого по девяносто первой статье на двое суток до суда. В ИВС отправить его сейчас не имею никакой возможности. Поэтому жду его завтра с утра вместе с потерпевшим для проведения допроса, очной ставки и предъявления обвинения.
– А куда мы денем его до утра? – выпучив глаза и став еще более безобразным, выпалил лысый.
– Это не моя головная боль! Решайте сами. Здесь его оставлять я не позволю. Ему нужны отдых, сон, еда, иначе завтра я не смогу его допрашивать. – Валерия посмотрела на часы на левой руке и продолжила. – Вернее, уже сегодня! Везите его к себе в отдел, сторожите, караульте – делайте что хотите, но, чтобы завтра утром он был у меня отдохнувшим, сытым и довольным, иначе ни один адвокат, даже наш бесплатный, не возьмется подписывать ту туфту, которую я вижу в деле на сегодняшний момент.
– Валерия Владимировна! – грозно выдавил из себя лысый. – Мои люди вторые сутки на ногах! У меня нет возможности и желания возить его куда-либо, а тем более – сторожить. Для этого есть специально обученные люди. Вы его задержали – вы и решайте вопрос с его охраной. Это теперь ваша обязанность!
На лице молоденькой следачки не дернулся ни один мускул, только уголки рта немного приподнялись, изобразив джокондовскую улыбку. Не отрывая взгляда от лысого, она взяла со стола подписанное постановление и встала в позу, изображая готовность уничтожить эти бумаги.
– Сейчас я порву это все к ебени матери, и это сразу станет вашей проблемой!
Лысый побледнел. На его лбу выступили крупные капли пота, глаза покраснели и превратились в буравчики. Его затрясло. Если бы Валерия была мужиком, он бы набросился на нее с кулаками. Алексей, стоявший рядом, прервал тишину и сделал шаг вперед, оказавшись между стрелявшими друг в друга взглядами следователем и своим начальником.
– Геннадий Аркадьевич, разрешите мне и Сергею отвезти задержанного к нам в отдел? Он поспит у нас в кабинете на диванчике. Мы его покормим и посторожим до утра, а потом доставим сюда к следователю, после чего вы нас поменяете, и мы уйдем на двое суток отдохнуть. Не возражаете?
– Отвечаете за него головой! Если он от вас сбежит, уволю с позором. Наручники разрешаю не снимать вообще!
Выпалив эту злобную тираду, обладатель не менее отвратительного, чем его внешность, имени-отчества развернулся и, не прощаясь с Валерией, быстро зашагал в сторону выхода, громко отбивая каблуками позывной сдачи своих позиций.
Следователь протянула руку с документами к Алексею со словами:
– Жду вас завтра в десять утра. Обеспечьте явку потерпевшего. – Она развернулась и пошла к своему столу. Остановилась, секунду постояла и, небрежно повернув голову, тихо и как-то по-доброму сказала: – Напоминаю вам, Алексей, что содержание задержанного в наручниках негуманно и не целесообразно. Вы же не скинхед, как ваш шеф?