Прибывшие
Шрифт:
— Никита… — спокойно продолжает женщина. Она не намерена скандалить. — Это правда. У вас нет ни одной причины доверять нам.
Такое откровение льстит. Никита резко ощутил собственное превосходство.
— И да, мы сейчас не в самой выигрышной позиции. Однако есть несколько фактов, которые всё же имеют огромное значение. Факт, что этот поезд существует. Факт, что мы сейчас беседуем о том, за что, по идее, нам давно должны были срубить головы. Факт, что план Андрея всё же сработал. Мы живы. И прямо сейчас, на этом самом поезде, покинем город.
В подтверждение ее слов, будто назло, поезд тронулся. Именно в этот конкретный момент.
Никита
— И где же этот Андрей, которого вы так нахваливаете? Чем по итогу обернулся его «план»? — Последнее слово он демонстративно обозначил пальцами, изображая кавычки.
— Да, шансы были невелики. Но, по крайней мере, у него хватило мужества и ума зайти настолько далеко…
Стоит признать, аргумент. Никита постоянно рефлексирует на тему собственного мужества. У него бы вряд ли его хватило, чтобы организовать хотя бы малую часть того, что сделал Андрей.
— И вы, кажется, забываете, насколько связаны с происходящим вокруг… — Женщина выдержала слегка угрожающую паузу. Теперь выражение ее лица как никогда серьезное. — 126-й рейс из Вашингтона…
Никита вздрогнул. Такую смену темы предугадать было невозможно. Его подловили неожиданностью. Ответить пока нечем. Он лишь выпучил глаза.
Оля. Он вспомнил про нее. Вспомнил, что она погибла. И именно по его вине.
Твоя прокуренная квартира. Вы сидите на диване в гостиной и распиваете дешевый виски. Она рассказывает о недавно найденном квазаре в области созвездия Живописец. Это последние моменты, когда ты ее видел.
— Вы пытаетесь забыть, — продолжает давить Марго. — Потому что ощущаете бессилие. Думаете, что ничего поменять нельзя. Однако на том рейсе, на котором погибло немалое количество знакомых вам людей, должен был быть и Андрей. Но он смог избавиться от влияния прибывшего до того, как катастрофа случилась…
— Неожиданно… — бубнит Никита. — Он не говорил мне об этом…
— Его действия иногда словно не имеют смысла. Но поверьте, скорее всего, в этом и есть смысл…
Интересно. Не совсем логично, правда. Однако прибывший всегда старается руководствоваться последовательностью. Но если ты действуешь против здравого смысла, то это действительно может сработать в борьбе с ним. На это она намекает?
Никита задумался.
Она давит на эмоции. И в первую очередь — на ненависть. И у нее очень хорошо получается.
Никита ненавидит прибывшего. Ненавидит его за разрушенную жизнь.
Хотя можно ли называть это жизнью? Чем ты вообще занимался до прибытия? Кем ты был?
Он вспомнил, с чего всё началось. Вспомнил самый первый день. Вспомнил, как аппаратура жалобно заревела, когда они добрались до того памятного участка неба.
Он прокручивает воспоминания о том дне снова и снова. Есть одна деталь, которую он долгое время не хотел замечать. Может, стоит сказать о ней? Прямо сейчас?
— Знаете… Когда всё случилось…
Внутри что-то щелкнуло. Он старался как можно реже вспоминать тот день. И уж тем более говорить о нем вслух.
— Я всегда составлял план наблюдений на ближайший месяц. Данные о наблюдаемых участках неба. И знаете, я весьма дотошный человек…
Внимание женщины было захвачено моментально. Она жадно на него смотрит. Именно подобных откровений она и добивалась.
— Каждый гребаный раз я распечатывал план, вкладывал его в желтую пластиковую папку и оставлял на общем столе нашего офиса в специальном контейнере. И суть в том, что я всегда
Никита потянулся за пачкой сигарет, что остались лежать на столе. Достал одну, запихнул в рот.
— Что вы увидели? — спрашивает Марго.
Он закурил.
— То, как она собирала с пола рассыпанные листки с планом.
— И что? — женщина не совсем понимает смысл.
— А то, что папка была другой. Да, она была того же цвета. Выглядела похожей. Но лишь внешне.
Он глубоко затянулся, зажмурившись.
— Я тогда не придал этому значения. Скажу больше: только после всего произошедшего я достал у себя из башки это воспоминание. Из-за своего дерьмового характера я тогда прошмыгнул мимо, не пытаясь помочь. Но если бы помог, смог бы убедиться в том, что папка была наверняка другого производителя…
— Вы думаете, прибывший подсунул другой план наблюдений, чтобы вы наткнулись на сигнал в небе?
— Возможно… Я не утверждаю. Вдруг это было самым простым совпадением? Мы никогда не узнаем. Однако если это действительно так, то мы можем заключить кое-что очень важное…
— Что?
— Прибывший упустил деталь. Мелочь. Да, на нее всё равно тогда не обратили внимание. Но это значит, что он способен что-то упустить. Ошибиться. Недооценить…
— Что же… Я очень благодарна за это откровение, — Марго сложила руки на столе. Странно, что этот рассказ ее не особо вдохновил. — Но вот что меня интересует в первую очередь. Мне не совсем важно, кому вы сейчас верите — мне или Андрею. И верите ли в успех сопротивления. Как вы сами говорите, у прибывшего есть вполне реальные слабые места. Мне важно знать: готовы ли вы, лично вы, пойти на всё, чтобы остановить его?
Провокационный вопрос. Но очень важный. Ведь, судя по всему, там, куда они сейчас направляются, нет места сомнению. И каким бы значимым человеком ни был Никита, даже ему необходимо определиться.
Готов ли он? Прибывший уничтожил всю твою жизнь. Он отнял то, чего ты так желал.
Когда твоя жизнь принадлежала только тебе, на что она была похожа? Лишь на жалкое, серое подобие настоящей жизни. А теперь?
Кем ты себя считаешь?
Но прибывший влез не только в твою жизнь.
Он уничтожил жизни миллионов. Вот что действительно важно.
Поэтому стоит ответить честно.
— Я…
Эту комнату она видела слишком давно. По ощущениям, прошли целые годы. Где она пропадала всё это время? Что же это был за сон такой, который так наглухо заставил призадуматься? Она точно должна быть здесь?
Она медленно шагает в сторону кухни.
Запах жареного сладковатого теста всё отчетливее. От него заурчал живот. Как же хочется есть.
Бабушка мастерски выливает жидкое тесто на раскаленную чугунную сковороду эпохи царской России. Настоящий антиквариат, по сей день используемый по своему прямому назначению.