Сейчас на западе — вчера.На улицах безлюдно.Воображения игра,И к ней привыкнуть трудно.Москва, и вдруг — Владивосток,И, очевидец дива,Я вижу парус-лепестокНа синеве залива…Еще ты спишь. Еще МоскваПустынна, безмашинна.Здесь полный полдень — даль морскаяБлестит крылами джинна.Не верю, сам себя щиплюИ слышу крики чаек.Где б ни был, я тебя люблюИ по тебе скучаю.
«Люблю тебя!»
Люблю
тебя! Не преграждай мне путьКолючей проволокой — перелезу.Штыку и выстрелу моя открыта грудь —Придется отступить железу.Я преисполнен силы колдовской.Я весь под током — нет сильней заряда.Утрою страсть — не выдержит преградаМежду тобою и моей тоской,Перед немым тараном взгляда.Всю кровь, всю жизнь за счастье отдаю,И пусть мы оба станем горстью праха.Что может плазменную сбить струю?Она прожгла границы страха…
СЕРЕНАДА
В ночном мерцанье цвета вишенногоМне чудится скопленье звезд.Но что земному до возвышенного?Я — тут. Я заступил на пост.В домах спят женщины и дети.В саду струится лунный дождь.Приходят мысли о планете,Когда впервые на рассветеПробился самый первый хвощ.И, словно в первый день творенья,Стихотворенье-часовойХранит от гибели растеньяИ заслоняет их собой…Вкруг часового тьма таинственная,И люди спят средь темноты,А рядом дышишь ты, единственная,И молча тень моя воинственнаяСтоит на страже красоты.
«За Третьяковской галереей…»
За Третьяковской галереейСегодня я слыхал скворца —Он самкам волновал сердца,Качаясь, как матрос на рее,На ветке тополя. И мнеТак стало вольно, так беспечно —Пускай на миг, пусть не навечно,Поскольку май идет к концу…Через неделю будет лето.Поэт всегда поймет поэта —Я помахал рукой скворцу.
«Четыре года как-никак…»
Четыре года как-никакВойна была его соседом:Они считались в двойниках,А смерть, как тень, тащилась следом.Когда ж настал победный день,В его ушах еще гудело,В глазах не пропадала теньИ отдохнуть боялось тело.Но вот — покончили с пальбой —Остыли пушечные дула,И не осколок над собойОн слышит — птица щебетнула.Он принял это как сигнал,И, словно луч, из тучи вышел,И дым войны с земли согнал,Чтоб каждый видел, каждый слышал.Так возвратил он миру цветИ гул разъединил на звуки…А вы-то знаете ли, внуки,Что завещал вам щедрый дед?
НА ПОПУТНОЙ МАШИНЕ
Водитель поплотней уселся.Визжит коробка передач.Кардан взревел и завертелся,И грузовик понесся вскачь.Здесь ветер мягче, солнце жгучей,Здесь птица радостней поетИ люди говорят певучей,Здесь начинался мой поход.Здесь все дороги фронтовые,И разве дело только в том,Что тут я еду не впервые?Гляди: со взорванным мостомСоседствуют простые доски —Мост в ширину одной повозки.Он под машиной грузовойКряхтит и ходит, как
Мир войны совсем не прост —Мир солдат и командиров…Железнодорожный мостБыл в числе ориентиров.Но ведь с яблонь цвет летел,Скипидаром пахли сосны.Жег июль. Октябрь желтел.Выли зимы. Грели весны.И отдельные высотки,И часовня, и погост,И базар грачиных гнездНе укладывались в сводки,Где природа — лишь деталиУточненной обстановки.Но какая, к черту, дальБез березки, без коровки?У природы смысл иной:Штык штыком, мундир мундиром.Пусть война: война войной,Но и мир остался миром.
СНЕГ
Снег летает,Струится поземкой зигзагообразной,Заметает,Переметает,Фиолетовый, розовый, разный,Полный морозного шороха,Грозный и грязный от пороха…Снег военный.Графленный осколками минными,Клейменный бурыми и карминнымиЛужицами,Снег, овеянный ужасами.Снег военный,Незабвенный,Кровавый и кровный,Подмосковный,Курский и тульский,Невский и нарвский,Яркий и тусклый…Снег витает,Прядает,Ниспадает и падает.Снег глаза мои радует.Снег за сердце хватает.Снег спокойно лежитИ, когда надлежит, —Просто тает.
«Светает раньше…»
Светает раньше. Вечереет позже.Снег почернел. С крыш капает весна.Воюет Первый Украинский в Польше:Теперь на нас работает война.А местность — в терриконах, как Донбасс,И города друг в друга переходят.Все как у нас! И все не как у нас:Вот воробьи — на наших не походят.Похмурый Краков с Вавелем-кремлемИ с Ягеллонским университетомВокруг меня, а я не чуждый в нем,Майорским опоясанный ремнем,При пистолете, с сумкой и планшетом.Я, приглашенный в бесстекольный дом,Сижу между жолнежей. А на сценеТо скрипка, то рояль вздыхают о Шопене,И краковяк плывет под мутным потолком.А мы, чтоб лучше слышать, скинули ушанки,Опьянены мелодией двойной…Все окна в зале выбиты войной,И Вислу переходят наши танки.
СНИМОК
Другу, фронтовому репортеру
Анатолию Егорову
Как будто дымится громада рейхстага:Подходит Победы торжественный час,И в кадре — полотнище нашего флага.Фотограф, спасибо, уважил ты нас.Но снимок другой у меня сохранился, —Сюжет на любителя, на знатока:Потрепанный газик в кювет завалился.И два седока. И такая тоска.И эта война в неприкрашенном виде.Дорога. Снега. Ни кола ни двора.И хочешь не хочешь, а надо, а выйди,А где-то, за кадром, визжат мессера…Кто, третий, снимал их? И кто эти двое?Откуда куда их несло-занесло?..Смотрю из сегодня, гляжу на былое,И так мне легко,И так тяжело.