Причесывая жирафу
Шрифт:
– Как хочешь, толстяк.
– Это тебя огорчает? – обеспокоился Ужасный.
Так как я не ответил, он продолжал:
– Понимаешь, Сан-Антонио, нужно обеспечить себе старость. Мне нужно кормить жену, а она ест почти столько же, сколько я, ты же знаешь.
– Есть только одна вещь, которую я понимаю, Беру: мы начали следствие, и мы его закончим. Когда следствие будет закончено, ты сможешь делать все, что захочешь.
Он нахмурился.
– Судя по тому, как сейчас идет дело, это твое следствие еще не скоро будет закончено.
Тут он сказал сущую правду.
Теперь разрешите мне, раз уж мы заговорили об этом, рассказать вам о номерах, составляющих программу.
Там были знаменитые клоуны Вома и Ранго; знаменитые антиподисты (эпитеты взяты из программы) Градос; мадам Кавальери со своей легкой кавалерией; профессор Пивуникони, престижератор; мисс Мугуэт и ее слоны; Эксобрутос на воздушной трапеции и Спранет, первый жонглер мира.
Вот это спектакль!
Вначале нас приняли очень мило, но после огромного успеха Его Величества люди стали сторониться нас. Тем более, что Барнаби изменил порядок номеров. Отныне в звездах вместо Эксобрутоса ходил Беру. Все они были очень недовольны и старались нам напакостить. Только мисс Мугуэт была любезна с нами. Во-первых, потому, что я занимался ее животными, и, во-вторых, потому, что она не осталась равнодушной к моему шарму. В особенности, когда я устремлял на нее свой чарующий взгляд.
Это была совсем еще молоденькая девчонка, натуральная блондинка с голубыми глазами, выразительными губами и высокими скулами. Поверьте мне, ее мамаша не поскупилась на ее грудную клетку, а также на ее возможности отдавливать подушки. Я уже давно решил предложить себе эту богиню, и, уверяю вас, скоро это произойдет.
Итак, в течение доброй недели мы блуждали по юго-востоку Франции без малейших происшествий. Наконец мы приехали в Италию. Я вел себя весьма скромно. И не потому, что я не хотел привлекать чьего-либо внимания. Единственным интересным фактом было то, что ни одна картина после Лиона не была украдена. Может быть, Арсен Люпен Музеев уже заполнил свою коллекцию и отказался от краж?
Цирк Барнаби раскинул свой шатер на площади Равиоло Ракуи в окрестностях Турина.
Время проходило тихо и скучно. Беру храпел в фургоне в ожидании часа представления, а я, взобравшись на высокую лестницу, расчесывал жирафу Зо.
С моего насеста открывался обширный вид. Зо, доброе животное, на самом деле менее опасна, чем можно было бы предположить.
Я привел ее в приличный вид и собирался слезать, когда увидел, как на площадь въехала американская машина и остановилась у края нашего шалаша. Из нее выдавился шофер в белой блузе и голубой кепи и подошел к фургону-кассе, в котором мадам Барнаби продавала билеты.
Я подумал, что это какой-нибудь представитель пьемонтского капитала послал своего слугу за билетами для своих щенят.
Но вместо того, чтобы оторвать ему билеты, мадам Барнаби указала ему на фургон Градос.
Шофер направился туда и постучал в дверь. Ему открыли, и он вошел.
Вы меня, надеюсь, знаете? А если вы все же не знаете, то пойдите и сварите себе два яйца,
С безразличным видом я приблизился к машине, чтобы взглянуть на нее. Интересно, что понадобилось ее владельцу? Путешественники, как говорят журналисты, лишены поэзии, и у них нет привычки принимать важных визитеров.
Машина – «кадиллак», если вам это нравится, а если не нравится, я ничего не могу поделать, черный снаружи и белый внутри. Приписана к Турину. Номерные знаки у нее посеребренные, руль из позолоченного серебра, а колпаки колес из золота. Роскошная машина, можете себе представить. Украшения внутри машины были из платины. Заднее сиденье отделено от переднего литым стеклом, чтобы не смешивать тряпки с портфелем.
Мне бы хотелось, чтобы вы увидели внутренность этой машины! Сколько угодно холодной и горячей воды! Погребок для вин! Телевизор, магнитофон, машинка для поджаривания хлеба, сушилка для волос, гимнастический зал, бильярдная, теннисный корт. Утонченность зашла слишком далеко. Имелась даже статуя Виктора-Эммануила в углу салона, не знаю во сколько раз больше натуральной величины. Короче говоря, эта машина была не для всех.
Шофер вышел из фургона в сопровождении Донато Градос-старшего, одетого в темно-синий костюм. Кроме того, на нем была надета белая рубашка из шелка и галстук тоже из белого шелка. В бутоньерке у него был искусственный цветок. У него был очень элегантный вид, и он шел с профессиональной легкостью, так как, по заверениям злых языков, он самый настоящий пед.
Донато и Поль Градос создали вдвоем экстраординарный номер.
Донато устроился на заднем сиденье «кадиллака», который тут же отъехал, подняв тучу пыли. Да, мои красавицы, ваш Сан-Антонио был немного растерян. О чем же подумал дорогой комиссар? С каких это пор ливрейные шоферы занимаются доставкой артистов цирка? Нужно было разузнать по этому поводу все.
С безразличным видом я подошел к фургону Градос и бросил взгляд в любовное гнездышко этих господ.
Это была настоящая бомбаньерка: стены, обтянутые материей, мебель из красного дерева, а на полу – персидские ковры. Поль – блондин, волосы у него достигают шеи. Он был одет в кружевной халат.
Я не знаю, где он покупает губную помаду, но она замечательно придает его губам естественный красный цвет.
Поль – фламандец, в то время как Донато увидел свет в Неаполе.
В тот момент, когда я рассматривал их дворец, Поль писал за маленьким секретером в стиле Карла X, куря сигарету с золотым ободком.
Решив приглядывать за этими типами, я отправился наводить блеск на бивни слонов при помощи замши. Мисс Мугуэт караулила меня поблизости, и не успел я проникнуть в детскую ее игрушек, как она появилась. На ней были парчовые брюки, белый свитер и улыбка – тоже белая. (Здесь белое – это не цвет, как утверждают шахтеры и продавцы угля.) – Я помогу вам, – заговорила она, – так как Ипполит находится в дурном настроении.
Ипполит – это ее самый большой слон, бестия в пять тонн весом и с отмахивателями от мошек столь же огромными, как занавес оперной сцены.