Причесывая жирафу
Шрифт:
– Ну, а куда? – настаивал Беру.
– Профессиональный секрет, толстяк.
– О, понятно! Ты подцепил роскошную мышку!
– Остудись! Я объясню тебе как-нибудь позднее.
Я быстро направился в путь, но чей-то голос произнес мое имя, и я повернулся, чтобы улыбнуться мисс Мугуэт. Сегодня утром она была очень шикарна, моя маленькая куропаточка – укротительница крупнокопытных хоботных. На ней была клетчатая юбка и черный полувер, из под которого здорово выпирала ее грудь.
– Вы направляетесь в город,
– Йес, мисс.
– Вы возьмете меня с собой?
Я удержался от того, чтобы нахмурить брови, так как это могло ее шокировать.
– Я очень хотел бы этого, моя крошка, но я должен повидать одну из моих теток, которая живет в монастыре, так что…
– Злюка! – бросила она.
Я не люблю таких, которые навязываются. Эта девочка, видимо, принадлежала к этой опасной категории.
– Я поведу вас погулять днем, – пообещал я.
Я уже собирался смыться, но около нас остановился «фиат-1500», набитый легавыми. Один тип, темный, как слива, с бархатным взглядом, выпрыгнул из машины.
– Куда вы идете? – спросил он меня по-итальянски.
– На рыбную ловлю, – ответил я по-французски.
Он поднял вверх правую бровь, что округлило его глаза.
– Да ведь мы знакомы! – закричал он.
Я сделал ему знак молчать, потому что здесь присутствовала мисс Мугуэт. Я тоже узнал прибывшего: это был комиссар Ферна-Брасса. Он отвел меня в сторону. Это очень удобное место, надо вам сказать!
– Сан-Антонио! – закричал он.
– Милый мой коллега, здесь я лишь служащий, – ответил я. – Но я думал, что вы в Риме.
– Я попросил перевести меня сюда, так как моя жена не выносит его.
– Счастлив это слышать.
– Но как это случилось, что вы?..
– Секретная служба, – прошептал я. – А вы проводите следствие по делу об убийстве сегодняшней ночью?
– Совершенно точно. А есть связь между ним и вашим делом?
– Я еще ничего не знаю. Но я, со своей стороны, суну вас в это дело.
Он помахал своим красивым пальчиком перед моим красивым носом.
– Вы просто сама скрытность! – пошутил Ферна-Брасса.
– Что вы! Если бы я знал что-нибудь, я бы вам сказал. Я даже не знаю личности убитого. Вы хорошо бы сделали, если бы осветили мой путь своим фонарем знаний.
– Наш фонарь светит только нам, – проворчал Ферна-Брасса. – Но я добрый. Убитый – это некто Джузеппе Фаролини. Он работал шофером у синьора Кабеллабурна, фабриканта, производящего электрические кофеварки.
– Грациасс, комиссар. Будем держать друг друга в курсе наших расследований. Не хотите ли пообедать вместе сегодня вечером?
– С удовольствием. Вы что, хотите вытянуть из меня все сведения относительно этого дела?
Он засмеялся, открыв рот так, что стали видны все его ослепительные зубы.
– Свидание в восемь часов у Квамода, в ресторане де ля Виа Расурелла.
После этого я покинул его.
Легкими
Лавка была темная и вонючая. Там распоряжался старик, которому надо было бы приделать к ногам колеса, чтобы он мог свободно двигаться – до такой степени он был жирный и неповоротливый.
Я ему наврал, что мне нужно идти на званый обед, и перерыл все его барахло, чтобы выудить то, что изменило бы мою приятную внешность.
Большие черепаховые очки с большими стеклами, каучуковые шарики для того, чтобы засунуть их в нос, – и вот я стал совершенно неузнаваемым. Арсен Люпен не смог бы сделать этого лучше. Я заплатил и быстренько смылся. Потом я зашел в почтовое отделение и стал листать телефонный справочник, чтобы узнать адрес синьора Кабеллабурна. Я легко нашел его потому, что он был напечатан как афиша, крупными буквами.
Фабрикант жил в районе Ризото, самом фешенебельном в Турине. Такси сверхбыстро доставило меня туда.
Отличная лачуга, дети мои!
Фасад весь из розового мрамора, подъезд в два раза импозантнее, чем в Фонтебло, а окна такие же большие, как в галерее Лафайетт.
Я появился в фальшивой бороде и больших фальшивых очках, и это совсем не придавало мне радости. Я также не был горд своим гримом. В нем я был немножко похож на господина, который ходит продавать овощеварки к маркизу Сен-Глингляни.
Слуга в ливрее открыл мне дверь. Он был худой, волосы на голове у него были совершенно белыми. Вид степенный. Можно было подумать, что его накрахмалили.
Он спросил меня, что мне угодно. Я ему ответил, что мне срочно нужно поговорить с синьором Кабеллабурна.
Тогда он сказал мне, что это трудно сделать, так как синьор находится в Соединенных Штатах Америки уже десятый день и вернется он не раньше конца месяца.
Так как я немного растерялся, слуга спросил, не из полиции ли я. Только такой старый раб, как он, может так хорошо распознать социальное положение парня. Несмотря на мой французский акцент, он унюхал, кто я такой, этот протиральщик ковров.
Я принял удивленный вид.
– Из полиции, мой боже! – воскликнул я. – Фатально! Прийти из-за убийства шофера в частный дворец и зацапать шикарную туринскую курочку! Ведь я думаю, мадам Кабеллабурна здесь, а?
Я изобразил на своем загримированном лице улыбку, способную растопить Монблан.
Он колебался.
– Синьора еще в своей комнате. Как о вас доложить?
– Вы ведь слышали о Сан-Антонио, не так ли? Вы ведь знаете, какое у него чутье? Скажите синьоре, что я пришел от ее друга Донато, – проговорил я с редким апломбом.