Причина остаться
Шрифт:
Но вот сейчас мне становится уже по-настоящему интересно.
Я кину Оливию, думаю я, когда мой взгляд падает на мистера Битла. Ей свойственно совершать дебильные поступки, она сама и вся ее жизнь – один сплошной дебилизм – ее слова, не мои! – но это серьезно перешло все границы.
– Я кину Оливию, – повторяю я вслух, когда мистер Битл плавно встает, поднимается по лестнице ко мне, и ему хотя бы хватает совести смущенно усмехнуться, прикусив нижнюю губу. С квартирой – как назло, снимала ее Оливия.
– Это… И что это значит? Господи, какой неловкий момент!
– Меня не спрашивай, – отвечает парень, понизив голос и украдкой оглянувшись. – Я просто подыграл происходящему и даже не смог заготовить какой-нибудь классный повод типа: «Оказался поблизости, просто случайно тут зависаю». По сравнению со мной у тебя все нормально, потому что ты ни о чем не знала.
– От этого не легче! Мог бы, по крайней мере, попробовать изобразить «Я как раз случайно был в музее».
– Нет, боюсь, план бы провалился. Ты бы спросила, что меня сильнее всего впечатлило, а я бы, как пятилетний ребенок, сказал: «Большой страшный тираннозавр», и тогда ты бы сообразила, что я понятия не имею, о чем говорю.
В любой другой момент его комментарий меня бы развеселил. Даже сейчас, после того как Вивиан Блант прожарила меня и мои мечты до степени well done, та часть меня, которая любит посмеяться в голос, дрогнула. Впрочем, это скорее конвульсии отчаяния.
– Все пятилетние дети уже знают, что тираннозавр был ленивым падальщиком и даже не самым крупным среди тероподов. А вот аллозавр – реально опасная тварь!
Он прижимает ладонь к груди и умудряется, несмотря на театральность жеста, оставаться серьезным.
– Как хорошо, что я никогда не вру. – Затем поднимает руку и протягивает ее мне. – Я Седрик. Привет.
– Билли, – откликаюсь я и жду, пока Седрик после недолгого ожидания опустит ладонь, перед этим быстрым движением поправив волосы. Если он заносчивый, будет просто фантастично, тогда я смогу сразу вежливо его отшить и больше никогда о нем не вспоминать.
Но, по-видимому, все окажется не настолько легко.
– Хорошо, Седрик. Я извиняюсь за поведение Оливии. Она немножко чокнутая.
– Сильно.
– Что?
– Она сильно чокнутая. «Немножко» – слабо сказано.
Эй. Погоди-ка, дорогой. Ты только что оскорбил мою лучшую подругу?
Похоже, он заметил, что ходит по тонкому льду, и прочищает горло.
– Но клевая, еще она клевая. Я бы не пришел, если бы она не была клевой.
– О’кей, – произношу я и натянуто улыбаюсь. – Может, вы там что-нибудь придумаете вдвоем. Но я… Мне сейчас надо… Ну… – К сожалению, шок от появления мистера Седрика Битла совсем ненадолго вытеснил мое безмерное разочарование. Теперь же оно вновь выползает на поверхность.
Седрик смотрит на меня своими синими глазами:
– Все в порядке? Тебя что, заставили вернуть украденный позвонок?
Пожалуйста, он может уже прекратить?
– Лучше бы так. Нет. У меня только что было собеседование. – К глазам стремительно подкатывают слезы, но я не разревусь. Не на лестнице перед музеем, из окна которого за мной, возможно, следит Вивиан Блант, музейный дракон. – И я просто хочу домой.
– Так плохо прошло? – интересуется он, спускаясь вместе со мной по ступеням. – Иногда все кажется гораздо хуже, чем есть на самом деле. А нервничают уж точно все, кто идет на собеседование. – Либо он чертовски хороший актер, либо на самом деле сопереживает.
Я выдавливаю из себя вежливую улыбку, но удержать ее не получается.
– Все прошло не плохо. Все прошло совершенно кошмарно. Я попала не на собеседование – меня допросили, приговорили и морально казнили.
– Твою мать. А потом еще появляется какой-то идиот и действует тебе на нервы. Извини, тупо вышло.
– Да все нормально. Вообще-то у меня был план гордо прошествовать вниз по лестнице, выбросить эти дурацкие туфли в ближайший мусорный бак и босиком добежать до своей машины, где я собиралась от души пореветь.
Мозгу больше не хватает мощности бороться за изображение остатка разума. И как будто это недостаточно унизительно, мне еще приходится задрать нос повыше, иначе из него потечет.
– Боюсь, ты выбил меня из колеи.
– Ты все еще можешь выбросить туфли, – заявляет он, окинув критическим взглядом остроносые кожаные лодочки. Затем протягивает мне сплющенный пакетик бумажных платочков, который вытащил из заднего кармана брюк, и никак не комментирует мои первые слезы. – Судя по их виду, они заслужили. У меня начинают болеть ноги, когда я просто смотрю на твои.
– Спасибо. – Я достаю один платочек, слишком поздно вспоминаю про тушь и карандаш для глаз и, скорее всего, первым же движением превращаю себя с одной стороны в панду. – К сожалению, я их одолжила.
– Отдай их обратно, они тебе не подходят. И та работа тоже, раз они разрывают тебя на части всего лишь на собеседовании. В самом начале нужно, чтобы начальство тебе нравилось – потом они в любом случае станут придурками.
Наверно, он даже прав. Однако я бы с радостью взялась работать на дракониху, если бы мне дали шанс.
– Все не так уж просто, – бормочу я. – Я обошла почти все музеи, мне всегда не хватало совсем чуть-чуть, чтобы получить должность.
– Все музеи в Ливерпуле?
– В Великобритании.
Он присвистывает сквозь зубы:
– А ты и правда ее хочешь, да?
– Я близка к тому, чтобы уехать в Штаты и попытать счастья там.
– Боже… не делай этого! – Он запускает руку в волосы, как будто только что узнал, что я собралась на войну. – У тебя еще вся жизнь впереди!
Не в силах сдержаться, я смеюсь, хотя это больше напоминает всхлип. Седрик растрепал свою прическу и мотает головой, чтобы волосы не лезли в глаза, но явно не видит причин их аккуратно поправлять. Может, он и не заносчив.