Причуды чуда
Шрифт:
От неожиданности Юлия Павловна громко вскрикнула. Телефон выпал из её моментально ставших влажными от холодного пота пальцев и как в замедленной съемке начал планировать к полу. Реакция соседки оказалась стремительной, она поймала телефон на лету, пихнула его в руки Юлии Павловны и со словами: «Нечего шляться по ночам», скрылась в своей комнате, хлопнув дверью.
Пристыженная Юлия Павловна плохо помнила, как оказалась в туалете. Она долго не могла прийти в себя, сердце бешено колотилось, трусы оказались намокшими то ли от пота, то ли от страха и неприятно липли к телу. Как могла, Юлия Павловна привела себя в порядок, взялась за ручку двери, но все никак не решалась
«Откуда только берется этот страх?» – думала женщина, елозя по поверхности не заправленного дивана. И никак не могла уснуть обратно. Она стыдилась собственной робости и негодовала на себя за это: «Я взрослый человек, за плечами долгая жизнь, почему же я так боюсь своей соседки? Ну, что она мне сделает? Не зверь, же она, в конце концов. И – да, я тоже имею право ходить, когда захочу и куда захочу, я такой же собственник, как и она!»
Все эти размышления походили на аутотренинг, который, впрочем, помогал слабо. Юлия Павловна продолжала уговаривать себя до восьми часов утра, потом, собрав решимость, встала и продолжила разбор коробок, на этот раз демонстративно разрешая раздаваться отдельным громким звукам. Часов в одиннадцать она вошла на кухню и встретила там соседку за чашкой утреннего кофе, пожелала ей доброго утра и извинилась за ночной инцидент.
Соседка на это не ответила, а только сухо кивнула и сразу же отвернулась, глядя в окно и не поворачивая головы. Напряжение всё так же висело в воздухе как дым после взрыва. Юлия Павловна кожей ощущала эту пелену, чувствуя её запах – тяжелый, спёртый, прогорклый. Тем не менее, на протяжении всего завтрака Людмила Сергеевна внешне сохраняла нейтралитет, и она немного расслабилась. Но, как это обычно бывает, можно знать о приближении грозы, но невозможно угадать точный миг ее начала, гром все равно застанет врасплох.
Юлия Павловна почти весь день разбирала вещи, часть из них она отнесла на кухню, отметив про себя, что как ни старайся, она всё же не сможет не нарушить хирургическую чистоту этого помещения. Всё время, пока она сновала из комнаты на кухню и обратно с очередной поклажей, дверь в комнату Людмилы Сергеевны ни разу не открылась. Поэтому Юлия Павловна решила, что приберётся на кухне после того, как перенесёт туда всё необходимое.
К началу сумерек она разгрузила, расставила и развесила всё, что запланировала на сегодня. Теперь оставалось лишь прибраться и протереть пол на кухне и в коридоре, и можно отправляться в магазин за продуктами. Настроение Юлии Павловны было приподнятым – совсем скоро она купит себе что-нибудь вкусненькое и будет блаженствовать в практически обжитой комнате. «А что, – удовлетворённо думала она, оглядывая комнату, в которой вместо нагромождения коробок теперь царил относительный, но всё же порядок, – я чувствую, что уже обжилась здесь. Перемирие с соседкой вроде бы установлено, большинство вещей на своих местах, жизнь продолжается!» С этим настроем Юлия Павловна взяла ведро, свою любимую швабру с облегченной удобной ручкой, которую ей когда-то купил муж Саша, и пошла на кухню. Вот тут-то и разразилась гроза.
Соседка, почуяв, что Юлия Павловна, принялась, наконец, за уборку ее любимой кухни, материализовалась за спиной Юлии Павловны как раз в тот момент, когда та шла задом из кухни в коридор, размашисто намывая пол и предвкушая скорый обед, переходящий в ужин. Пятясь назад, ничего не подозревающая Юлия Павловна сильно толкнула Людмилу Сергеевну локтем в живот, отчего соседка отскочила назад и, теряя равновесие, левой ногой случайно въехала в стоявшее в коридоре, налитое до краёв ведро с водой. Ведро ракетой подпрыгнуло вверх и с грохотом опрокинулось, сероватая от грязи жижа разлетелась во все стороны. От неожиданности ошалевшая Людмила Сергеевна бросилась прочь от места событий, но поскользнулась в набегающей луже, и чтобы не упасть, нелепо семеня ногами, всем корпусом вперёд, устремилась по направлению к Юлии Павловне. Которая, оцепенев от этого зрелища, словно статуя застыла в дверях, сжимая рукоять швабры до побеления кончиков пальцев.
Не добежав до Юлии Павловны какие-то сантиметры, Людмила Сергеевна с натугой смогла затормозить, медленно разогнулась и уставилась на виновницу переполоха свирепым немигающим взглядом, лицо её было белее мела. По стенам коридора стекала мутная вода, огромная лужа начиналась от середины кухни и простиралась почти до самой входной двери, соседка смотрела на новую жилицу как ангел смерти, а Юлия Павловна стояла со своей шваброй, не зная плакать ей или смеяться. Настолько невероятна, нелепа, немыслима казалась ей вся эта ситуация.
То, что в последующие несколько минут услышала Юлия Павловна от Людмилы Сергеевны, по тону и отчасти по содержанию очень напомнило ей слова, которые ранее произносились в кабинете домоуправляющего во время её визита к нему. Хорошо, хоть без мата.
– Ты издеваешься, что ли?! Откуда только руки у тебя растут, из жопы, наверно, – бушевала соседка,– настоящий вредитель, приехала всё мне тут разгромить, кукла безмозглая.
Юлия Павловна открыла, было, рот, чтобы попросить прощение.
– Рот закрой, я пока не закончила, – тут же осадила её Людмила Сергеевна, – въехала вчера, не здрасьте, не насрать. Бродит по ночам, как полоумная, нормальных людей пугает, лахудра патлатая. Жили же нормально, так ведь нет, въехала, зараза какая-то. Как только Вадим Олегович разрешение тебе дал? У тебя же на лице большими буквами написано – дебилоидная шизофрения. С таким диагнозом в нормальные дома не пускают. Видеть тебя не могу!
Юлия Павловна покорно выслушала весь этот поток сознания. Она то бледнела, то краснела и часто повторяла раскаянным шепотом:
– Простите меня, Людмила Сергеевна, пожалуйста.
Наконец Людмила Сергеевна иссякла и с высоко задранным подбородком величаво удалилась. Её спина и худая попа были усеяны мокрыми пятнами.
Юлия Павловна некоторое время смотрела ей вслед, а потом, молча ругая себя и промакивая рукавом набегающие слезы обиды, начала устранять последствия причинённых разрушений. В голове женщины крутились горькие мысли: «Теперь мы враги на всю жизнь. А сама жизнь станет адом. Боже, это невозможно, как жить дальше? Правы были Олечка с Максимом. Вот и получай теперь во всю мать-и-мачеху. И винить мне некого – сама же хотела в хорошем месте пожить. Теперь радуйся!»
Ей стало нестерпимо горько, но женщина, изводя себя, продолжила уборку до тех пор, пока коридор и кухня не приобрели прежний образцовый вид. Только после этого она наконец угомонилась и ушла к себе. Людмила Сергеевна из своей комнаты так и не вышла.
По дороге в магазин Юлия Павловна неожиданно для себя обнаружила, что кажется знает, как задобрить грозную соседку и направить отношения с ней в нужное русло. Ответ на этот вопрос принёс… умерший муж Саша. Точнее одно воспоминание, связанное с ним, которое вдруг возникло у Юлии Павловны в голове.