Приди, весна
Шрифт:
– Я полагаю, вы голодны? – выпалила она.
Он знал, что, когда она упирала руки в бока, это было признаком открытого неповиновения.
– Не слишком, но я бы не отказался от чашки кофе. – Он уловил запах кофе.
– Вам повезло, я держу его теплым. – Она промаршировала к скамейке, взяла с нее его чашку с отбитыми краями, потом подошла к плите и, схватив полотенце с ватной прокладкой, служившее им ухваткой, налила ему полную чашку крепчайшего кофе.
Бак в изумлении выдвинул стул и сел, а Анника продолжала хлопотать – поставила перед ним тарелку, сняла полотенце, накрывавшее миску с галетами,
– Галеты и кофе, больше вы ничего так поздно не получите.
Неужели, вернись он часом раньше, альтернативой был бы горячий ужин, подумал про себя Бак.
– Знай я, что вы будете так любезны, я бы намного раньше провел весь день вне дома, – проговорил он с набитым ртом.
Анника судорожно вздохнула, потом повернулась к нему.
– Вы возмутительный тупица, Бак Скотт.
– Неужели никто не учил вас хорошим манерам, мисс Сторм?
– И что это должно означать?
– Я имею в виду настоящие манеры, ну, например, не кричать в доме, не приставать к человеку с бесконечными требованиями, давать иногда окружающим возможность почувствовать вашу доброту.
Подняв руки и глядя в потолок, Анника проговорила, вроде бы ни к кому не обращаясь:
– И это я слышу от человека, который притащил меня сюда против моей воли.
– Ошибка, которую, как я вижу, вы мне не скоро позволите забыть.
– Не позволю, пока живу и дышу.
Бак откинул назад голову и расхохотался. Это было не короткое хмыканье и не быстрая усмешка. Это был громкий, продолжительный, идущий от души смех.
От изумления Анника лишилась дара речи. Впервые она видела, чтобы Бак по-настоящему смеялся, но она даже отдаленно не представляла, почему он смеется.
– Почему вы смеетесь?
Бак замолчал и вытер выступившие на глазах слезы.
– Хотите услышать очень смешную вещь?
– Какую? – Она с подозрением посмотрела на него.
– Мне не хватало всего этого сегодня.
– Не хватало чего?
– Этого… – он помахал рукой взад-вперед, – этих пикировок, этих споров, – опустив голову, он отхлебнул кофе. – За стенами хижины гораздо спокойнее, но я с удивлением вынужден признать, что мне даже вас не хватало, мисс Сторм.
Анника тяжело опустилась на стул напротив Бака и посмотрела на него как на сумасшедшего.
Затем по лицу ее стала расползаться улыбка, сначала неуверенная, но, по мере того как до нее доходил смысл его слов, улыбка становилась шире. Она покачала головой, удивляясь собственной реакции.
– Здесь сегодня было так тихо, – призналась она, не в силах сказать, что ей тоже его не хватало, по крайней мере сказать ему в глаза. – Только вот Бейби после обеда начала плакать да так и проплакала до вечера, пока я не уложила ее в постель, велев оставаться там.
– Я никогда не оставлял ее так надолго за исключением того раза, когда ездил за Алисой в Шайенн.
– Не представляю, как ваш друг Тед выдержал с ней два дня. Она устроила настоящий бедлам.
Бак оглянулся через плечо на спящего ребенка, потом снова посмотрел на Аннику.
– Наверное, она единственный человек, кто меня любит.
Анника уставилась на свои руки, потом снова подняла глаза на Бака.
– Так где же вы были?
– Убил лося и решил взять все мясо. Думаю, мяса наберется фунтов
– Подобные разговоры и довели меня до такого состояния. Я думать ни о чем не могла, мне все представлялось, что вы лежите где-нибудь мертвый или раненый и замерзаете в снегу.
– А вам разве не все равно, мисс Сторм?
Она хотела отвернуться, но выражение с каким он смотрел на нее, словно приковывало ее взгляд к его лицу.
– Я беспокоилась. – Она откашлялась.
Бак съел еще одну галету, запив ее кофе. Он молчал, наслаждаясь теплом и присутствием Анники. Когда он уже завершал свою трапезу, ему в голову пришла мысль проверить, насколько сильно она волновалась.
– Не будете ли вы так добры, не поставите ли чайник на огонь?
Он еще не договорил, а Анника уже встала. Бак улыбнулся про себя. Она действительно волновалась. Он дал себе клятву, что никогда больше не заставит ее переживать нечто подобное.
– Вы собираетесь умываться?
– Я собираюсь вымыться.
– Здесь?
– А где бы вы предложили это сделать?
Она переплела пальцы.
– Но на улице темно.
– Да.
– И холодно.
– Знаю.
– Я не могу выйти и ждать, пока вы вымоетесь.
Он встал и достал корыто, стоявшее в углу.
– Я вас и не прошу.
– Но…
Он снова улыбнулся.
– Думаю, вам можно доверять, вы не станете подсматривать.
Бак выпил еще одну чашку кофе и наполовину наполнил корыто холодной водой из бочки, дожидаясь, пока закипит чайник. Анника достала свой дневник, сказав, что сядет на кровать лицом к стене, и попросив дать ей знать, когда он снова будет полностью одет.
Он смотрел, как она, усевшись к нему спиной, раскрыла на коленях дневник. Судя по тому, как она перелистывала страницы, исписанные ее аккуратным округлым почерком, она, видимо, собиралась почитать его, ничего не записывая. Наверняка она видела голых мужчин. Или нет? Пэтси и Сисси, будучи гораздо моложе Анники, знали не понаслышке, что мужчина прячет под брюками. Но Бак был незнаком с городской жизнью, обычаями городского общества. Он вдруг осознал, что Анника вполне могла и не видеть голого мужчины.
Чем дольше он плескался, обливался, намыливался, тем больше он надеялся, что она не видела.
Анника переменила позу, чувствуя, что спина у нее затекла. Нелепо было сидеть на кровати без опоры, глядя в стену. Она вытянула ноги, стараясь не смотреть в сторону большого корыта у камина. Дневник она уже весь прочитала и закрыла его. Ей надоело смотреть в стену, и она спрашивала себя, когда же Бак закончит свое мытье.
Вначале он довольно громко плескался, и у Анники даже возникло желание повернуться и посмотреть, что за беспорядок он там учиняет. Но потом он затих, и ей сначала пришло в голову, что он наблюдает за ней, дожидаясь, когда она обернется. Но за последние дни она научилась каким-то чутьем распознавать, когда он смотрел на нее. Сейчас у нее не было чувства, что он наблюдает за ней, однако он по-прежнему не издавал ни звука, и она даже слышала его ровное дыхание.