Приди, весна

Лэндис Джил Мари

К тому времени, когда он полностью оделся, он окончательно убедил себя в том, что никогда не женится. Жене понадобятся вещи, которых он не мог ей дать. С другой стороны, наблюдая, как Анника Сторм наполняет кофейник водой, он не мог не отметить, что ни ночная рубашка, ни наброшенная сверху вторая, его, рубашка не скрывают женственных изгибов ее фигуры. Он не мог отрицать, что физически его тянет к ней. И, хотя он изо всех сил старался не показывать этого, он ловил себя на том, что слишком часто и слишком пристально смотрит на нее. Его завораживало в ней все – и то, как она расчесывает волосы, и как ходит по комнате.

Жена могла дать ему то единственное, чего он долгое время был лишен.

Не зная, что он разглядывает ее, Анника, моловшая кофе, бросила через плечо:

– И почему вы вообще охотитесь? Я думала, что зимой в лесу не на кого охотиться.

– Ловушки. – Он подошел к полке и достал две эмалированные кружки и две ложки. – Я доволен, когда бобры, волки, кролики попадают в мои ловушки, потому что звериные шкуры особенно хороши зимой. Шкуры животных лучше всего бывают в те месяцы, в названии которых есть буква «р» – сентябрь, октябрь, ноябрь, де…

– Я знаю названия месяцев, – перебила его Анника. Она стояла, скрестив руки на груди, и ждала, когда вода закипит. – Почему вы не уедете в Шайенн? Тогда вам не надо было бы беспокоиться о Бейби или красть себе жену. Вы могли бы нанять домоправительницу.

Бак, отмерявший овсянку для утренней каши, замер. Впервые за эти дни она задала ему вопрос, который можно было считать личным. Он с любопытством посмотрел на нее – она заглядывала в кофейник, который поставила поближе к огню.

– И что бы я там делал?

Она пожала плечами.

– Что угодно.

– Занимался бы складской работой? Чистил конюшни? Работал в кузнице? – Он покачал головой. – Это не для меня. Зачем мне работать на кого-то, если я могу жить свободно и быть сам себе хозяином.

Теперь уже она внимательно изучала его, пока он наливал кипящую воду из почерневшего чайника в горшок с овсянкой.

– Почему вы считаете, что способны только на это?

Он поставил чайник, плюхнув его на плиту с неожиданной для самого себя силой, и нахмурился, но, встретив ее взгляд, увидел, что она не смеется над ним, а действительно хочет получить ответ.

– Посмотрите на меня, мисс Сторм. Я охотник. Это все, что я знаю, что умею делать. Я зарабатываю достаточно, на жизнь мне хватает. Проблема в том, что бизонов больше не осталось, но я делаю, что могу, и получаю неплохие деньги за шкуры других животных. Кроме того, у меня нет образования для какой-то другой работы и я ненавижу города.

Анника оглядела убогую комнату с жалкой обстановкой и задалась вопросом, какой же заработок представляется Баку «достаточным».

Мой брат владеет ранчо. Он пытается разводить бизонов, и, я, уверена, ему нужны работники. Вы с вашими знаниями…

– Я знаю, как убивать их, мисс Сторм. Кроме того, неужели вы думаете, что Кейс Сторм встретит меня с распростертыми объятиями? – Он рассмеялся подобной мысли. – Да мне еще повезет, если он не всадит в меня пулю, прежде чем я успею объяснить, что вся эта история произошла по ошибке.

Покрошив яичную скорлупу, Анника смешала ее с кофе и всыпала нужное количество в кофейник. Он прав, подумала она. Что бы она ни говорила, она не могла представить, что брат предложит Баку Скотту работу после всего того беспокойства, которое по вине этого самого Бака Скотта ему пришлось претерпеть. Она знала, что такое было не в характере Кейса, и почти как наяву услышала, как эти

двое орут друг на друга. Не могла она представить и Бака Скотта, живущего в городе вроде Шайенна и соблюдающего строгие правила и законы общества. При мысли о Баке, одетом в твидовый костюм, она едва не расхохоталась. Но Анника твердо верила в то, что человек может стать тем, кем захочет, и решила придумать, чем Бак Скотт мог бы заняться в Шайенне.

Отвлекшись от своих мыслей, она обнаружила, что Бак снова пристально смотрит на нее.

– На что вы смотрите?

Он начал помешивать кашу.

– Да вот размышлял, почему вы тратите время на то, чтобы придумать, как я могу зарабатывать на жизнь, живя в городе с Бейби. По-моему, после того, как я с вами поступил, вас не должно волновать, что с нами будет.

Анника задавала себе тот же вопрос. Она попыталась, не говоря правды, найти ответ, который удовлетворил бы Бака.

– Бейби нужен приличный дом.

– А этот разве не приличный? Голубые глаза смотрели на нее с вызовом.

– Если вы в состоянии заботиться обо всех ее нуждах, зачем было писать Алисе Соумс?

Не желая признавать, что он уже сожалеет о затее с женитьбой на Алисе Соумс или вообще на ком бы то ни было, Бак попытался перевести разговор на другое.

– Почему вы не следите за кофе?

Анника отвернулась. Бак подумал о ее словах и, как ни неприятно ему было, вынужден был признать, что во многом она права. Если он не найдет женщины, которая согласится жить с ним, то ради того, чтобы оставить у себя Бейби, ему придется перебраться поближе к городу и найти кого-нибудь, кто присматривал бы за ней. Ну а он сам? Что он сможет делать в Шайенне или любом другом месте? Он вспомнил строчку из старого стихотворения: «И швец, и жнец, и на дуде игрец». На что еще он был способен кроме охоты, свежевания и разделки туш? С четырнадцатилетнего возраста он только этим и занимался да еще смешивал различные домашние снадобья, о которых узнал от матери.

Накладывая на тарелку кашу, он подумал, что из другой женщины, более приспособленной к жизни, чем Анника, он бы сумел сделать хорошую жену. Он наблюдал, как она осторожно льет в кофейник холодную воду, чтобы осадить зерна.

Анника выпрямилась и, увидев, что он смотрит на нее, покраснела, затем отвернулась.

– Если вы отвернетесь, я оденусь.

– На вас уже две рубашки. Что там можно увидеть?

– Я не виновата, что мне не во что одеться. Если бы здесь был хотя бы один из моих больших чемоданов, я смогла бы надеть что-нибудь теплое, а так я только пытаюсь согреться. – Она уперла руки в бока, и он понял, что опять разозлил ее. – Не думаете же вы, что мне не хочется переодеться в чистое? Я представить не могу, что мне придется ходить в одном и том же, пока вы не отвезете меня назад. Одежда на мне уже грязная, я сама грязная, и…

– Знаю, знаю. Вам все здесь противно.

Она скрестила руки на груди и кивнула.

– Именно.

– Почему бы вам не помыться?

Она уставилась на него с изумлением и недоверием, не смея надеяться на подобную роскошь.

– Где?

– Прямо здесь перед огнем. Я принесу ванну после завтрака.

– А что будете делать вы, пока я буду мыться?

– Я не буду обращать на вас внимания. Что за переполох? У меня были две сестры.

– А у меня есть брат, но вы не мой брат.

– Да. Я не ваш брат.