Приемный покой. Книга 1-8. Книга жалоб и предложений
Шрифт:
Во время следствия данный эпизод остался в тени.
Я, наверное, заработалась уже… С недавних пор заметила за собой привычку – у человека сначала не на лицо смотрю, а на руки, вены оцениваю. Но вчера вообще был ппц)… Пришла после ночи бессонной, но мне не спалось. Включила свой сериальчик и стала смотреть. В кадре девушка ищет у отца в столе пистолет и тут крупным планом показали её РУКИ! И я мысленно уже представила куда я ей в вену ставить буду, а куда и "бабочку" пристрою… Сразу спать легла после этого. Но и после сна навязчивая идея не прошла, я продолжаю
Куда мне лучше сходить – в отпуск или сразу к психиатру?
Если вам нужны бахилы – значит вам не нужна скорая помощь.
Мне начмед как мать родная,
А главврач – отец родной,
Нахуй мне родня такая?
Лучше буду сиротой!
Даже если спирт замёрзнет -
Всё равно его не брошу;
Буду грызть его зубами,
Потому что он хороший!
Устроился на "скорую" и не жалею. Никого не жалею.
Когда видишь курящую беременную, и радуешься за коллегу-педиатра, который в будущем получит кусочек масла на свою чёрствую врачебную корочку.
Потому, что эта дура неизбежно начнёт бегать по платным врачам со своим больным ребёнком.
Когда видишь пьяного, раскалённого на солнце жирного мужика, лезущего в воду, и меланхолично думаешь: коронароспазм или утопление? И заранее злишься, что он сейчас испортит тебе отдых, т.к. всё равно ведь не сможешь удержаться и остаться на месте.
"Рабочий день только начался,а доктор уже устал!"(с)А.Макаревич"Занимательная наркология"
Я люблю спать. Спать любит меня. Злые пациенты хотят разлучить нас…
«Ты знал, куда идёшь» – Одна-единственная фраза, которая уже выводит из себя недавнего выпускника медицинского вуза, то есть меня. В последнее время мои родственники и друзья произносят её с завидной регулярностью. Нет, я не жаловался им на тяжёлую учёбу или мизерную зарплату рядового врача. К окончанию университета я все прекрасно понимал о недостатках сферы, в которой собирался работать.
Но, признаться, некоторых вещей я при поступлении не знал, а узнав, не смогу понять никогда.
Восьмилетний мальчик выпрыгивает из окна третьего этажа, потому что «голоса в голове» приказали ему это. Перелом таза, разрыв селезёнки, реанимация, многочасовые операции, длительный восстановительный период. Естественно, инвалидность. Знали ли родители об этой проблеме, оставляя сына без присмотра? Им несколько раз предлагали обследовать ребёнка у психиатра, но что эта участковая понимает? «Наш сынок просто дурачился, вот зачем ему психиатр, он же не дебил какой-нибудь! И вообще, мы же не знали, что так выйдет!»
Шестидесятилетний мужчина жалуется на незаживающую «ранку» на руке. «Ранка» оказывается огромного размера язвой, она постоянно болит, иногда сочится кровью и пачкает одежду. В течение трёх лет. Полчаса объяснений о необходимости лечения у онколога вызывают у пациента только кривую усмешку, а на предложение посетить диспансер на другом конце города он вообще меняется в лице: «Я-то думал, забегу по-быстрому перед сменой, мазью там помазать какой». Обижается, что его не вылечили прямо сейчас, уходит, хлопая дверью. Через три года я узнал того мужчину в одном из пациентов хосписа.
А вот эта молодая мама с девятимесячным ребёнком в стационаре второй раз за полгода. У ребёнка гидроцефалия, в простонародье «водянка мозга». Голова размером почти с футбольный мяч, на снимках – практически полное отсутствие коры. Усталый врач рассказывает нам, студентам, как полгода назад буквально уговаривал мать на несложную операцию – отказалась. Почему? «Нам говорили, что он все равно умрёт, и мы не хотели причинять ему боль». Кто говорил? Ах, соседка. Она, конечно же, знает больше, чем детский нейрохирург.
У этой десятилетней девочки тяжёлые последствия перенесённого энцефалита: она не разговаривает, не может ходить или двигать руками, не контролирует мочеиспускание. Мать, два года назад до последнего отказывавшаяся от госпитализации, сейчас ругается с персоналом приёмного покоя: любой звук, даже скрип входной двери в отделение, вызывает у ребёнка приступ судорог. Да, противосудорожные препараты назначали, да, объясняли, зачем и для чего они нужны, да, говорили, что это обязательно. Нет, не применяли. Почему? «А нам не понравилась дозировка».
Женщина сорока трёх лет уже два месяца в ожоговом отделении. Её левое плечо, вероятно, уже нельзя будет полностью разогнуть, а площадь поражения тела так велика, что с трудом верится, что она почти пять дней пыталась лечиться самостоятельно. Нет, что вы, она сразу обратилась в поликлинику, но «уж больно не хотелось в больницу-то ложиться, да и от дома далеко». Мазь, купленная с рук у какой-то «знахарки», использовалась бы и дальше, если бы не спохватившиеся родственники.
Думаете, таких ситуаций мало? Я описал только те, которые запомнились мне больше всего. Но давайте начистоту. Во всех перечисленных выше случаях врачи (я сам был тому свидетелем) подробно, обстоятельно и доступно объясняли пациентам или их родителям причину их состояния, рекомендовали адекватное ситуации лечение и предупреждали (неоднократно) о возможных рисках и последствиях в случае отказа от него. Да чего уж там – и уговаривали, и просили, и чуть не умоляли, особенно в случаях с детьми. И всё это – без хамства, фамильярности, без непонятных заумных фраз. Все пациенты, принимавшие решение о лечении, были взрослыми, образованными людьми, и все они находились в адекватном состоянии на момент принятия этого решения.