Приемщица

Улин Виктор Викторович

– Аксинью вызвали, видели? – потная и чем-то страшно довольная, Ада ввалилась в комнату и смаху упала на стулья.

– Нет, не видели, – усмехнулась Катя. – Раздевалась она не здесь, от Шанина уже голая прибежала.

– Забиваемся? – непонятно спросила толстуха.

– Как обычно, – кивнула напарница. – Уже давно было пора.

Ада удовлетворенно кивнула, намочила ватный диск спиртом из бутылочки и принялась оттирать черное время со своего живота.

Мне короткий диалог был непонятен,

и я отвернулась к цеху.

Там все успело перемениться: Оксана была уже снизу, приподнялась над кушеткой и несколько секунд стояла мостом, удерживая немаленькое мужское тело.

Едва удовлетворившийся донор пошел мыться, как из соседнего бокса выскочил парень, только что излившийся в Аду.

Он налетел на Оксану, как ураган; казалось, что он изо всех сил пытается уложить женщину плашмя, а она – тоже изо всех сил – сопротивляется. Мы наблюдали молча; это был не рабочий сеанс и даже не просто разрядка, мы видели совокупление двух диких зверей, каждый из которых спешил получить удовольствие вперед другого. Само тело секретарши, по прежнему стоящее мостом, излучало блуждающее удовольствие…

Зрелище животного удовлетворения было омерзительным – и еще более омерзительно было осознавать, что и мне самой в скором времени предстоит то же самое с вариациями.

Я не выдержала и отвернулась.

Когда посмотрела снова, мужчина стоял посреди цеха, мутно оглядываясь. Лицо его горело всеми оттенками красного.

Оксана шла к нам, покачиваясь на подворачивающихся каблуках и оставляя непристойные жидкие следы на полу.

– Ну и? – поинтересовалась Катя. – Сколько сегодня?

Секретарша улыбалась – молча и ошалело.

– Сколько? – Ада приподнялась.

– Один. Зато как…

– С тебя банка, – удовлетворенно сказала Катя.

– Сегодня с меня, в следующий раз будет с тебя, – беззаботно усмехнулась толстушка и полезла в шкафчик.

Оксана отуманено смотрела на нас, переступая с ноги на ногу.

– Кофе нам бесплатно, но всего одна банка в месяц, – Катя улыбнулась, увидев мое недоуменное лицо. – Сама понимаешь, при наших дозах это ничто. Прикупаем – через дорогу от роддома супермаркет, выйти никто не запрещает. Но скучно просто так – вот мы с Адкой и забиваемся на сколько раз Ксанька испытает оргазм.

– В следующий раз будешь в доле? – спросила Ада.

– Конечно, – я кивнула. – Небольшой тотализатор на количество оргазмов – как раз то, что мне нужно.

– Тогда еще добавим торт, – сказала Катя. – Адке нельзя, мне в самый раз.

– Ксюня, не в службу, а в дружбу, – сказала толстушка, протягивая зеленую купюру. – Мы, как всегда, на тебя поставили, и я проиграла! Сходи, пожалуйста, мне из-за пяти минут трусы надевать лень.

– А ты без трусов иди, – в голосе напарницы звучало счастье не на тысячу, а на целый миллион. – Тебе не привыкать.

– Как всегда, «Чибо»? – уточнила Оксана, пряча деньги в карман халата, висевшего на вешалке.

– Как всегда, – Катя кивнула. – Большую банку.

– Сдачи не надо! – Ада сделала царский жест. – Купи себе таблетки, чтобы в следующий раз меня не подвести!

Одарив нас счастливейшей из улыбок, секретарша открыла дверь санузла.

– Разуйся! – остановила Катя. – Испортишь в один миг свои лабутены.

С невероятным стуком туфли одна за другой упали на пол.

– Аксинья, шапочку!– добавила Ада. – Сама знаешь, у нас все хорошо, но фен дохлый – дует чуть-чуть и каждые пять минут выключается. При наших хрущевских прическах некритично, а вот ты час будешь сушиться.

– А… – Оксана махнула рукой. – Все равно голову мыть, он мне волосы уделал.

Она закрыла дверь, в санузле зашумела вода.

– Эх, Ксюня, Ксюня, – вздохнула Ада. – Что бы она делала при другой работе?

– А что? – не поняла я. – В каком смысле?

– Да в прямом. Единственное что у нее есть – это волосы, да и с ними одна морока. Ходит враскоряк, сиськи оторви да выбрось, про остальное молчу…

– Да ну, – возразила я, желая поддержать секретаршу. – Когда дело доходит до сисек, то уже все равно, какими они окажутся.

– Так-то оно так. Но сначала нужно именно дойти. А у нее условий нет етиться. Дома сын, с ее коленками не то что на съемную, даже в ресторан для начала никто на не пригласит, а без коленок – и вовсе…

– Да, – сказала Катя, проведя ладонями по груди. – Именно в коленках вся наша сила против мужиков.

Я отметила, что эти части ее ног великолепны.

–… А тут – сиди себе в приемной, не дергайся, никуда не звони, никого не ищи. Сами позовут и отпипирят тебя по самые уши без всякого риска… И с небритой писькой будет счастливая, как пиписька.

– Писька у нее отрастает слишком быстро, от депиляции никакого толка, – Катя возразила так серьезно, словно все это имело значение. – Брить каждый день не может, у нее раздражение.

– И правильно, что не бреет, – опять вступилась я. – Вот я еще месяца не хожу с бритой писькой, и никак не могу привыкнуть. И колется она и жирнится, и трусы куда не надо забиваются. И как весь цивилизованный запад ходит бритый там, где сама природа оставила нам волосы?

–…Катя! – Саша возникла на пороге бесшумно, как привидение. – Теперь он тебя просит. Не напихался еще.

– Просит так просит, – приемщица пожала плечами, отставляя недопитую чашку. – Желание клиента… точнее его пениса… есть закон.

Конец ознакомительного фрагмента.