Приглашение к греху

Энок Сюзанна

Дворецкий тихо постучал в дверь.

– Ваша светлость?

– В чем дело, Стэнтон? – раздраженно спросил герцог.

– Карета готова, ваша светлость.

– Выйду через минуту. Закери слез с подоконника.

– Думаю, мы закончим наш разговор позже. – После ленча с генерал-майором Пиктоном он будет лучше экипирован. Может быть, ему даже сразу дадут какое-нибудь поручение.

– Мы закончим сейчас.

– Но ведь ты…

– Нет, я говорю – теперь. Помню, ты собирался стать духовным лицом.

– Я никогда по-настоящему не хотел стать священником.

– Поэтому

увлечение продлилось всего неделю. А потом ты решил, что будешь объезжать скаковых лошадей.

– Это нечестно, Себ…

– Через два месяца у тебя пропал интерес и к этому занятию. Потом ты решил заняться земледелием.

Закери выпрямился.

– В этом виноват был ты. Бромли-Холл – это самая захудалая твоя собственность. Там была тоска смертная.

– Почему? Провести ирригацию – это была совсем неплохая идея, если бы ты довел ее до конца.

– То есть ты хочешь сказать, что я никчемный человек.

– Я хочу сказать, что у тебя ни на что не хватает терпения. Если что-то требует труда, ты сразу же теряешь к этому интерес. Если ты хочешь ответственности, заведи собаку. Если тебе скучно, займись живописью. Незачем тебе маршировать в ярко-красном мундире по Европе, чтобы какой-нибудь французик тебя продырявил.

– Большое спасибо, что ты веришь в мою глупость и абсолютную неспособность что-либо делать.

– Это ни в коем случае не глупость, но ты знаешь сам себя. И отсутствие терпения в армии может сыграть с тобой злую шутку. Я не позволю тебе идти в армию, Закери, и ты знаешь, что я могу этому воспрепятствовать.

Закери так крепко стиснул зубы, что у него задрожали мышцы лица.

– Я третий сын в благородной семье, Себ. Мои возможности…

– Более чем достаточны, если ты сделаешь выбор и не бросишь, не доведя ничего до конца.

– Я уже сделал выбор. Спасибо за совет. – Закери повернулся и направился к двери.

– Закери, ты…

– Что – я, Себастьян? Я в безвыходном положении. И поскольку у тебя есть возможность не дать мне пойти в армию, как члену семьи Гриффинов, я могу притвориться, что я кто-то другой. – Он остановился, испугавшись, не загубил ли он свои планы. Ему надо было промолчать и просто уйти. – Я знаю, чего ты боишься. И мне жаль, что Шарлотта умерла. Я знаю, как ты ее любил. Ноты…

Мельбурн поднялся так резко, что кресло перевернулось.

– Довольно! – взревел он. – Моя жена здесь совершенно ни при чем.

– Она была для тебя всем…

– Ты поедешь с тетей Тремейн в Бат, – отрезал Мельбурн, сверкнув глазами. – Если ты за это время докажешь мне, что научился терпению, можешь владеть собой и достиг необходимого уровня ответственности, и если ты все еще не раздумаешь идти в армию, мы продолжим наш разговор.

Он рассердился и опять сказал не то, что нужно, а после заявления Мельбурна он уже не мог взять назад свои слова.

– Извини меня, Себастьян.

– Не извиняйся. – Старший брат ходил взад-вперед по кабинету, видимо, пытаясь успокоиться, что само по себе было необычно: Мельбурн

редко позволял кому-либо видеть, что он расстроен.

– Я просто хотел сказать, ты не можешь держать всех нас под стеклянным колпаком и думать, что мы не попытаемся вырваться наружу, – сказал Закери более ровным голосом.

– Советую тебе пойти и начать собирать чемодан. Ты уезжаешь через час.

– Хорошо. Но однажды, Себастьян, ты переборщишь с приказами и увидишь, что вся твоя армия разбежалась.

Проклятие! Они оба знали, что это была пустая угроза, но по крайней мере брат не стал смеяться. У Закери был свой достаточно большой доход, но его контролировал Мельбурн. Если он будет слишком настаивать, брат просто туже затянет кошелек. И тогда следующий выбор карьеры будет окончательным.

Глава 2

Кэролайн Уитфелд так сильно нажала на карандаш, что сломала грифель.

– Грейс, перестань ерзать. Сестра почесала ухо.

– Я не виновата. У меня чешется голова от этой шляпы.

– Это не шляпа, а тюрбан. Пожалуйста, сиди спокойно. Мне надо еще две минуты.

– Ты сказала то же самое пять минут назад, Каро. Кэролайн на секунду закрыла глаза. Она попыталась сосредоточиться на предмете своего рисунка, от которого у нее болела голова. Но она не собиралась сдаваться. Возможно, терпение является добродетелью, но в данный момент оно было и необходимостью.

– Ты все время двигаешься, и поэтому я никак не могу закончить. И это ты захотела быть персидской княжной.

Из холла внизу донеслись голоса:

– Грейс! Мы уходим! Поторопись!

Проклятие! Кэролайн схватила другой карандаш и начала судорожно рисовать светлые завитки волос, выбивавшиеся из-под шелкового тюрбана. Тюрбан она дорисует потом, для этого сестра не нужна.

– Погоди, Грейс, ты же обещала. Но сестра уже направлялась к двери.

– Они уедут без меня, а мне нужна новая шляпка.

– Грейс…

Тюрбан полетел на пол.

– Прости, Каро, – бросила через плечо Грейс, – я вернусь после ленча.

– Но тогда освещение будет другое… – начала было Кэролайн и умолкла.

Положив карандаш, она встала и потянулась. Грейс не было никакого дела до освещения. Ей была нужна новая шляпка.

Она могла бы попросить позировать другую сестру, но, выглянув в окно, увидела, что все шестеро усаживаются в четырехместную коляску Уитфелдов. Очевидно, всем сестрам были нужны новые шляпки.

Такая настоятельная необходимость посетить шляпный магазин, вероятно, была связана с тем, что был вторник и Мартин, сын миссис Уильяме, недавно вернувшийся домой, в этот день обычно помогал матери раскладывать новый товар. Кэролайн улыбнулась. Бедный Мартин! На его месте, после трех месяцев мучений по вторникам, она бы поменяла день или по крайней мере часы. Конечно, продажи по вторникам были несравненно больше, чем в другие дни недели, так что появление в магазине Мартина именно утром во вторник не было простым совпадением.