Пригоршня вечности (Страж, Ралион 1)
Шрифт:
Тени тут же ожили, шагнув к ней. Нламинер бросил наземь свою поклажу и встал за спиной у Риссы, держа холодно сверкающую сталь «Покровителя» перед собой.
Тени сделали несколько шагов, протягивая дрожащие призрачные руки к ним, но ритмичные, исполненные странной музыки слова упали в тишину погребального зала, и тени замерли.
За «спиной» каждой из теней открылся косой крестообразный разлом в пространстве. Свет, вспыхнувший за разломами, вобрал в себя призраков и заплавил собой разломы. Они остались одни.
Нламинер вытер со лба пот дрожащей
Позади него воздух колыхнулся, пропуская что-то в комнату. Нламинер стремительно обернулся и встретился с парой немигающих глаз — сгустков тьмы на призрачном сером лице. Призрак был не ниже семи футов, он подавлял своим присутствием и нисколько не боялся смертного с его светящимся оружием. Рисса не обращала внимания на происходящее, Нламинер был предоставлен самому себе. Пять шагов отделяло его от чудовища. Он поднял ладонь и зажег над собой магический свет — настолько яркий, насколько могли позволить его силы. В яркой вспышке длинная, бесконечно длинная тень упала на пол позади призрака — тень чего-то бесплотного, колыхающегося, враждебного.
Меньшая нежить сгорала от света, зачастую не успев пошевелиться. Более сильную свет заставлял замереть и, хотя и немного, повреждал. В этот раз фокус не удался: призрак взмахнул рукой, и магическое «солнце» зачахло, съежилось. Тьма окутала их обоих.
Призрак шагнул вперед. Его бесплотный палец поднялся, и Нламинер увидел, как седеет, редеет и выпадает его мех, как иссушается и кусками сходит кожа, как разваливается в пыль его тело. Сжав зубы, он силился побороть наваждение, вцепившись в холодную рукоять меча и удерживая себя по эту сторону черты, за которой — Хаос.
Призрак вновь шагнул вперед. «Покровитель» описал тускло светящуюся во мраке дугу и вонзился туда, где у людей было бы сердце.
Призрак издал хриплый рев (позже Нламинер пытался понять, чем он мог бы его издать) и вырвал меч из себя. Оружие накалилось добела, посеребренный клинок начал плавиться, и поток ослепительных брызг рухнул между противниками. Нламинер отпрыгнул. Кипящее серебро ранило призрака — его проницаемая «плоть» уже была усеяна множеством отверстий, но он был еще не побежден.
«Все, доигрался», — думал Нламинер, извлекая из рукава кинжал — жалкая игрушка, конечно, к тому же не серебряная, но не сдаваться же! За спиной его что-то грохотало, дрожал каменный пол, но все это было за тысячу миль отсюда. Сейчас призрачная рука коснется его тела, и тогда…
Призрак ринулся вперед, когда дорогу ему преградил огромный крестообразный разлом. Жаром дохнуло из глубин его; Нламинер закрыл лицо ладонями и отступил на шаг. Его противника разлом поглотил без остатка. Жуткий вопль донесся откуда-то из нестерпимо сияющей глубины. С металлическим щелчком разлом сомкнулся, и тут же вновь стало светло.
В воздухе повис жар кузницы. Сухой, металлический жар, с привкусом горящих угольев. Нламинер с трудом поверил, что вновь остался жив, и обернулся. Рисса сидела у Печати — теперь совершенно целой и завершенной — и слабо улыбалась ему.
— Он мертв? — спросил Нламинер. Видение призрака все еще стояло перед глазами.
— Надеюсь, — ответила она, пытаясь встать на ноги. Ноги плохо слушались ее, и Нламинер поспешил на помощь. — Впрочем, он никогда и не был живым.
Они побрели прочь из гробницы, слишком уставшие, чтобы позволить себе разглядывать многие сотни надгробий и прикасаться к давно ушедшему времени.
Нламинер проснулся, словно выплыл на поверхность моря — толчком. Протерев глаза, он осознал, что находится в Театре. Мрак по-прежнему окутывал его, но в соседнем кресле никого не было.
«Сработало», — подумал он с вялой радостью. Зажег фонарик, ожидая увидеть в кресле или возле него свой амулет. Но ничего не было.
Мальчишка унес его с собой. «Одной легендой больше», — подумал Нламинер безо всякого воодушевления и поднялся с места. Во тьме слабо светились очертания двери — выход. «Странно, — удивился он, — раньше я ее не замечал».
На сей раз тишину зала нарушали только его шаги.
Глава одиннадцатая
Рисса падала вглубь фиолетовой туманности, и хор голосов — похоже, миллиардов голосов — пел что-то печальное и заунывное. В сердцевине туманности царила полная темнота, а вокруг с чудовищной скоростью вращалось множество «окон». Времени на раздумья было немного, и Рисса предпочла черную мглу. Большого выбора все равно не было — только что выбрать наугад одно из «окон», на которое повезет свалиться — переместиться неведомо куда, неизвестно в какое время, в какой мир. Нет, что бы ни было здесь самым интересным, оно находилось в центре.
Мрак поглотил ее, и сотни серебряных иголочек принялись покалывать ее невидимое тело. После тело стало обретать очертания, непрозрачность, весомость. Рисса с интересом наблюдала, как собирается ее тело — по частям, как возникают кости, как обрамляются мышцами и чешуей. Зрелище хотя и было жутким, но оторваться не было никакой возможности.
Когда тело вновь стало материальным, ноги коснулись пола.
Вслед за этим ярко вспыхнул и испарился ее амулет. Секунда — и все остальное снаряжение последовало в небытие. Она осталась одна, без облачения, без оружия, без всего.
Она находилась в гигантском лабиринте — высота проходов была чуть больше ее роста, но многие из ветвящихся и разделяющихся поворотов уходили куда-то за горизонт. Стены были обиты плотной искрящейся тканью, которая переливалась всеми цветами радуги. Рисса осторожно сделала шаг — ничего не случилось. Было тепло и как-то необычайно спокойно. «Если когда-нибудь вернусь домой, — подумала она, — я смогу поверить во что угодно».
«…Что угодно…», — отозвалось эхо.
«Странно, — поразилась она. — Я ведь ничего не говорила вслух». «…Вслух…», — подтвердило эхо.