Пригоршня вечности

По ночам Каннелой – Красный замок, резиденция игергардских королей, живет особенной жизнью, отличной от дневной так же, как день отличается от ночи. Ночью он напоминает одновременно осажденную крепость, бордель и лечебницу для умалишенных. Стучат подкованными каблуками стражники, охраняющие личные покои короля и вдовствующей королевы, стонут в объятиях любовников фрейлины, изображающие неземную страсть, бродят очумелые от усталости

слуги. С непривычки тут не заснешь без бутылки вина или чашки с сонным отваром. По коридорам гуляют пронзительные сквозняки, которые в самую жаркую пору середины лета способны свалить человека в постель с воспалением легких. Каннелой перестраивался столько раз, что стал похож на муравейник, наполненный бесчисленными нишами, лестницами, потайными ходами, галереями, тупиками и темными закоулками. Новичок без надежного провожатого рискует безнадежно заблудиться в хитросплетении залов, кабинетов и каморок. Такое случалось не раз и не два, особенно с пажами и молоденькими белошвейками.

Порой стоит только свернуть из сверкающего тысячами свечей коридора, заглядевшись на прекрасную незнакомку в шелковой маске, и очутишься в странном закоулке, затянутом столетней паутиной. В роскошном зале с парчовыми драпировками и мозаичными полами идет пышный прием заморского посла, а за стеной, в вечных сумерках заброшенных комнат, в тишине и полном забвении медленно умирают старинные гобелены и картины, пылятся статуи, полчища моли пируют на позабытых гардеробах покойных королев и принцесс.

В свете дня никто не замечает паутины на позолоте, тления бархатных штор, проплешин на редчайших коврах. А ночью… Ночью по узким и широким лестницам Каннелоя в обнимку ходят пьяная удаль и расчетливая смерть, тайное бесчестье и показная отвага. Меж тихими покоями пестрыми птицами порхают любовные стишки, доносы и послания анонимных «доброжелателей». И тоненькие ручейки чеканного золота и серебра перетекают из одного кармана в другой, вливаясь в неиссякаемый океан подкупов, долгов, взяток и авансов.

По сути дела, огромный многоярусный дворец всемогущих властителей самого большого королевства обитаемого мира никогда не спит. Он притворяется спящим, как могучий хищник, изображающий сладкую дрему в гуще трав, среди которых пасется тучное стадо антилоп. И обитатели этого дворца тоже не рискуют безмятежно почивать в самый глухой час ночи. Так, дремлют одним глазом, не забывая другим, полуприкрытым, оглядываться кругом, отмечая самые незначительные изменения в окружении, способные повлиять на их существование и, самое главное, положение. Если кто-то наивно полагает, что человеку, сидящему на троне в алмазном венце, неведомы бессонные ночи, тот глубоко и опасно заблуждается. Он-то как раз и есть самый бдительный страж, самый внимательный наблюдатель, ибо власть его, в отличие от сказочных сокровищ драконов, нуждается в неусыпном внимании.

Алмазный венец давит на виски, от долгого сидения в холодном тронном зале ломит поясницу, и прелести придворных красавиц надоели до рези в глазах. Вот и не спит его величество Хальдар Игергардский, далекий потомок королевы Ильимани. Не греет его теплый бок королевы, не влечет сочное и юное тело Последнего Увлечения. Тем более что Увлечение терпеливо ждет в своей широкой кровати, когда повелитель возжаждет вкусить сокровенных тайн. Хотя для Хальдара с тринадцати лет не существует никаких тайн, ни сокровенных, ни откровенных, и стоит ему только пожелать… Чего ж пожелать-то? Вот именно! Оттого и вертится его величество на атласах и лебяжьем пуху, что все желания исполнены. Исконный враг королевства – злополучный Оньгъен зализывает раны, недавний заговор успешно раскрыт и головы заговорщиков венчают собой пики на стенах замка, супружеский долг успешно исполнен при взаимном удовольствии высоких сторон, что, возможно, приведет

к пополнению и без того изрядного количества наследников. А следовательно, за судьбы династии переживать нет необходимости. И все равно сон не идет, хоть убейся. Навязчивая мысль, будто злая весенняя муха, вьется внутри черепа. А еще говорят, что утро вечера мудренее. Ничего подобного. Ночь – вот царица всех раздумий.

И, не в силах более оставаться в постели, его величество откидывает расшитый серебряными корабликами полог и осторожно ищет среди густого ворса ковра домашние туфли, шепча при этом себе под нос такие словеса, которых постеснялся бы и старый подметальщик из пригорода Орфиранга. Коварный сквозняк бессовестно хватает короля за ляжки, забираясь под ночную сорочку, и стеганый халат с меховой оторочкой не преграда его ледяным пальцам. Впрочем, королю есть чем похвалиться. Фигура у него прекрасная, без малейшего намека на жирное пузо. На диво строен игергардский владыка, подтянут и мускулист, словно юноша, чего об остальных монархах не скажешь. Кулинарное изобилие и пренебрежение воинскими упражнениями обычно быстро превращают венценосных особ в подобие откормленных на убой свиней с пятью подбородками и объемистыми животами.

Но его величество уже не замечает таких мелочей, как сквозняки, перекошенные рожи личных телохранителей, шелест заспанных голосов и плотные облака перегара, витающие в приемной. Пусть утром придворные ломают себе головы над ночными прогулками монарха, пусть строят всевозможные догадки, пусть, в конце концов, подумают о чем-то кроме взаимных пакостей. В одном лишь уверен Хальдар Игергардский: ни одно из слов, которые он скажет в темном будуаре, не дойдет до посторонних ушей, ибо во всем мире только обитательнице этого будуара он может всецело доверить свои мысли. Средь всевозможных невзгод и треволнений царствования, среди толп льстецов, лжецов, предателей, недоброжелателей и откровенных завистников, продажной любви и фальшивой дружбы у короля остался единственный островок безопасности – его мать.

Разумеется, вдовствующая королева Миариль полуночничает наедине с книгой, предпочитая гнусавому чтению фрейлин собственные зоркие глаза медового цвета. Сидящая в высоких подушках женщина с седыми косами вот уже почти полстолетия воплощает собой королевское достоинство, и в каждом ее тоненьком пальчике, к которым почтительно прикасаются губы Хальдара, больше величия, чем в дюжине иных королей. Она еще не стара, а в полумраке будуара выглядит ровесницей собственного сына. Но старость уже подкралась к ней, уже истончила кожу на шее и добавила сеточку мелких морщинок под глазами. И пусть разливаются в приторной лести сладкоголосые придворные кавалеры, перед самой собой королева Миариль всегда честна и беспристрастна.

– Что ты читаешь? Неужели снова «Плоды обмана»?

– А почему бы и нет? Поверь мне, старые дипломаты знали толк в высокой политике.

Голос у вдовствующей королевы, как нежная флейта в осеннем саду. Нынешние высокородные леди пищат и чирикают, как сорные птицы. Она закрывает книгу, чье название гласит: «Легенды и предания в переложении на современный язык». Вот, значит, как?!

– Меня тревожит поведение Тианды, – говорит король, присаживаясь на низкий стульчик возле кровати матери.

Меньше всего он в этот миг напоминает самого могущественного монарха континента. Просто уставший от забот мужчина средних лет, чей высокий лоб бороздят глубокими морщинами все новые и новые тревоги. Короли они ведь тоже люди.

– Ты меня радуешь, Дэрьи. Это с первого взгляда Тианда кажется бестолковой теткой, помешанной на собственной внешности. Однако амбиции у нее обратно пропорциональны низкорослости. Я убеждена, эта неблагодарная девчонка доставит нам немало неприятностей.

– Ты советуешь доверять словам оллавернского легата, матушка?