Приговор воров
Шрифт:
– А она не связана? – неожиданно серьезно поинтересовался Григорий.
– Нет, – твердо ответил Щукин. – Не связана. А пока Наташа под колпаком – всякое случиться может, – она что-нибудь такое сдуру выкинет, ее и посадят. Мало ли… Она ведь девушка заводная и рисковая. Ну, сам знаешь…
– Знаю, – вздохнул Григорий, – видел.
– Так вот, – закончил Щукин, – я и стараюсь найти записку. Чтобы Наташу выручить. Понимаешь теперь?
– Да, – сказал Григорий, – понимаю.
– А я очень свою сестру люблю, – с вполне
– И я тоже, – откликнулся Григорий.
Через полчаса они вошли в город. А часа через два были уже на месте.
Как оказалось, дед Паганини содержал что-то вроде ночлежки. Точнее – нечто среднее между ночлежкой и коммунальной квартирой.
Люди, только что откинувшиеся с зоны, которым некуда было на какое-то время приткнуться, или просто лишившиеся крова, приходили к Паганини, и он почти всегда мог найти для них угол.
Платили ему постояльцы горячительными напитками – преимущественно дешевым портвейном, – картошкой, хлебом и куревом, из которого дед Паганини признавал только рабоче-крестьянские сигареты «Прима».
По дороге Григорий рассказал Щукину, что лет тридцать назад в наследство деду Паганини от какого-то богатого родственника досталась роскошная шестикомнатная квартира в престижном районе города с обстановкой настолько приличной, что дед неторопливо пропивал ее года три-четыре…
А потом решил пускать квартирантов.
– Я и сам когда-то жил у него годик, – сообщил Григорий, – нормально было. Только шумно очень – народу в квартире полно, и все урки отпетые. Вот, кажется, мы и на месте, – неожиданно закончил он.
Они остановились напротив старинного двухэтажного дома из красного кирпича.
– Второй этаж какая-то организация занимает, – сказал Григорий, – то ли склад у них там, то ли еще что. Вход туда с другой стороны дома. А вход на этаж Паганини – со двора. Эти уроды из организации уже давно к деду подкатывают, мол, продай квартиру. Хорошие бабки сулят. Их тоже можно понять – такое соседство. То зарежут кого-то у деда по пьяни, то стырят что из склада. А дед не соглашается продавать – зачем ему терять свой заработок? На что он тогда пить будет?
– На вырученные за квартиру деньги, – предположил Щукин.
– Деньги – это деньги, – философски заметил Григорий, – деньги, сколько бы их ни было, профукать можно за… за неделю. А постоянный заработок – это… Вот сюда, по лестнице… Деду-то много не надо – выпить и закусить. Сигарет еще… Доставай пузыри, вот эта дверь. Здесь наш Паганини живет.
Григорий постучал в широкую дверь в самом начале длинного темного коридора, наполненного туалетными запахами и невидимыми копошащимися обитателями, а Щукин достал купленные заранее две пол-литровые бутылки отвратительного дешевого вина «Анапа» – дед Паганини признавал выпивку именно этого качества.
Скрипнула, открываясь, дверь, и Щукин вынужден был отступить на шаг назад, спасаясь от вырвавшегося из комнаты облака чудовищного смрада, нисколько, кстати, Григория не смутившего.
– Чего надо? – показавшийся из-за двери старичок был похож на сломанную садовую скамейку.
– Как – чего? – весело отозвался Григорий. – Тебя надо, Паганини.
– Гришка, что ли? – прищурился дед Паганини. – Ты откуда?
– Оттуда, – ответил Григорий.
– Освободился?
– Ага.
– Давно?
– Не очень, – признался Григорий.
– А морду уже успели набить, – констатировал дед Паганини, – эх ты… Комнату, что ли, надо тебе?
Григорий не успел ответить, дед Паганини вдруг обратил внимание на Щукина. С минуту, брезгливо оттопырив нижнюю губу, он рассматривал его забрызганную грязью куртку, спекшиеся после ночи в яме рубашку и изжеванные брюки.
– А это кто? – спросил он, обращаясь к Григорию. – Тоже бомжара?
– Тоже, – ответил Григорий и подмигнул Щукину.
«Ну и черт с вами, – подумал Щукин. – Бомжара так бомжара. Вот ведь – не хотел перевоплощаться искусственно, так независимо от моего желания получилось».
– А что это в руках у него? – дед Паганини опять обратился к Григорию.
– Бухло, – коротко и радостно ответил Григорий. – Мне, Паганини, поговорить с тобой нужно. Вот я… Вот мы и заглянули. Купили по дороге…
– Ну, заходите, – кивнул головой дед Паганини, не сводя выцветших глазок с двух бутылок в руках Николая, – пакеты с деньгами Щукин сложил в купленную только что спортивную сумку и повесил на плечо.
Григорий хлопнул Щукина по плечу.
– Пошли!
Щукин, чтобы немного привыкнуть к удушающей и ужасающей атмосфере квартиры деда Паганини, решил остаться пока в коридоре – покурить. Выкурил он уже несколько сигарет, но зайти в комнату деда не решался – там стоял такой густой смрад, что думать о нем в сочетании с отвратительным портвейном, который придется пить, было невыносимо.
Но не вечно же стоять под дверью?
И Щукин, проведя в коридоре минут двадцать, решился. Но когда он толкнул дверь, навстречу ему из комнаты вывалился Григорий – уже довольно окосевший.
– А мы все с дедом выжрали, – сообщил Григорий. – Надо еще сходить. Пойдешь?
– Пойду, – сказал Щукин, – надо бы глотнуть свежего воздуха.
– Старик определенно что-то знает, – все повторял Григорий, когда они с Щукиным возвращались из магазина, нагруженные теми же бутылками дешевого портвейна «Анапа», – но крепкий, черт его дери… Сколько с ним бухаем – две бутылки выпили с космической скоростью, – я пытаюсь осторожненько выспросить у него про Студента, а он мне все байки какие-то травит.