Приговор - вычитана
Шрифт:
– На всех произвела впечатление ваша сила воли, - насмешливо сказала Ольга, заставив отца нахмуриться.
– Вы ведь голодали месяц?
– Два месяца с небольшим перерывом, - ответила Вера, уже зная, что ей сейчас скажут.
– Вы и сейчас не худая, - сказала Ольга.
– Как же нужно было разъесться, чтобы два месяца сбрасывать вес?
– В моем весе виноват университет, в котором преподает Елена Васильевна, - улыбнувшись Кречетовой, сказала Вера.
– Не знаю, работали ли вы в нем двадцать лет назад, когда мне подрезали крылья, но в приемной комиссии вас точно не было.
–
– спросила Кречетова.
– И на какой факультет?
– На актерский, - ответила она.
– Завалили при проверке моих способностей. Я была о них другого мнения, но с комиссией не поспоришь. Много позже мне сказали, что нужно было год поработать, познакомиться с кем-нибудь из ваших преподавателей, стимулировать его, а потом поступать вторично. Увы, я об этом не подумала!
– Жизненный вариант, - кивнула Елена Васильевна.
– Если нет способностей, не поможет никакое стимулирование, но комиссия вынуждена отсеивать и способных. Прием ограничен, поэтому отбираем лучших. Это в теории, а на практике бывает всякое. Вы до сих пор на нас обижены?
– Неужели я похожа на дуру?
– сказала Вера.
– Я даже на тех, кто меня завалил, не сержусь. Слишком давно это было, любая злость давно бы перегорела. А насчет наесть вес... Молодые редко бывают умны, хотя все поголовно думают иначе, а опыта взрослой жизни нет, разве что книжный. И почти никто из тех, у кого есть здоровье, о нем не заботится. Это я говорю не о вас, Оленька, вы девушка умная - это сразу видно. Ну а у меня вашего ума не было. Убили мечту всей жизни, поэтому я была в расстроенных чувствах и, недолго думая, выскочила замуж. Сейчас вот исправляю ошибки молодости.
– Садитесь за стол, - пригласил всех Дмитрий Михайлович.
– Поужинаем, а потом продолжим общение. Я пригласил еще двоих, но они сегодня прийти не смогли.
Все сели за большой овальный стол, на котором стояло столько самых разных блюд, что можно было не только поужинать, но заодно наесться на весь завтрашний день. За едой почти не разговаривали. Мужчины выпили по рюмке какого-то коньяка, Кречетова пила вино, которое ей наливал сидевший рядом Тальков, а Ольга вообще не пила и почти ничего не ела. Вера по совету севшего рядом с ней Малевского попробовала что-то вроде лимонада с мятой. Напиток понравился, поэтому она на другие не отвлекалась. Долго за столом не сидели. Наевшись, гости опять устроились на диванах.
– Пусть они общаются, а я вам покажу картины отца, - предложила Ольга.
– Заодно поговорим и ближе познакомимся. Папа, тебе при этом присутствовать необязательно. Вера Николаевна пока никуда не уезжает, так что у вас еще будет возможность поговорить.
– Сейчас с тобой будут разбираться, - насмешливо сказал глюк.
– Девушка боится остаться без наследства и не будет деликатничать.
– С удовольствием посмотрю картины, - ответила Вера Ольге.
– Дмитрий Михайлович работает дома?
– Отец уже давно не рисует, - сказала Ольга, заводя ее в не очень большую комнату.
– Когда-то в этой комнате была его мастерская, а теперь в ней сплю я, когда здесь задержусь и лень ехать домой. Сейчас я отдерну гардины и будет лучше видно. Остались только три картины из самых лучших.
В комнате почти не было мебели. Большой диван и письменный стол с двумя стульями - вот и вся обстановка. На стене напротив дивана висели три большие картины с пейзажами.
– Мне больше нравится эта лесная речка, - сказала Ольга, показывая рукой на висевшую справа картину.
– Отец ее рисовал еще молодым, а я любила рассматривать, когда сюда пускали. Посмотрели? А теперь скажите, зачем вам нужен мой отец!
– Боитесь, что я выйду за него замуж и оставлю вас без наследства?
– прямо спросила Вера.
– Больше боюсь вашего брака. Квартиры, конечно, жаль, учитывая ее цену, но у меня есть своя, да и деньгами меня отец не обидит. Он в два раза старше вас, к тому же в последние годы беспокоит сердце. Отец в санаторий поехал лечиться, а из-за вас бросил лечение и вернулся. Любовь к вам его быстро убьет.
– Он мне о лечении не говорил, - сказала Вера.
– Будет мужчина говорить женщине о своих болячках, когда взялся за ней ухаживать? Он наверняка перед вами распустил хвост. Видно же, что это не просто увлечение.
– Успокойтесь, не собираюсь я выходить замуж за вашего отца. Он мне нравится, как человек, к тому же у меня в Москве совсем нет друзей, а у Дмитрия Михайловича их много. Я ему ничего не обещала и сегодня приехала больше из-за ваших гостей.
– Очень вы им нужны!
– сказала Ольга.
– Они все в два раза старше вас!
– Мне уже тридцать восемь, - возразила Вера, - с Клинкиным разница небольшая.
– Я бы вам не дала больше тридцати, - удивилась Ольга.
– Хотя вы же говорили о двадцати годах, и можно было посчитать. Все равно вы им неинтересны. Неужели сами не заметили? Заинтересовался один Черемшинский, да и то только вашей внешностью. Если бы не отец, он бы взялся вас обхаживать. Здесь собрались очень значительные люди, которым неинтересно общаться с домохозяйкой с двадцатилетним стажем. У них свой круг общения и свои интересы. Знакомством воспользоваться сможете, а друзей вы здесь не найдете.
– И чего вы от меня хотите?
– спросила Вера.
– Не пускать на порог вашего отца? С моей стороны это будет свинством. Мне его жаль, и замуж я за него не собираюсь, но и оттолкнуть без причины не могу. Попробуйте сами с ним поговорить.
– С ним поговоришь!
– уже без прежней злости сказала Ольга.
– Вы первая, кем отец так увлекся после смерти мамы. Надо же было ему поехать в этот санаторий! Ладно, пойдемте в гостиную, а то он сейчас сам сюда прибежит. Попробуйте кого-нибудь заинтересовать. Может, я не права, и у вас это получится.
Ничего у нее не получилось. Гости Малевского беседовали о своих делах и знакомых и встревать в эти разговоры... С ней из вежливости перебросились несколькими фразами - вот и все общение. Остаток вечера пришлось провести в обществе Дмитрия Михайловича, который, когда закончилась вечеринка, отвез ее домой.
– Знакомства могут быть полезными, - сказал ей глюк, - но ты скорее сойдешься с соседкой по лестничной площадке, чем с друзьями твоего художника. Не обижайся, но ты для них пустое место.