Приговор
Шрифт:
— Ты считаешь, что Аркадий и Ариф чисты?
— Нет! Уверен, что ограбление Сумбатовой и кассира — их рук дело. А вот убийство Айрияна, — Акперов многозначительно глянул на собеседника. — Да ты только внимательней разберись. Такси угнали трое. Кто же по-твоему третий? В квартире была женщина. Но не блондинка. Кто она? Итак, отсутствуют два звена в цепи. Нет, не спорь. Еще много пробелов.
— Хоть режь меня, но Цаплина была искренна. Сердцем чувствую.
— Мне тоже кажется. И если так,
— Как хочешь считай, Заур, — прервал его Агавелов, — но я убежден, во-первых, в убийстве замешаны «Артист» и «Косой». Во-вторых, ни Шавлакадзе, ни Цаплина не имеют к нему отношения. Сейчас я вытащу Серго, и все будет ясно.
— Вот-вот. Поверь, и мне сейчас не хочется даже думать плохо об этой паре.
Агавелов почти бегом покинул кабинет. Заур распахнул окно, поскреб пятерней затылок. Все так похоже на правду. Однако какой-то червь сомнения заставляет повременить с выводами. Может быть, это и к лучшему?
— Ах, черт, чуть не забыл! — Акперов с досадой хлопнул себя по лбу, торопливо набрал номер научно-технического отдела.
Ему сообщили, что два отпечатка пальцев, оставленных в комнате Айрияна, пригодны для идентификации.
— Они принадлежат убитому? — спросил Заур. — Нет? Понимаю. Тогда поднимите дактокарты Аркадия Галустяна по кличке «Артист» и Арифа Мехтиева по кличке «Косой», — он немного помедлил — и Серго Шавлакадзе по кличке «Рембрандт» — тоже. Результаты сообщите. А как с волосом? Так, так… Женский. Черный. Некрашенный. Больше ничего? Хорошо. Жду звонка.
Акперов устало прилег на диван. Предположения о волосе подтвердились. Значит, там все-таки была женщина. Заур невольно закрыл глаза, сладко потянулся. Но отдохнуть ему не пришлось. В коридоре вдруг послышался стук каблуков, чьи-то стоны, вопли. Заур встал, одернул китель. Дверь распахнулась. В кабинет буквально ворвалась седая женщина в черном траурном платье, за ней — совсем растерянный Андрей Огнев. Старуха бесцеремонно уселась, начала бить себя в грудь, по коленям.
— Вай, вай, горе мне!.. Убили, убили, мерзавцы, мужа убили, утащили все состояние! Что я буду делать? Вай-вай-вай!
По дряблым щекам бежали слезы. Акперов и Огнев терпеливо ждали, пека женщина успокоится. Та вдруг поднялась со стула, решительно двинулась к Акперову.
— Кто? Кто убил Джумшуда? Вы куда смотрели? Кто его убил я вас спрашиваю?
Крикливый ее тон раздражал Заура.
— Садитесь, гражданка Айриян, — холодно прервал он ее. — Пока что не вы требуете отчета от милиции, а милиция от вас. Допрашивайте, капитан Огнев. — Акперов отошел к окну.
Огнев сел к столу.
— За два дня до убийства вы с семьей приходили к мужу. Спорили. Скандалили. Требовали деньги и какой-то бриллиант. Объясните нам.
— Еврейка вам уже доложила?! — Араксия Хачатуровна насупилась.
— Отвечайте по существу, — Андрей постучал карандашом по столу.
— А что отвечать? Джумшуд бросал нам крохи. Мы нуждались. Ну и…
— Хороши крохи, 1500 рублей ежемесячно, — негромко вставил Заур.
— Для нашей семьи — крохи! — Старуха живо всем телом повернулась к нему. — Мы не привыкли себе отказывать.
— А откуда брались эти деньги?
— Меня лично это никогда не интересовало, — Араксия Хачатуровна величественно поджала губы.
— Мы отвлеклись немного, — вмешался Огнев. — Вы ничего не сказали нам о бриллианте.
— Ах, вы о камне! Джумшуд обещал подарить кулон будущей внучке. Год назад у дочери родилась девочка, но муж заявил, пусть, мол, пройдет год, тогда он преподнесет бриллиант. Прошел год, и что же вы думаете он нам преподнес? Вот что! — Она ткнула в лицо Огневу кукиш. — А камню, между прочим, цены нет. — Глаза ее сверкнули. — Двадцать карат!
— Вы можете сказать, какие ценности были еще у вашего мужа?
— Конечно. Облигации, наличными тысяч десять, фотоаппарат «Киев», итальянская ковровая скатерть, два макинтоша: китайский серый и синий, четыре хороших костюма.
Огнев аккуратно записал все эти данные. Переспросил:
— Все?
— Да.
Заур поймал ее острый настороженный взгляд. Отчетливо вспомнил только что звучавший здесь крик: «утащили все состояние». Насмешливо бросил:
— Из-за такого «состояния» не убиваются. Лучше говорите правду, — в голосе его зазвенел металл.
Старуха обмякла. Запинаясь, произнесла:
— Не хотела лишнего на покойника возводить. Золото было у него, камни. В портфеле держал. Старый такой, потертый портфель. Теперь все, клянусь богом, все, — она торопливо перекрестилась.
Когда на отдельном листе был записан длинный перечень драгоценных камней, колец и золотых десяток, Акперов устало сказал:
— Ясно. Вы можете быть свободной. Огнев, проводите гражданку. Пусть едет в больницу Семашко, займется похоронами мужа…
— Хорошо.
Огнев вышел вместе с Айриян. Заур с нетерпением посмотрел на часы: пора бы возвращаться Эдуарду.
Но оказалось, что Агавелов и Шавлакадзе уже ждали своей «очереди» за дверью. Когда Заур поднял голову, они уже входили в кабинет.
— А-а, старый знакомый, — проговорил Акперов, — здравствуй, модернист. Вот и снова довелось встретиться.
— А почему бы и нет, товарищ майор. С хорошим человеком всегда приятно…
— Польщен, польщен, — Заур улыбнулся. Кивнул вошедшему Андрею. — Вот, Огнев, сейчас «человек искусства» выдаст нам что-нибудь лирическое.