Приговор
Шрифт:
Что-то щелкнуло у Руди в голове, словно завели мотор. Ему показалось, до этого он семенил трусцой по бегущей дорожке и вдруг кто-то нажал на кнопку и все завертелось с бешеной скоростью.
— Нет, нет, нет! — выпалил он сорвавшимся голосом. — Она меня пригласила. Мы выпили по кружке пива. Меня затошнило, я хотел выйти на улицу, но упал на кофейный столик. Разбил кружку, порезал себе руку. А затем она вышвырнула меня вон.
Кряхтелка упорно продвигался вперед.
— Ты ее хотел, не так ли? Явился в ее дом, чтобы
— Нет, нет, нет! Вовсе не так, то есть в каком-то смысле. Я думал, она меня тоже хотела.
— А когда понял, что нет, разозлился? Затащил в спальню, полоснул по горлу. Швырнул на кровать и смотрел, как она умирает.
— Нет, нет, нет! — По щекам Руди потекли слезы. — Я не мог так поступить, ни с Люси, ни с кем. — Теперь он рыдал во весь голос. Кряхтелка решил немного сбавить темп и протянул ему платок. Руди вытер лицо.
В этот момент в кабинет зашел Дел и что-то прошептал Кряхтелке на ухо. Тот как будто встревожился.
— К тому времени, когда она кого-нибудь найдет, я уже закончу, — сказал он напарнику. И когда Дел скрылся, снова обратил внимание на допрашиваемого: — Извини, Руди, я должен был тебя испытать. — Парень кивнул, хотя на самом деле ничего не понял. Уэс несколько секунд подождал, пока он успокоится, и снова кинулся в атаку: — Так что ты там делал, Руди?
— Люси меня пригласила.
— В одиннадцать часов вечера?
— Сказала, чтобы я приходил, как только освобожусь, не важно, сколько будет времени.
— Но ты ведь отправился туда не для того, чтобы просто поболтать. Признайся, ты на что-то рассчитывал? — Это было обвинение, однако, произнося слова, Кряхтелка улыбался, будто они были школьными приятелями, задумавшими побаловаться с девчонками. И Руди снова попался на его уловку.
— Да… рассчитывал. — Он застенчиво улыбнулся, но при этом снова испытал облегчение.
— Что на ней было, когда она тебе открыла?
— Короткая ночная сорочка.
— Прозрачная? — Уэс опять растянул в улыбке губы.
— Почти. — Руди ответил на его улыбку — в конце концов, перед ним сидел мужчина.
Полицейский несколько мгновений молчал — записывал показания подозреваемого. Затем поставил точку и отметил звездочкой слова: «короткая ночная сорочка». Он вспомнил, что видел точно такую на кровати убитой.
— Ты разозлился, когда она тебя отшила?
— Нисколько. Я оказался на улице, прежде чем сообразил, что произошло.
— Ты был разочарован, что не удалось перепихнуться?
— Немного.
— Но не разозлился?
— Нет.
— А что могло бы тебя настолько разозлить, что ты убил бы человека?
— Думаю, ничего.
— А если бы кто-нибудь убил твою мать?
Руди напрягся.
— Да, я разозлился бы настолько, что мог бы убить.
— А если бы кто-нибудь изнасиловал твою мать?
— Тоже. — Одна мысль об этом потрясла Руди.
— Предположим, ты женился на Люси и кто-то ее
— Да, я мог бы таких убить. — Руди вспомнил насмехавшихся над ним одноклассников. Иногда ему казалось, что кое-кого он мог бы прикончить. Он сообразил, что в самом деле способен убить человека. И тут Кряхтелка принялся коварно расставлять свои сети.
— Послушай, Руди, не исключено, что Люси сказала или сделала нечто такое, что тебе захотелось ее убить, а ты этого просто не помнишь.
Руди ощущал, что на него давят, и от этого жгло в груди.
— Не понимаю, о чем вы меня спрашиваете, мистер Брюм. Если бы да кабы… В тот вечер я на Люси не злился. — Он уже кричал во весь голос.
— Я понимаю, что не злился. И Люси не убивал, я это тоже понял. Но ты способен настолько разозлиться, чтобы убить человека, если бы он убил или изнасиловал твою мать! Или если бы он убил Люси, в то время как она была бы твоей женой. А теперь я хочу знать вот что: могла ли Люси или кто-то другой сказать тебе нечто такое, что вывело бы тебя из себя и ты решил бы их убить?
Руди сразу же мысленно перенесся в свой класс и представил, как его дразнили. Закрыл глаза, вспоминая лица мучителей. И больше минуты оставался в таком состоянии.
— Наверное, — ответил он, не размыкая век. Его голос снова стал спокойным.
— Таким образом, теоретически Люси могла сказать тебе нечто такое, что настолько бы тебя разозлило, что ты оказался способным ее убить?
— Наверное. — Руди так и не открыл глаз. Он устал, запутался, и ему отчаянно хотелось домой.
— Случается, что ты забываешь о том, что происходило, если сильно злишься?
— Наверное. — Теперь ко всему остальному добавилась головная боль, и Руди еще крепче зажмурил глаза. Он хотел, чтобы все поскорее кончилось.
— Теоретически, если бы ты в тот вечер сильно рассердился на Люси, ты мог бы об этом забыть?
— Не знаю. Я больше не понимаю, о чем вы говорите.
Кряхтелка прервался, чтобы сделать запись в блокноте: «Она могла его настолько разозлить, что он мог ее убить. Он не помнит, что с ним происходило». Настала пора закругляться.
— Ну хорошо, Руди, ты свободен. Задержись на секунду, сейчас к тебе придут и возьмут у тебя кровь. Это не займет много времени. Тебя отвезти домой?
— Не надо, пойду пешком. — Ему требовалось побыть на свежем воздухе.
Руди был рад, что все закончилось. Ему и в голову не приходило, что кошмар только начинается. Кряхтелка сделал шаг к двери, затем обернулся:
— У тебя есть какие-нибудь ножи?
— Конечно.
— А зазубренный?
— Не знаю, что это такое.
— Разумеется, знаешь: такой нож, у которого лезвие с маленькими зубчиками.
— Вроде бы есть. Как-то постоялец гостиницы подарил мне ящик для инструментов. Я храню там ножи. И у одного из них лезвие, кажется, такое.