Приговор
Шрифт:
– Ты глупец, Ришард, – величественно произнес Лангедарг, игнорируя направившихся к нему солдат.
– Ты говоришь со своим императором! – уже не сдержал гнева Йорлинг.
– Пока еще нет, – ответил Карл. – И тебе будет трудновато стать им без моей помощи.
– Что ты имеешь в виду? – уже без прежнего напора спросил Ришард, чувствуя в словах убийцы своего отца нечто большее, чем пустой блеф.
– Сначала убери своих мужланов.
Солдаты, уже поднимавшиеся по ступеням, обернулись, бросая вопросительные взгляды на своего сюзерена. Ришард сделал короткий жест поднятой ладонью. Я заметил, что он вообще любит командовать жестами. Солдаты остановились, не
– Ты думаешь, что, убив моих лучших людей, захватив мой замок и даже убив меня, ты подчинишь себе всю Империю? – произнес он. – Как бы не так. Ничего еще не кончилось. Да, лучшие из моих дворян гниют теперь на Тагеронском поле. Но у них остались родичи, остались вассалы, осталось множество людей, которые в этой войне были на моей стороне. Я не мог вывести их всех в поле. Но они сидят сейчас по своим замкам и крепостям… и даже по простым хижинам. Кто-то с неплохим гарнизоном. Кто-то – с обычным луком, который, однако, тоже способен забрать немало жизней из засады на лесной дороге. Ты думаешь, что они прекратят сопротивление, потому что с моей смертью им станет не за кого воевать? Ошибаешься, Ришард. Они будут воевать не за Карла. Они будут воевать за себя.
Йорлинг попытался что-то возразить, но Лангедарг перебил его, возвысив голос:
– Даже если ты объявишь амнистию, они тебе не поверят! Все эти двадцать лет ты мало интересовался экономикой, так, Ришард? Тебя занимало благородное искусство войны. А скучные хозяйственные вопросы ты оставлял своим советникам. Нет денег – значит, найдите, так? И они находили. Откуда и какой ценой, тебя не заботило. Победа важнее всего. И вот теперь все те, кто двадцать лет терпел лишения у тебя на службе, жаждут не просто компенсации – они жаждут награды. И ты не можешь их разочаровать. Откуда твои люди могут получить награду, если практически вся твоя казна растрачена на войну? Ответ единственный – они могут получить ее, забрав имущество моих людей. И мои люди прекрасно это понимают.
А кто не понимает, тем объяснят, и уже объясняют, подумал я. Работа соответствующей службы Карла явно не ограничивается выдумыванием героических баллад о своем вожде и пасквилей о противнике…
– И единственный человек, который может убедить их сложить оружие – я. Тот, кому они верили все эти годы. Естественно, это произойдет лишь в том случае, если мы с тобой придем к соглашению. Я понимаю, что ты выиграл, и ты получишь корону. Я понимаю также, что нельзя оставить твоих людей совсем без награды, а моих, соответственно – совсем без убытка. Но Льву придется серьезно поумерить свои аппетиты. И сохранение не только моей жизни и свободы, но и всех прав, титулов и привилегий герцогов Лангедаргских – разумеется, лишь часть нашего соглашения.
– Ты что же думаешь, я позволю тебе вновь собрать армию?! – дал, наконец, волю своему возмущению Ришард.
– Предельную численность моих вооруженных сил мы оговорим отдельно, – миролюбиво согласился Карл. – Я не претендую ни на что большее, чем скромные гарнизоны для охраны принадлежащих мне замков… в конце концов, не можешь же ты отказать мне в праве, которым располагает самый захудалый из провинциальных баронов. Но что касается иных аспектов… пойми, у тебя нет иного выхода, кроме как договориться со мной. Может быть, ты рассчитываешь сломить сопротивление моих людей силой? Да, ты взял мой замок, и у тебя есть это дьявольское оружие. Но, поправь меня, если я ошибаюсь, ты пришел сюда с армией из трех с половиной тысяч человек…
– Из четырех!
– Хорошо,
И все-таки ты дурак, Карл, подумал я. Ты все очень умно расписал, но ты не понимаешь, что Ришард никогда не простит тебе… нет, не своего убитого отца – с этим он как раз вполне может примириться. Не простит унижения этой публичной лекции, прочитанной в час, который должен был стать часом его абсолютного триумфа, в присутствии его генералов и даже простых солдат. И даже если сейчас он согласится на твои условия… С другой стороны, все те грифонцы, которые все-таки вынуждены будут отдать часть, чтобы не потерять все, тоже не угомонятся. Сначала они, конечно, будут рады, что легко отделались, но чем дальше, тем больше будет расти их злость и жажда реванша…
– Хорошо, – ровным тоном произнес, наконец, Йорлинг. – Мы обсудим условия твоей капитуляции, – он все же подчеркнул голосом последнее слово. – Без посторонних.
– Разумеется, – величественно кивнул Карл и выжидательно посмотрел на йорлингистских солдат, все еще томившихся в ожидании на ступенях. Ришард резким раздраженным жестом отозвал их назад.
– Карл, герцог Лангедарг!
Голос, выкрикнувший эти слова, прозвучал с дальнего от меня конца галереи. Когда-то звонкий, сейчас он звучал хрипло. Из-за простуды? Или потому, что был сорван от крика?
Эвьет стояла у перил, глядя вниз. Мне показалось, что я вижу ее такой же, как в миг нашей первой встречи. В лохмотьях, грязная, босая. Разве что волосы короче, а глаза кажутся неправдоподобно большими на исхудавшем лице…
И в руках у нее был арбалет.
Карл поднял голову. Он еще не понимал, что происходит. И уж тем более не понимали этого Ришард и остальные.
– За мою семью, мразь, – сказала Эвелина. – И за всех, кто страдал и умер по твоей вине.
Карл даже не попытался бежать. Возможно, все еще не мог поверить в реальность угрозы. Или же считал, что претенденты на императорский престол, даже бывшие, не бегают от двенадцатилетних девочек. В любом случае, далеко бы он не убежал. Кабан бегал куда шустрее, но его это не спасло.
Щелкнула тетива, и Карл со стоном начал оседать на пол. Свитские, вместо того чтобы подхватить своего сюзерена, бросились наутек в распахнутые двери, толкая друг друга. Из живота Лангедарга, прямо под нагрудником, торчала пробившая кольчугу стрела.
Черная.
Я ни на миг не сомневался, что, если бы Эвелина хотела попасть ему в глаз или в сердце, она бы попала именно туда (и нагрудник не спас бы при выстреле из боевого арбалета с такого расстояния). Но она хорошо запомнила мои уроки. "Из живота такую стрелу можно выдернуть только вместе с кишками – притом, что даже простая рана в живот крайне мучительна и обычно смертельна…" Ришард наверняка теперь сделает все, чтобы спасти своего врага. Приставит к нему лучших лекарей. И тем лишь растянет агонию. Эвьет, скорее всего, учла и это.