Приговоренная замуж

Сукачев Вячеслав Викторович

Он тут три года назад такого натворил…

Через полчаса Нелли знала о Трутневе все.

– Вот здесь распишитесь.

Нелли расписалась.

– Получите… И вот эти брошюры тоже вам. Обязательно все внимательно просмотрите, – не глядя на Нелли, скороговоркой частила моложавая чернобровая женщина.

В это время дверь открылась и в комнату заглянул мужчина лет тридцати в большой меховой шапке, очках, с крупными, грубоватыми чертами лица.

– Рая, где Косенок? – сильным, сочным голосом спросил мужчина.

– Поехал на рыбкомбинат, Сергей Сергеевич, – ответила Рая.

– Зачем? – мужчина перевел взгляд с Раечки

на Нелли и задержал его дольше, чем того позволяли правила приличия.

Нелли спокойно выдержала взгляд.

– Так за этими самыми, Сергей Сергеевич, подарками для москвичей.

– А-а, – мужчина сдернул шапку и вошел в комнату, и Нелли неожиданно поняла, что вошел он из-за нее. – Как же я забыл? – И он опять с пристальным вниманием уставился на Земляникину. – А это кто у нас?

– Прожектористы, – пренебрежительно ответила Рая, однако же с любопытством переводя взгляд с Сергея Сергеевича на Нелли.

– Вот оно что, – оживился мужчина. – Интересно… Давайте знакомиться, раз такое дело, – он подошел вплотную и протянул крупную, почти квадратную в кисти руку. – Сергей Сергеевич Бурлаев.

– Нелли Семеновна Земляникина, – поднялась со стула и вежливо подала свою руку Нелли.

– Очень приятно… Вы откуда приехали?

– Из Покровки.

– Из Покровки? – почему-то настороженно переспросил Бурлаев, и Нелли показалось, что в его голосе прозвучали нотки разочарования. – Понятно… Как у вас «прожектор» работает?

– Это он уже спросил дежурно, на всякий случай, и Нелли в одно мгновение осознала, что если он сейчас потеряет к ней интерес, то уже более никогда не испытает его вновь.

– Как же ему не работать, – улыбнулась она, – если у нас такой наставник, как Юрий Матвеевич Трутнев…

Никогда, нигде и никто не учил ее этому, но она вложила в свою улыбку столько иронии, сколько требовалось именно сейчас, именно в этой ситуации. Глаза у Бурлаева потеплели, он тоже улыбнулся в ответ, как бы говоря ей этой улыбкой, что да, я вас отлично понял и рад тому, что вы правильно все оценили…

– Ну, желаю успехов на семинаре, – он вновь протянул руку и слегка задержал Неллину в рукопожатии. – Думаю, что мы еще встретимся.

– Спасибо, – тихо ответила Нелли.

– Рая, как только появится Косенок – пусть зайдет ко мне…

– Хорошо, Сергей Сергеевич.

– До свидания, – он вежливо кивнул Земляникиной и неожиданно легко и живо для своей крупной и слегка грузноватой фигуры вышел из комнаты.

– Билеты на обратный рейс всем заказали, так что не беспокойтесь, – вновь скороговоркой зачастила Рая. – Что касается плана работы и мероприятий – все у Трутнева. Пройдите, пожалуйста, в двадцать второй кабинет.

Последующие два дня оказались едва ли не самыми трудными в ее жизни. Неистощимая выдумка, энергия и упорство потребовались Нелли Земляникиной на то, чтобы окончательно не порвать с Юрочкой и, однако же, уклониться от посещения «Ротонды», как он назвал квартиру товарища, в срочном порядке отбывшего в неизвестном направлении. Юра скрипел зубами, Юра неистовствовал, готов был задушить ее, тискал и надсадно дышал в ухо при каждом удобном случае, но сделать ничего не мог.

– Да чего же ты добиваешься, в конце-то концов? – спросил он вечером второго дня семинара. – Завтра – последний день, а ты ведешь себя так, словно у нас в кармане целая вечность…

– Юрочка, милый, – засмеялась она в ответ, – а как зовут твою жену?

– Жена? При чем здесь жена? – на мгновение остыл Юра.

– А дети у тебя есть? Много?

– Да ты издеваешься надо мной! – сумрачно догадался Трутнев. – Но учти, Земляничка, я не из тех, кто позволяет шутить над собой…

– Юрочка, а кто такая Нина Петровна? Юрочка, что с тобой? Почему ты такой бледный?

– Ну, знаешь…

– Ты любил ее, да? А сейчас не любишь?

– Кто тебе про нее сказал? – хмуро спросил Трутнев.

– Да так, сорока на хвосте принесла…

– Это было давно, три года назад.

– И она была замужняя женщина?.. Однако, Юрочка, рискованная у тебя специализация… Кто тебя выручил в прошлый раз?

– Не болтай!

– Ты на него и теперь рассчитываешь?

Она переборщила, она недооценила Юрочкин гнев…

– Ты! Шлюшка Покровская, – схватив ее за плечи и сильно встряхнув, в ярости прошептал Трутнев. – Ты говори да не заговаривайся…

Нет, Юрочку Трутнева она не испугалась – он был смешон. Страх был иной – она может больше не встретить того, в массивных роговых очках, с грубоватыми чертами лица. А ей зачем-то надо было увидеть его еще хотя бы раз, услышать сильный, властный голос, почувствовать его рукопожатие… И она пошла на попятный:

– Юра, не надо, не разговаривай со мной так, – тихо и смиренно сказала она, когда приступ ярости у Трутнева поутих. – Я ведь тоже не железная… Мне говорят о твоих подвигах, я слушаю, ревную, бешусь, а потом, ты же знаешь – я болею… Ну, болею я, Юрочка, потерпи еще, мой хороший. – И не удержалась, опять кольнула его: – Удели сегодня чуть больше внимания своей жене – поверь, она будет так рада этому…

И Юрик покорно вздохнул:

– Язва же ты, Земляничка, а на вид такая сдобненькая… Хорошо, Нелли Семеновна, сегодня будь по-твоему. Но завтра! Учти, я ничего слушать не буду, я просто увезу тебя после банкета и если потребуется – изнасилую… Ты поняла?

Она поняла и на этот раз поверила Трутневу.

А семинар шел своим чередом. Выступления сменяли друг друга. Ораторы дружно, в один голос, призывали разоблачать беспорядки, бороться с ханжеством и подхалимством, с расхитителями социалистической собственности, пьяницами и тунеядцами. Просили быть стойкими и принципиальными, то и дело кивая на решения съезда, на постановления, тезисы, речи… Одни и те же слова, повторенные бессчетное количество раз, превращались в погремушки: вроде бы бренчат, а о чем – поди разбери… Нелли порой казалось, что не только слова, но и сами ораторы на одно лицо. Да и не мудрено было бы их перепутать: в одинаково темных костюмах и белых рубашках с узкими галстуками, в туфлях с коричневатым отливом, даже прически у всех были одинаковые, словно бы они стриглись в один час у одного парикмахера. Торжественные, важные, сидели ораторы в президиуме, слушая друг друга, дружно хлопая друг другу… Похоже было на то, что уже давным-давно никто из них не помнит, зачем, по какому поводу он здесь, да это для них, видимо, было не важно: главное – выступить, призвать, чтобы отметить свое здесь присутствие, свою значимость и преданность клану, к которому они все принадлежали. А как воспринимаются их слова, приносят хоть какую-то пользу или нет – уже никого не интересовало. Важно, чтобы эти слова были произнесены: хорошие, правильные, кем-то там одобренные, кем-то запущенные в тираж… «Выполняя решения съезда КПСС», «С заботой о совершенствовании организации соревнования в новых условиях», «Центральный комитет КПСС рекомендовал», «За досрочное выполнение очередной пятилетки», «Комсомол – верный помошник партии», «Молодежь, отвечая на призыв партии и правительства, должна быть в первых рядах»…